- В отель, - сказала я, беря напарника за руку.

До места нашего временного проживания мы добрались без приключений. Брато вел карвер аккуратно, без новых пакостей и лихачества. Когда уже вышли из транспортника, Гротер постучал себя по карману, и я перевела:

- Мы с вами свяжемся.

- Да-да, конечно, - закивал Егор. – Я отработаю.

Аривеец наградил его выразительным взглядом, обнял меня за талию, и мы вошли в отель. Уже перед самыми дверями я все-таки обернулась. Егор стоял, прислонившись спиной к карверу. Он скрестил руки на груди, и во взгляде его не осталось ни толики былого раскаяния. Холодный такой взгляд, оценивающий. И был он направлен на моего напарника. Заметив, что я смотрю на него, Брато развернулся, сел в карвер. Как он уезжал, я уже не видела, потому что двери отеля за нами с Гротером закрылись.

В номере напарник завалился на кровать. Я не стала издеваться, ну, не зверь же все-таки, понимаю, что, несмотря на все, чем Гротера напичкал врач, ему сейчас тяжко. Аривеец похлопал рядом с собой ладонью, но тут же сам и махнул на меня, заметив в моих глазах отзвуки иронии. Он закрыл глаза, а вскоре и вовсе уснул, предоставив меня самой себе. Я немного послонялась по номеру, ожидая, проснется Гротер или нет, а затем переоделась в купальник, накинула халат и выскользнула в коридор.

Мой путь лежал в бассейн. Хотелось разобраться с пиком, понять, что это означает. Ну и если получится, то забрать сообщение Брато. Персонал в отелях на Чилай-ве особо на глаза не стремится попасть, потому что политика отдыха на это планете – покой и тишина, как я уже упоминала. По этой причине я никого не встретила по дороге, кроме нескольких таких же постояльцев, как мы с Гротером. Но и они не рвались в собеседники. Так что до бассейна я добралась быстро и без помех.

Здесь оказалось пусто и безлюдно. Впрочем, бассейн был, скорей, данью возможных потребностей жильцов отеля, чем необходимой деталью при  наличии бесконечных водных просторов планеты. Если туристы и хотели поплавать, то они шли к океану, а не спускались в бассейн. Но у меня «муж» лежал в номере с травмой, и сходить на пляж не позволяло «беспокойство», потому поход в бассейн был вполне оправдан.

Скинув халат, я нырнула с бортика в приятную воду, проплыла половину чаши и вынырнула, фыркнув и стерев с лица излишки воды. После неспешно огляделась, отыскивая хоть что-то напоминающее пик. Искать оказалось недолго. То, что я поняла верно, сомневаться не приходилось. На другой стороне бассейна возвышалось подобие скалы для тех, кто любит прыгать в воду с высоты. Удобный выступ обозначал вышку, с которой можно было нырнуть, не опасаясь не долететь до цели. Хмыкнув, я подплыла к той стороне чаши, где находилась «гора».

- Выдумщик, - прошептала я, забираясь наверх. – Ну и?

Я огляделась, пытаясь понять, что и где тут спрятал мой бывший. И снова подсказка быстро нашла меня. Я увидела нарисованную птицу – ястреба, но очень схематичного, мне было знакомо это изображение. Обычное хулиганство, вроде ничего подозрительного, но не для меня. Вдруг перехватило дыхание, я облизала пересохшие губы и приблизилась к птичке, ступая, едва ли не с опаской…

- Какого черта?! Я отработал, вы получили отступные, что вам еще надо?! – я стою за углом нашего кафе, закусив губу, и слушаю, как Егор разговаривает на повышенных тонах. Мне не нравится этот разговор и пугает тон моего парня. Он не просто зол: Брато в ярости. Я слышу, как с его уст срывается отборная брань. Она предназначается неизвестному собеседнику, но я невольно кривлюсь. Мой Егор другой, он не говорит таких слов, какие сейчас слышат мои уши. И еще я знаю, что при мне бы этого разговора не состоялось. А если начну спрашивать, Брато не ответит, поэтому я продолжаю подслушивать, не спеша обнаружить, что уже рядом. – Не надо мне угрожать! Я выплатил всё, что вы хотели. Всё! Я больше не участвую в гонках. И не суйтесь ко мне. Мне есть, что о вас рассказать властям…. Да плевать! Я всё сказал.

Я осторожно выглядываю из-за угла. Егор уже закончил разговор. Он с силой ударяет ладонью по стене.

- Твари!

