Мальчик стремительно поднялся из-за стола и не избежать бы Рене трепки, но в дверях появился капрал:

– Группа, стройся! – чеканно приказал он. – Время ужина, галчата.

Люк расслабился и торжествующе посмотрел на Рика. Саттор ответил взглядом исподлобья, после закрыл учебник и тетрадь, отложил на край стола и прошел мимо Рене, намеренно толкнув его плечом:

– Эй! – воскликнул Люк, и Рик развернулся к нему и тихо произнес сквозь зубы:

– Ты учишься на тупого вояку, кадет. Прежде чем гавкнуть, посмотрись в зеркало… упырь.

Рене вдруг покраснел и сузил глаза:

– Ты зря отказался от моей дружбы, Саттор. Я тебе отомщу, – прошипел мальчик.

– Кишки не надорви, – ответил Рик и шагнул на свое место в начале строя. Пока еще никто не обогнал его по росту, а вот Егор Брато сдвинулся за эти полгода на одного человека вперед.

Саттор поднял взгляд вверх и встретился с внимательным взглядом капрала:

– Поболтать захотелось, девочки? – спросил он, и Рик с Люком покраснели. Это обзывательство казалось кадетам самым обидным, а главное, они уже знали, что Реджинальд так говорит, когда недоволен своими подопечными.

Капрал покачал головой, и группа покинула казарму. Они уже вышли на лестницу, когда Рене толкнул Рика в спину. Саттор машинально выставил руки перед собой, пытаясь найти опору, и толкнул капрала. Не ожидавший нападения от своих кадетов, капрал, уже начавший спуск, оступился и съехал на одном колене через несколько ступеней.

– Твою мать! – также машинально выругался Реджинальд.

Он мотнул головой и поднялся на ноги. Обернулся к испуганно застывшему Рику, за которым столпилась группа. Кадеты со священным ужасом и любопытством вытянули шеи, рассматривая побагровевшего капрала.

– Кадет Саттор! – рявкнул Реджинальд. Он вернулся к группе и навис над Риком: – Чем я тебе не угодил, сынок? Или думаешь, что твоя фамилия защитит тебя от карцера? Ты ведь понимаешь, что последует за этой выходкой?

– Это не я, – замотал головой Рик. – Меня толкнули…

– Меня толкнул ты, – отчеканил капрал. – Мне придется сообщить ректору и полковнику Саттору. Это недопустимое поведение, кадет. Нарушение субординации и дисциплины.

Глаза мальчика стали в два раза больше. Он так ясно представил, что может ему сказать отец! Георг будет расстроен, а ведь он, Рик, даже не виноват. Он ведь не хотел нападать на капрала! От досады и обиды мальчик готов был расплакаться, но помощь пришла с самой неожиданной стороны.

– Капрал Реджинальд, разрешите обратиться, – голос Егора Брато прозвучал громко и твердо.

– Обращайся, – ответил капрал, продолжая буравить Рика сердитым взглядом.

– Кадет Саттор не виноват, его толкнул кадет Рене. Я видел. Кадет Саттор не собирался вас толкать, он только попытался удержаться на ногах.

– Я тоже видел, как Рене толкнул Рика! – воскликнул кадет Симонян, опомнился и вытянул руки по швам: – Виноват! Господин капрал, кадет Саттор толкнул вас после того, как его толкнул кадет Рене.

– Капрал Реджинальд, кадет Саттор не собирался вас толкать, – вклинился Ник Кузнецов. – Это вышло случайно.

– Заступаетесь за приятеля, кадеты? – прищурился Реджинальд.

– Исправляем несправедливость, капрал, – ответил Брато.

– Кадет Рене, – взгляд капрала переместился к Люку.

– Я не толкал Саттора, капрал, они врут, – ответил белобрысый.

– Зачем им врать?

– Они мне завидуют, капрал.

– Да, капрал Реджинальд, – воскликнул Форд. – Кадет Рене не толкал кадета Саттора.

– Я тоже видел, как кадет Саттор специально толкнул вас, – закивал второй дружок Люка.

– Вот как, – Магнус Реджинальд осмотрел своих подопечных одного за другим. – Кто-то из вас лжет, кадеты, намеренно лжет. И когда я узнаю, кто, ему не поздоровится. А я узнаю, можете не сомневаться. Группа, стройся!

