Первое время новичка пытались цеплять, проверяя на прочность. Рик отнесся к этому спокойно. Он ни перед кем не заискивал, не пытался влиться в уже сплотившуюся группу, но и особняком не держался. На конфликты не шел, своего общества не навязывал. Если было нужно, обращался к кому-то из сокурсников с вопросом, отвечал, если спрашивали его. Но если касались темы, почему перевелся в ИВА, отвечал неизменно одно и то же:

– Захотелось сменить климат.

В результате, без всякого на то старания со стороны Рика, его личность обросла таинственностью и слухами. Предположений, почему сын известного вояки перебрался подальше от дома и семьи, было много. Сам Саттора не знал и трети из них. Но к началу декабря Рик вдруг стал центром женского внимания. Симпатичный парень с яркими синими глазами, внешне замкнутый и даже немного суровый, приобрел ореол невероятной привлекательности и мрачноватой романтичности, опять же не приложив к этому никаких усилий.

Он даже удивился, когда первая красавица на его курсе вдруг начала крутиться вокруг него, изо всех сил стараясь разговорить, и откровенно флиртовала. Может, Рик бы и заинтересовался ею, девчонка и вправду была хороша, а он свободен и уже в определенном смысле голоден, но у Нинель Шараповой имелся приятель-пятикурсник, и это уже было табу. Девушка не настолько нравилась Саттору, чтобы он влезал в чужие отношения и наживал врага. Потому продолжал сохранять между ними дистанцию, всё более распаляя Нинель своей вежливой холодностью.

Впрочем, конфликта избежать не удалось, пятикурсник решил выяснить отношения с новым увлечением своей подруги. Он дождался Рика после занятий и не стал ходить вокруг да около.

– Ты крутишься вокруг моей девчонки, мне это не нравится.

– Твоя девчонка в безопасности, – усмехнулся Саттор. – Она защищена от моих посягательств.

– Я всё время вижу тебя рядом с ней, – курсант придвинулся. – Если продолжишь лезть к ней, я переломаю тебе ноги, и даже твой папаша тебя не спасет.

До этого расслабленный, и даже забавлявшийся Рик, помрачнел. Теперь он буравил оппонента взглядом исподлобья. Что подумал пятикурсник, понять было сложно. То ли он увидел, что сумел задеть Саттора, то ли просто был слишком зол, но его несло дальше:

– Думаешь, если твой отец известный генерал, то тебе позволено больше, чем остальным? Захотелось, перевелся из занюханной академии в императорскую, захотелось лучшую девчонку, взял ее. Не знаю, что за придурки учились с тобой раньше, но здесь тебе никто в рот смотреть не будет, и прыгать перед тобой тоже. Мне плевать, чей ты сын, понял? Если не отстанешь от Нинель, я тебя урою! Хочешь, беги жаловаться папочке…

Нападение Рика было стремительным. Он снес пятикурсника с ног, нагнулся над ним и с яростью отчеканил:

– Не смей трогать моего отца. Не смей трогать моих друзей и место, где я прожил большую часть своей жизни. Мне плевать на твою Нинель, на тебя и твои угрозы. Если еще раз полезешь ко мне…

Противник ударил по ногам. Рик упал, но успел откатиться, когда парень вскочил с пола и собрался добить его.

– Не смей затыкать мне рот, Саттор! – рявкнул пятикурсник и едва успел увернуться от ответного удара по ногам.

Рик, вскочив на ноги, с новым интересом осмотрел противника быстрым взглядом, прикидывая, на что тот способен. После ухмыльнулся и поманил пятикурсника пальцем.

– Станцуем, детка? – глумливо осклабившись, спросил Саттор.

– Я тебе ноги оттопчу, придурок, – ответил кривоватой ухмылкой пятикурсник и напал первым.

Курсанты, не успевшие покинуть учебный корпус и до этого наблюдавшие начало ссору издалека, начали подтягиваться ближе. Кто-то хотел разнять противников, но его остановили. На что способен новичок, хотелось узнать многим. И если одни уже злорадно потирали ладони, готовясь к проигрышу генеральского сынка, то другие просто наблюдали, не принимая ни чью сторону. Только сокурсники противника Рика болели за своего, Саттора никто не поддерживал… по началу.

