«Рядом» было, наверное, неправильным словом — в его ситуации лучше было бы использовать слово «переплетённый».

Она без единого слова вернулась в лагерь после того, как рагу было готово. Она не казалась разозлённой, и ему на самом деле было всё равно, поэтому он просто дал ей шляпу с её долей. Свою он уже успел съесть.

Не имея столовых приборов, она была вынуждена подбирать мясо пальцами, а потом пить оставшийся жирный бульон. Он отнёс шляпу к реке, чтобы помыть и наполнить её заново, вскипятив ещё воды, чтобы она могла наполнить свою бутылку.

После этого он свалился на кровать из ивы и травы, которую она собрала, накрывшись как можно большим количеством травы. Ему хотелось избежать использования ещё одного подогревающего заклинания. Его эйсар был уже почти на пределе.

Керэн заползла к нему вскоре после этого, и поначалу они лежали с совершенно приличным расстоянием друг между другом, но по мере того, как ночь становилась холоднее, спящие люди начали ценить тепло превыше всего. Он не стал возражать, когда она начала вторгаться на его территорию — в конце концов, ему тоже было холодно, но как только она заснула, он начал ощущать, будто задыхается.

Его сны, когда у него получалось задремать, были заняты кошмарами, в которых его медленно душило какое-то морское чудище с щупальцами.

Мэттью обдумывал сложившуюся ситуацию с апломбом и толикой хорошо контролируемого отвращения. Её волосы каким-то образом всё время забивались ему в рот и нос, несмотря на то, что он повернул голову так, чтобы его лицо было подальше от неё.

Она также пахла. Он тоже, если уж на то пошло, но со своей собственной вонью он мог смириться. Оба испускали ауру пота, грязи, и запаха тела, на которую накладывались лёгкие запахи дыма и жирного сурка. Честно говоря, из всего этого неприятного бардака волосы Керэн были лучшей частью, поскольку у них был дополнительный цветочный аромат, который помогал отфильтровывать некоторые из остальных запахов.

«Я хочу помыться», — молча подумал он, но мысль о том, чтобы погрузиться в ледяные воды ближайшего ручья, заставила ещё одну волну дрожи пробежать по его спине.

Его эйсар несколько восстановился за ночь, но не настолько, насколько следовало. Недостаточно, чтобы он хотел тратить его зря на нагрев воды или высушивание себя. Он решил, что постарается вообще избегать использования магии в этот день, чтобы посмотреть, сколько его эйсару потребуется времени, чтобы полностью восстановиться.

Керэн застонала, смещая свой вес, и ещё крепче сжав его талию.

«Если бы Мойра видела меня вот таким, она бы ни за что больше не позволила мне об этом забыть», — лениво подумал он. Слегка повернув голову, он посмотрел на лежавшую рядом с ним женщину, и получил ещё одну копну волос в лицо. Её голова лежала у него на плече, и она дышала ему в шею — что могло бы быть эротичным, не будь её дыхание таким скверным.

Она снова выдохнула, и он ощутил, как встали волоски у него на загривке.

Он был вынужден снова напомнить себе, какое отвращение он испытывал. Она лежала, обняв одной рукой его талию, а вторую закинув ему на бёдра — слишком близко для чего-то, о чём он не хотел думать.

Чтобы отвлечься, он осмотрел её уши своим магическим взором. Её кудрявые волосы большую часть времени хорошо их прятали, даже без шляпы, но для магического взора это ничего не значило. С такого близкого расстояния было легко определить их форму, особенно потому, что она определённо начала сама слегка излучать эйсар. Тот был тусклым, но он видел, что свечение было ярче, чем в прошлый день.

«Когда я только встретил её, эйсара у неё вообще не было, но теперь она начала производить свой собственный, как и любой нормальный человек в моём мире». Было ли это его рук делом? Быть может, эйсар был чем-то вроде огня — начавшись, он мог распространяться и расти. Станут ли другие люди производить эйсар, если он проведёт рядом с ними время?

