За те полгода, что Рик находился в кадетском корпусе, он привык и к новым условиям жизни, перестал замечать новые лица и глазеть с восторженным удивлением на курсантов, казавшихся ему взрослыми мужчинами. И даже не останавливался, когда над Академией проносились учебные машины, не мечтал попасть на полигон, когда там шли занятия. Теперь всё это было обыденным явлением, и мальчик просто набрался терпения, зная, что однажды тоже поднимется в свой первый полет. Как говорил отец – всему свое время.

Единственное, чего не хватало Рику – это встреч с отцом и полюбившимися Стивенсами. На Жюльет он уже не злился, простив ей приятеля и поцелуй, который однажды подглядел, когда оставался у Якоба. Скандал тогда вышел грандиозный. Мальчик, и без того обиженный на свою старшую подругу за то, что она стала уделять ему намного меньше времени, окончательно взбесился, увидев в окно, как его Жуля целуется со своим дружком.

Рик выскочил из своей комнаты и стоял на лестнице, пока Жюльет не вошла в дом.

– Привет, Рик, – улыбнулась дружелюбно девушка.

Мальчик сжал кулаки, посмотрел ей прямо в глаза и произнес в запальчивости:

– Я его убью. Слышишь? Так ему и передай – у него теперь есть враг! Выпущу ему кишки, и ты увидишь, кто настоящий мужчина!

После этого умчался в комнату, которую ему выделили Стивенсы, а Жюльет осталась стоять на лестнице, потрясенно глядя вслед маленькому воину. Не зная, как еще выместить злость, Рик перебил в своей комнате всё, до чего смог дотянуться. Разбил бы больше, если бы не Боб, привычно снявший показатели физического и психологического состояния мальчика. Киборг остановил разрушительную бурю в самом ее начале.

– Рик! – Жюльет стучалась в дверь, но Рик отказался разговаривать с ней, и перепуганная вспышкой гнева мальчика, девушка поспешила к родителям.

Впрочем, они уже сами спешили на шум. С Риком пытался поговорить Якоб, его жена, сама Жюльет, но преуспел в диалоге только старший Саттор, которого Яша вызвал через контактор.

– Буянишь, сын? – спросил полковник, когда Боб вручил мальчику сендер. Отцу Рик не посмел возражать, потому опустил голову, словно коммандер мог его видеть, и кивнул. – Рик.

– Да, пап, – ворчливо ответил мальчик.

– Яша говорит, что ты устроил сцену ревности, это так?

– Я не понимаю…

– Ты обиделся на Жюльет за то, что она была со своим приятелем, – уточнил Георг.

– Они целовались, пап!

– Тебя оскорбило это?

– Да! Я…

– Ты ведь друг Жюльет, не так ли?

– Да, но…

– Хороший друг примет выбор того, кто ему дорог, – строго прервал отец. – Разве она обидела тебя? Накричала, ударила, запретила делать то, что ты хочешь?

– Нет…

– Тогда почему ты запрещаешь девочке делать то, что хочет она? Почему кричишь, угрожаешь, уничтожаешь чужое имущество и позоришь не только себя, но и меня?

– Я не позорю, пап!

– Сын, до этой минуты я мог с гордостью сказать, что Рик – лучший ребенок, которого создала Вселенная. Не похожий на капризных детей, которые творят, что взбредет в голову. Мой мальчик всегда думает прежде, чем что-то сделать. Оценивает последствия своих поступков и никогда не огорчит своего отца. И вот я огорчен, сынок. Впервые ты сумел меня расстроить.

Это был удар, настоящий удар! Рик испугался. Даже с родным отцом он не был никогда так близок, как с полковником Саттором. Его родной отец любил сына, но он был занят хозяйством, пестовал старшего отрока, возился с сестрой, которую называл своим цветочком, а второму сыну доставалась толика суровой ласки. Он был уже достаточно большим, чтобы приносить семье пользу и ходить за стадом, а раз мальчишка уже не нуждается в том, чтобы с ним сюсюкали, отец наблюдал за ним больше со стороны.

А новый отец посвятил себя Рику, отдал ему всё свое внимание. Никогда в жизни родной отец не валялся с ним в траве, щекоча повизгивающего мальчика, не трепал по волосам и не говорил:

– Ты – умница, сын.