Они дрались профессионально, как учили. Ни один, ни второй не желали отступать, награждая противника тяжеловесными ударами, блокирую ответные. Стремительно передвигались, в образовавшемся круге, пока кто-то из зрителей не подставил ногу Рику.

– Убью! – заревел пятикурсник, перехватывая Саттора от падения.

Рик коротко кивнул, и они драка закипела по новой. А потом противник новичка полетел на пол от очередного удара, и кто-то заорал:

– Добей!

Саттор усмехнулся и подал противнику руку, отвечая любезностью на любезность. Тот ухватился за протянутую ладонь, поднялся на ноги, и Рик, склонив голову к плечу, спросил:

– Будем продолжать?

– До трех падений, – азартно ответил пятикурсник. – Пока один – ноль, первые подножки не считаем.

– Идет, – согласился Рик, вновь перетекая в стойку.

Противники уже готовы были вновь сцепиться, когда из-за спин гомонящих курсантов донеслось:

– Всем стоять!

– Вот черт, – скривился пятикурсник.

– Здравствуй, карцер, – усмехнулся Рик.

– Знакомое дерьмо? – живо заинтересовался его оппонент.

– Дом родной, – с кривой ухмылкой ответил Саттор.

– А с виду приличный мальчик, – хмыкнул пятикурсник, Рик пожал плечами:

– Так получалось.

– Ясно, – успел ответить его противник, и перед курсантами выросла внушительная фигура капитана Рабаха.

Он остановился перед парнями, широко расставив ноги и скрестив руки на широкой груди. Оглядел противника исподлобья и, наконец, выдав тираду, далекую от цензурной, рявкнул:

– За мной, курсанты!

Разумеется, они оказались в карцере, в соседних камерах. Но прежде стояли в кабинете ректора – полковника Евгения Тхакура и выслушивали гневную речь:

– Немыслимо! Гладиаторские бои в стенах академии, императорской академии! Лучшее военное учебное заведение планеты, которое ставят в пример каждому! Которое курирует сам, – указательный палец полковника взметнулся вверх, – Его Императорское Величество! И вдруг… – ректор выдохнул и уперся взглядом в курсантов, – такое. И кто?! Вы, курсант Колаш, один из первых, наша надежда и гордость! А вы? Вы, курсант Саттор? Представитель славной фамилии! Сын самого Георга Саттора, и такое преступное нарушение дисциплины! Ваши характеристики обещали нам настоящего ангела и образец для подражания, и что же? – Тхакур на мгновение замолчал, переводя дыхание. Рик с интересом слушал обвинительную речь своего нового ректора. Лосев обычно иронизировал и издевался над провинившимися подопечными, Романов вколачивал слова, словно сваи, придавливая кадетов и курсантов к полу прессом авторитета и недовольства. А полковник Тхакур оказался оратором. – Вы оказались ларчиком со вторым дном! – возобновил поток возмущения ректор ИВА. – И то, что я сейчас увидел, мне не понравилось… – с ноткой трагизма произнес полковник, красиво понизив голос. Но уже через пару секунд вновь продолжил: – Я не желаю, чтобы в вверенном мне учебном заведении процветали разгильдяйство и нарушение дисциплины. Вы не оставили мне выбора, курсанты. Буйным головам требуется время на то, чтобы остыть и задуматься о своем поведении. Это ночь вы проведете в карцере. И если подобное повторится вновь, я буду вынужден принять меры более жесткие и неприятные. – Тхакур отвернулся и, не глядя, сказал, не забыв добавить нотку драмы: – Уведите курсантов, капитан Рабах.

– Слушаюсь, господин полковник, – козырнул Рабах, и парней препроводили в указанное место для отбывания наказания.

Рик сидел на койке, привалившись спиной к стене, и смотрел в пространство перед собой. Парень усмехнулся. Надо же, все считали, что Егор тащит его за собой в карцер, но вот его нет рядом, а примерный курсант Саттор опять сидит под замком за нарушение дисциплины и драку. Выходит, не такой уж и примерный. Он прижался затылком к стене, закрыл глаза и тяжело вздохнул.

– Как ты там, брат? – прошептал Рик. – Мне тебя не хватает.

– Эй, – приглушенный стеной голос нарушил неспешное течение мыслей узника. – Саттор, ты там?