– Солнце не вертится вокруг нас, сын, – любил говорить полковник Саттор. – Помни об этом.

Рик запомнил и эту мудрость отца, а теперь пришло время примерить ее на себя. И дело касалось не только их взаимоотношений с Егором. Свыкнуться с тем, что в их жизни появился еще один человек, оказалось не так уж и просто. Парень пристально присматривался к невесте отца, наблюдал за ней, подсознательно искал, к чему придраться, сам не осознавая этого. Не то что Регина ему сразу не понравилась, но отдавать единоличное право владения полковником Саттором оказалось нелегко.

Большую часть жизни Рика они были вдвоем. Егор был своим, он появился всего через год после встречи отца и сына и стал законным дополнением к их маленькой семье. Казалось, что так и будет всегда. Почему-то даже в голову не приходило, что Георг однажды тоже может влюбиться и захотеть сломать устоявшийся порядок вещей. Однако у сурового вояки нашлось в сердце место и для капитана навигационной службы Анненковой.

Эта рыжая и улыбчивая, похожая на солнышко, женщина крепко держала в своих руках грубоватого вояку. Рядом с ней он становился похожим на большого кота, разнежившегося на коленях хозяйки. Разговаривал без привычной иронии, смотрел с нескрываемой нежностью, кажется, даже боялся дышать на нее. И это первое время раздражало его сына. Его волевой отец был твердым и неколебимым, как скалы, и вдруг эта непривычная мягкость.

– Как щенок, – как-то фыркнул парень, сидя наедине с другом.

– Он ее любит, – пожал плечами Брато. – Вспомни себя, когда у вас с Ларой только начинались отношения. Тоже млел, глядя на нее. Регина неплохая, и ты это сам увидишь, как только перестанешь смотреть на нее, как на соперника. Расслабь когти, наседка.

– Да, неплохая, – все-таки согласился Рик. – Значит, я наседка?

– Ревнивая, вредная и злая наседка, р-р-р, – Брато оскалился и скрючил пальцы.

– Как-то на наседку не похоже, больше на мутанта ястреба, – усмехнулся Саттор и хлопнул ладонью по колену. – Хорошо, я попробую еще раз.

Георг замечал, что улыбка сына натянута, и он старается побыстрей уйти от отца и его невесты. Его это заметно расстраивало, но лезть с поучениями не спешил, давал время, все-таки на тот момент со дня знакомства прошел всего месяц. Рик не был слепцом, он также видел, как коммандеру неприятно, что он не может подружиться с будущей госпожой Саттор. И как бы парень ни старался, заставить себя быть более дружелюбным у него не получалось. Он оставался прохладно вежлив и не больше.

Однако после разговора с Егором заставил себя сесть и обдумать происходящее в жизни и семьи. Рик старался быть честным с собой. Он искал истинную причину того, почему в душе протестует против желания отца жениться на Регине. И вскоре признал, что дело не в капитане Анненковой. Регина ему даже нравилась, если честно, но очень не хотелось что-то менять. Им было хорошо и так все эти годы. Дом стал крепостью, за стенами которой могли бушевать катаклизмы, но Рик был уверен, что они не стронут с места ни одного кирпичика, и чтобы ни случилось со Вселенной, Сатторы останутся незыблемой твердыней.

А потом парень вспомнил, как удивлялся недовольству и ревности Ларисы, и хохотнул, вдруг поняв свою девушку. Он разглядел в ней себя нынешнего и покачал головой.

– Глупо, – прошептал младший Саттор. – Я веду себя глупо.

Он сам выбрал себе кумира. Выбрал за его честность и прямоту, за силу характера и благородство. Так имел ли право Рик сомневаться в своем кумире, в своем отце? Разве сам он не предавал собственные убеждения, которыми жил все эти годы? Он стремился походить на Георга Саттора, запоминал его поучения, слушался их, а теперь, выходит, сам себе доказывал, что путь был ошибочным. Но Рик знал точно, что выбор был верным, и если и стоит на кого-то равняться в этой жизни, то это был его приемный отец. Парень признал свое упрямство и нежелание сближаться с Региной трусостью и ребячеством.

И с этим выводом отправился домой на выходные. Отец ждал его в одиночестве. Регина у Сатторов появлялась нечасто, никогда не оставалась на ночь, да и спешила уехать, глядя на то, как неохотно Рик идет с ней на контакт, исчезая сразу, как только находил к этому повод.