Спускался капрал теперь не впереди, он шел рядом с группой, пристально следя за мальчиками, но гадостей больше не было, только Рене, улучив момент, когда Реджинальд повернулся к капралу, сопровождавшему старшую группу, зашипел Рику в спину:

– Это только начало, тупица.

Саттор не ответил, но запомнил выходку Люка. Еще днем Рику было плевать на папенькиного сыночка, как назвал Рене Ник Кузнецов. Мальчики после первого дня в академии почти не сталкивались. Иногда Рика обзывали, он мог ответить, а мог обойти задиру, словно неодушевленное препятствие. Если Люк и его свора задирали кого-то, Рик оставался в стороне, потому что мальчишки справлялись без него, а таких сцен, как он застал в уборной еще в начале года, Саттор больше не наблюдал. Поэтому между Рене и Риком удерживалась тихая неприязнь, но не больше. А вот теперь белобрысый перешел тонкую грань, и Рик с чистой совестью назвал его – враг.

В столовой взгляд Саттора сам собой нашел Егора Брато. Тот ел, глядя в свою тарелку, но, почувствовав, что на него смотрят, поднял голову и ответил коротким взглядом, быстро потерял интерес к одногруппнику и снова уткнулся в тарелку. Мальчик оказался прав, его глаза действительно не были красными постоянно, они имели обычный карий цвет, и лишь окантовкой радужки служила тонкая красная полоска. Но стоило Егору разозлиться или заволноваться, как краснота полностью закрывала более темный цвет. А в зависимости от накала эмоций краснота могла стать и вовсе сочного бордового цвета.

Впрочем, за полгода краснота всё реже заполняла карий цвет, Брато уже давно привык к своей новой жизни. Он больше не плакал, не кричал, не сопротивлялся требованиям капрала. Тихо учился, общался с кем-то редко и мало, чаще оставался в стороне от жизни группы. В общем-то, они с Риком были в этом похожи. Маленький танорец тоже не спешил становиться центром компании, и кроме Ника Кузнецова разговаривал мало с кем. Рик всего себя отдал учебе, чтобы радовать своего отца, Егор просто оставался закрытым в своем коконе и выбираться из него, кажется, не собирался. И учился мальчик также, не выделялся ни высоким баллом, ни низким – стойкий середнячок, но с тех пор, как капрал сказал о посещении курсантов и тренировочном полете на симуляторе, оценки Егора Брато заметно поползли вверх. Он не спорил с остальным, что обязательно попадет в число лучших, просто стал проявлять больше интереса к учебе. А то, что его взволновали слова Реджинальда, было видно только по полыхнувшему в глазах багрянцу.

Однако то, что он заступился за Рика, было и вправду неожиданным. Даже Ник решился встать на защиту Саттора не сразу. А Брато, зная, что Рене не отстанет от него, не стал молчать. Рик впервые почувствовал к своему одногруппнику уважение. Вспомнив о Люке, Саттор посмотрел на него. Белобрысый о чем-то шептался с Фордом, и тот кривился в гаденькой ухмылочке.

– Разговоры! – окликнул кадетов капрал, и кадеты вернулись к ужину.

Вечером, незадолго до сна, Рик собирал учебники и тетради для завтрашних занятий. Он уже хотел сунуть их в сумку, которую кадетам выдали вместе с формой, но решил еще раз посмотреть одну задачу. Ее не задавали, но на уроке госпожа Фернандес объясняла решение. Саттор по своей привычке запомнил, но толком не понял. Иногда мальчик пользовался помощью Ника, если уж совсем путался, вот и сейчас Рик хотел, чтобы кадет Кузнецов объяснил ему перед сном то, что осталось за гранью понимания.

Рик полистал учебник и застыл, глядя расширенными глазами на рисунок ягодиц на нескольких страницах. Другие страницы были исписаны нехорошими словами. Пролистав учебник до конца, мальчик обнаружил, что некоторые страницы вырваны, некоторые надорваны. Ноздри Рика раздулись, он шумно задышал и схватил следующий учебник, потом еще один и еще, пересмотрел тетради, потом писчие принадлежности и сжал кулаки. Все книги испохабить не успели, но в тетрадях напакостили. Трех своих ручек и всех карандашей Рик не досчитался вовсе.

– Рене, – угрожающе тихо произнес мальчик.

– Ты чего? – Ник встал рядом с ним.

– Видел? – спросил Саттор, Ник опустил взгляд. Видел, понял Рик. Видел и не помешал, не сказал, не позвал.