Отступив снова за угол, прижимаюсь к стене. Я не понимаю происходящего, но меня пугает то, что услышала. Единственное, что мне ясно – у Егора неприятности из-за гонок. Точней, из-за того, что он больше не хочет в них участвовать. Собравшись с духом, я выхожу из своего укрытия, натянув на лицо улыбку. Егор стоит ко мне спиной, запустив пальцы в волосы, но на звук моих шагов одергивает руки и порывисто разворачивается. На его губах шальная улыбка, такая же фальшивая, как и моя, но в глазах почти не осталось карего цвета, радужка полностью затянута багровым.

- Привет, Лисеныш, - Брато стремительно подступает ко мне, прижимает к себе так сильно, что я едва не хриплю. – Я соскучился.

Я пытаюсь вывернуться и заглянуть ему в лицо, но Егор не позволяет, он запускает пальцы мне в волосы и прижимает голову к своей груди. Замерев, я слушаю, как бешено бьется его сердце. Но проходит минута наших неразрывных объятий, вторая, и его бег затихает, уравновешивается. Брато постепенно успокаивается. И лишь когда дыхание его выравнивается, Егор отстраняется, давая заглянуть себе в глаза. Багровая полоска стала намного уже, и улыбка кажется мне вымученной. Он успокоился, но угнетен, это мне ясно без лишних слов.

- Егор, - я знаю, что сам он мне ничего не расскажет, поэтому решаю сознаться в том, что подсушивала, - у тебя неприятности?

- С чего ты взяла? - его смех звучит неестественно громко. – Глупости, Лисеныш. Ты со мной, а значит, у меня всё замечательно.

Я отступаю на шаг и мотаю головой.

- Не ври, - выходит истерично и резко. – Я слышала твой разговор. Тебе угрожают? Не хотят отпускать с гонок?

Улыбка сходит с лица Егора, радужка вновь краснеет. Я вижу, как желваки начинают ходить на скулах, но взгляд моего парня упрям, он не хочет обсуждать это со мной.

- Давай ты не будешь лезть в это, хорошо, детка?

- Буду! – восклицаю я, сверля его не менее упрямым взглядом. – Буду лезть! Если я не буду лезть, я не узнаю, что происходит в твоей жизни!

- Это не та сторона моей жизни, которую мне хочется с тобой обсуждать, - резко отвечает он.

- Но это же твоя жизнь, Егор! – выкрикиваю я, чувствуя, как подступают слезы. – Твоя жизнь – это и моя жизнь тоже. Не молчи, пожалуйста, - я подхожу к нему, беру за руку, заглядываю в глаза, но Брато отводит взгляд, упорно не желая отвечать. И тогда я выпаливаю то, чего боюсь больше всего в жизни: - Если ты не расскажешь мне, я уйду, слышишь?! Уйду и уже никогда не вернусь! Если ты не доверяешь мне…

- Может, сейчас это и к лучшему, - вдруг говорит Егор, и мир рушится вокруг меня.

- Ты… ты готов со мной расстаться? – шепотом спрашиваю я.

- Нам лучше не видеться какое-то время, - отвечает он, становясь холодным, чужим, далеким. – Потом…

- Не будет никакого потом! – вот теперь я плачу. Сжимаю кулаки, чтобы взять себя в руки, но не получается, и я выкрикиваю: – Никогда больше не подходи ко мне, Егор Брато! Если тебе твои тайны важней меня, значит, ты всё это время лгал мне. Ненавижу тебя!

- Ильса…

Он зовет меня, но все-таки не останавливает. Я прячусь в сквере, ожидая, что сейчас он появится, жду вызова по сендеру, но Егор молчит. Меня никто не ищет, никто не пытается вернуть. Он просто отпустил меня. И я ушла. Ушла, чтобы провалится в непрекращающийся кошмар, мучавший меня по ночам, не исчезавший ночью. Я грызу себя за то, что выкрикнула Егору. Ругаю последними словами.

С родителями отношения становятся совсем напряженными. Отцу я стараюсь не попадаться на глаза, и когда узнаю, что он уезжает на несколько дней, облегченно выдыхаю. Как бы там ни было, но я не хочу, чтобы он отыгрался за мое состояние на Егоре. Мама ни о чем меня не спрашивает, но пытается расшевелить. Таскает за собой, но я только начинаю злиться и срываюсь на нее. Дня через три она оставляет меня в покое. Я оказываюсь предоставлена самой себе. И теперь слоняюсь, как тень, то подолгу просиживая под старым дубом, то на берегу реки. Всё жду, что Егор появится, что хотя бы напишет сообщение, но он по-прежнему молчит, и от полноценной истерики и попытки сотворить с собой что-то очень плохое, меня отделяют лишь успокоительные капли, которые мама незаметно капает мне в чай. Больше их добавить некуда, я почти не ем.