Не думая об этом, он позволил своему вниманию поплыть, следуя очертаниям её тела под странного цвета одеждой, которая была на ней надета. Мягкие изгибы и гладкая кожа покрывали тело, поддерживаемое сильными мышцами. Керэн была высокой женщиной, и практически светилась здоровьем. Её длинные ноги изящно сужались, и…

Мэттью спохватился. «Надо пописать».

Мягко подняв её руку, он повёл эту конечность к её стороне, но как только он отпустил её, Керэн зашевелилась, частично вернув руку обратно.

«Только не туда!»

Если он быстро откатится и встанет, то, быть может, сумеет уйти до того, как она очнётся достаточно, чтобы осознать, насколько смущающей стала их ситуация, особенно для него.

«С другой стороны, она может очнуться мгновенно, и решить, что я каким-то обманом заманил её в такое положение».

Она очнулась сразу же, как только он пришёл в движение — её глаза распахнулись, и уставились на него, когда он выскользнул из-под её ноги и руки. Если она и заметила что-то насчёт его состояния, или сама была смущена, то никаким образом это не показала. Керэн зевнула, и села, уставившись сонными глазами на их умерший костёр.

Это Мэттью вполне устраивало, и он отошёл, чтобы облегчиться. Вернувшись, он обнаружил, что она смотрит на всё ещё висевших на дереве кроликов.

Кивнув, он посмотрел вверх, и произнёс короткую фразу, одновременно щёлкнув пальцами. Маленькая ветка, на которой висели животные, отломилась, и тушки упали в его подставленные руки. «Вот тебе и «не пользоваться магией» на сегодня», — подумал он, — «однако это была лишь маленькая толика. Будем надеяться, что мне не придётся делать ничего другого».

Кролики были без голов и без требухи — он выпотрошил их ещё прошлым днём, но оставил шкуру на месте, чтобы мясо было чистым, пока они не будут готовы их съесть. Ночь была холодной, и хотя к середине дня могло стать довольно жарко, он был уверен, что кролики не испортятся до вечера.

Порывшись в останках костра, он вытащил всё ещё горевшие угли, и положил их на кучку средней сухости травы, прежде чем завернуть всё это в большой кусок наполовину высохшей шкуры сурка. Получилось неопрятно, но при некоторой удаче у них вечером будет огонь, и ему не нужно будет тратить ещё магию.

Он связал свёрток тонкой полоской ивовой коры, а затем повесил на ветке, где висели два кролика.

Керэн с некоторым интересом наблюдала за ним, и сделала несколько комментариев, но он не понимал ничего из того, что она говорила. В конце концов она сходила к ручью, чтобы умыть лицо и руки, пока он заканчивал свои приготовления. Когда она вернулась, он увидел, что она снова нанесла себе на лицо и шею странный крем, который носила с собой.

Он также заметил, что она пропустила одно место, и что там кожа казалась странно обесцвеченной. Синяк? После всего, через что они прошли, это казалось наиболее вероятным объяснением. Он решил никак это не комментировать.

Она с некоторым отвращением посмотрела на свою шляпу. Прошлым вечером он почистил её в реке, но она всё ещё пахла дымом и жиром. Пожав плечами, она всё равно натянула на себя головной убор. Они были не в том положении, чтобы быть разборчивыми.

Пустившись в путь, они прошли большее расстояние, одновременно из-за лучшего отдыха, и из-за несколько утолённого вчерашним сурком голода. После нескольких часов Мэттью поднял тему, которая начала его волновать:

— Сколько ещё до твоего дома? — спросил он.

Керэн остановилась, и после короткого и фрустрирующего обмена фразами стало ясно, что так он ничего не добьётся. Мэттью поднял руку, и сделал жест, будто кладёт её ей на лоб, не подходя к ней. Он не хотел повторения смущающей ситуации предыдущего вечера.

Она выглядела взволнованной, но секунду спустя кивнула, поэтому он шагнул вперёд, и положил ладонь ей на висок, тщательно держа пальцы подальше от её уха.

— «Сколько ещё осталось до твоей деревни?»

Слова были незнакомыми, но смысл их был ей ясен, поэтому она ответила таким же образом:

— «У меня нет деревни. Нам нужно добраться до ближайшего поста лесников, чтобы я могла позвать на помощь».