– Пап, – младший Саттор упал в любимое отцовское кресло в его комнате.

– Что? – Георг оторвался от коммуникатора.

– Давай устроим сегодня семейный ужин.

– Так он вроде и так семейный, – усмехнулся полковник. – Ты да я, да мы с тобой.

– Это только две тритии семьи, – широко улыбнулся Рик. – Давай пригласим Регину, посмотрим вместе что-нибудь… семейное. А если она останется на ночь, я буду только рад.

Георг отложил коммуникатор и некоторое время рассматривал сына. Рик вопросительно приподнял брови и развел руками?

– Что? Тебе не нравится мой вариант вечера?

– Очень даже нравится, но… Ты уверен?

– Господин полковник, взрослый человек должен совершать поступки, обдумав их и рассмотрев возможные последствия, – наставительно ответил сын, повторив отцу его же слова. Усмехнулся и нагнулся вперед, уперев локти в разведенные колени. Опустил подбородок на сжатые кулаки и улыбнулся: – Да, пап, я уверен. Яблочко созрело, можно срывать и варить компот. Так ты позовешь ее?

– Да, – коротко ответил коммандер, и лицо его заметно посветлело. После поднялся с кровати, на которой полулежал, подошел к сыну и рывком поставил его на ноги. Крепко обнял и негромко произнес: – Спасибо.

– Я люблю тебя, пап, – Рик обнял отца в ответ.

– И я тебя, сын, – сказал полковник, еще крепче стискивая парня в объятьях.

Тот вечер впервые принес удовольствие от общения. Сатторы наперебой упражнялись в остроумии. И если поначалу Георг вел в разговоре, стараясь приобщить к нему и сына, и невесту, то вскоре, перехватив инициативу, уже Рик рассказывая о своей жизни в академии, вспоминал забавные случаи, приукрашивал их и с улыбкой слушал хохот отца и его уже нежно-любимое:

– Раздолбаи!

И Регина смеялась, искренне, от души. Не сказать, что младший Саттор вот так, в одночасье, избавился от своих страхов и предубеждений, но тот вечер и вправду стал переломным. К невесте отца он начал относиться лучше, охотней разговаривал с ней, начинал привыкать, уже по-настоящему. А еще он был ей благодарен за тактичность. В тот день капитан Анненкова так и не осталась у Сатторов. Она поблагодарила Рика за чудесный вечер и уехала домой в сопровождении Георга. Полковник вернулся спустя час, заглянул к сыну и повторил то, что успел ему сказать раньше:

– Спасибо.

– Не за что, пап, – улыбнулся парень.

– Есть, – серьезно ответил отец. – Мне важно твое понимание и одобрение.

– Они у тебя есть, – кивнул Рик.

– Вот за это и спасибо. За то, что ты такой.

– Я же Саттор, па.

– Мой сын, – с гордостью произнес Георг.

А в конце октября была назначена дата свадьбы, после чего к Сатторам переехала Регина. Этот этап испытаний совместным бытом прошел достаточно мягко. Если не считать того, что Егор теперь была в гостях гораздо реже, то в жизни мужчин изменилось не так уж и много. Рик был приучен отцом и жизнью в академии не бродить полдня по дому в нижнем белье, потому неловких ситуаций в моменты столкновений с капитаном Анненковой не возникало. В этом его свобода не была ограничена. Впрочем, она вообще не была ограничена, разве что в комнату к отцу парень уже не мог войти, как прежде, лишь оповестив о себе коротким стуком или возгласом «па».

Опасаясь застать отца с его женщиной в интимный момент, Рик теперь открывал дверь только дождавшись разрешения.

Но эту проблему решил сам Георг. Он закрывался только тогда, когда присутствие сына было лишним. А учитывая, сколько младший и старший Саттор с невестой совместно находились дома, то неизбежность спорных моментов резко сокращалось. То один был в академии, то другие на борту крейсера. Регине оставалось служить по ее контракту еще пять лет, а к тому моменту Рик уже не собирался жить с отцом, как бы ему ни нравилось их соседство. Там уже начиналась его собственная служба и взрослая жизнь. Георгу, в отличие от жены, до пенсии оставалось еще десять лет, но Регине он уже запретил продлевать ее контракт.