Рику чаще доставалась родительская наука в виде подзатыльника, а вот Саттор ни разу не позволил себе даже ухватить мальчика за ухо, разговаривал с ним, объяснял, и Рик оценил заботу Георга по достоинству. И вот он огорчил папу…

– Прости, – всхлипнул мальчик. Ему даже захотелось, чтобы Георг разложил его на лавке, как это делал родной отец, и выпорол за провинность, только бы продолжал верить в своего сына и гордиться им.

– Ты плачешь? – голос полковника стал растерянным, но он взял себя в руки, оставшись по-прежнему строгим. – Сын, я всего лишь хочу, чтобы ты понял – не всё происходит так, как нам хочется, и даже те, кого мы любим, могут любить кого-то еще, кроме нас. Для Жюльет ты друг, Рик. Она любит тебя, малыш, любит, как своего младшего брата. Ей семнадцать лет, тебе восемь. Ты еще ребенок, она взрослая девушка. Когда ты достигнешь возраста Жюльет, ты еще усмехнешься, вспоминая этот поступок. А пока я хочу, чтобы ты обдумал то, о чем я сказал, принял и извинился перед девочкой и ее родителями.

– И ты будешь гордиться мной?

– Разумеется, мой мальчик, я буду горд тобой, – голос Саттора потеплел.

Гордость отца оказалась важней увлечения, и, промучившись чувством стыда до вечера следующего дня, Рик извинился перед старшими Стивенсами, а потом и перед Жюльет, но знакомиться с ее приятелем отказался. На этом история и закончилась. А сейчас Рику было даже всё равно, с кем целуется Жуля, в его жизни было достаточно иных событий.

Например, капрал Реджинальд сказал младшей группе, что особо отличившиеся кадеты перед каникулами отправятся к курсантам одного из старших курсов и смогут принять участие в тренировочном полете в космосе на симуляторе. Конечно, хотелось оказаться на настоящей машине, а не в визуализационной камере, но ведь это тоже было здорово! И пусть Рик успел побывать на настоящем линкоре и даже видел немного настоящего боя, но впечатления уже давно смазались и казались учебной проекцией. К тому же истребитель не линкор, и посидеть в его кабине очень хотелось, поэтому мальчик теперь прикладывал двойные усилия, чтобы попасть в число тех, кто отправится на экскурсию в академическую часть их немаленького городка.

– Саттор, – Рик, сидевший за домашним заданием, обернулся и взглянул на Рене.

Люк подошел к нему, оперся ладонью о поверхность стола и сложил пальцы второй руки щепотью. Мальчик часто повторял жесты своего отца, и Рика злило это кривляние. Рене казался ему смешным и ненастоящим, словно киборг армейской модели, который вроде бы и похож на человека, а стоит взглянуть повнимательней, и можно увидеть, что это всего лишь пародия. Также младший Саттор воспринимал и попытки Люка казаться взрослым.

– Что тебе? – спросил Рик.

– Я вот что подумал, – растягивая слова, начал кадет Рене. И такая манера разговора тоже раздражала Рика, ему в такие моменты хотелось дать одногруппнику затрещину, чтобы слова сами собой повыскакивали из его рта, и не пришлось ждать, когда Люк закончит. – Зачем нам с тобой ссориться? Мы одни из первых в группе, наши отцы… – Саттор закатил глаза, про отца Рене он уже не мог слушать, – известные люди…

– Про твоего отца я слышал только от тебя, – не сдержался Рик.

Люк ответил недовольным взглядом, но продолжил:

– Нам нужно дружить. Я предлагаю мир. Только ты не должен разговаривать больше с Кузнецовым, он мне не нравится.

Рик перевел взгляд на Ника. Нельзя сказать, что между мальчиками сложилась дружба, но поболтать они могли.

– А еще меня бесит Брато, – продолжал Рене, решивший, что его предложение уже принято. – Он – нытик и недотепа…

– Он не плачет, – ответил Рик.

– Ну и что, он ревел, как девчонка, – возразил Люк.

– А ты бегаешь, как девчонка, – парировал Саттор, – и что? И с Ником я буду разговаривать. Хочешь дружить, дружи, а ссориться я ни с кем из-за тебя не буду. Мой папа говорит, что нужно жить своим умом, а он знает толк в жизни.

– Да он тупой вояка! – воскликнул Рене и спешно отскочил в сторону, потому что Рикьярд Саттор мог стерпеть, что угодно, только не оскорбление его отца.