Вокруг них толпилось пятьдесят тысяч ещё живых и дышащих людей. «Если они сейчас начнут стрельбу, то будет бойня», — осознала Мойра. Она поискала на поле боя Грэма, и обнаружила, что он в какой-то момент уже пришёл в движение. Он был близок к задней части толпы.

Что-то взрезало воздух, уничтожив один из щитов, укрывавших их, и в тот же миг одна из её заклинательных двойниц исчезла в бурном фонтане разлетевшегося эйсара. Дерево в нескольких сотнях футов позади них взорвалось градом щепок, и секунду спустя они услышали странный металлические щелчок, эхом прокатившийся по полю со стороны одного из чудищ.

Управляемые паразитами враги снова повалили через разрыв, пока её защитницы не переместили щиты, закрыв его. Алисса двинулась вперёд, махая руками и ногами, и её волосы хлестали из стороны в сторону от резких перемен в её стойках. Будучи одна, она тем не менее представляла собой сольное женское буйство беспощадного насилия.

Алисса танцевала, в её шагах не было колебаний, а в руках — милосердия. Там, где она проходила, люди умирали, а те, кто ещё двигался, получали увечья. Враги могли бы задавить её одним лишь числом, но Чад спокойно стоял рядом с Мойрой, равномерно выбирая цели. Каждый раз, когда казалось, что один или несколько врагов вот-вот задавят её, в них прорастали оперённые древки — обычно в местах, которые были почти сразу же фатальными.

Насилие было близким и тревожащим. Мойре пришлось заставить себя перестать обращать на это внимание, поскольку желудок грозил предать её, но одновременно ей в голову пришла тихая мысль. «Ты могла бы покончить с этим гораздо быстрее, и с меньшей болью». Имея силу Кассандры, она могла устроить серию управляемых взрывов, которые убили бы их всех, и пощадили бы её оставшихся защитников, пусть и задев тысячи её подчинённых, уже смешавшихся с врагами.

Но те были невинны. Уже столь многие погибли в результате её действий или бессердечия её их врага. Разве имело значение, если остальные тоже будут уничтожены? Захотят ли они вообще выжить, лишь чтобы обнаружить половину своих друзей и родни мёртвыми в результате её непродуманной попытки их освободить? На миг мысль о том, чтобы очистить поле, убив их всех, и положив ситуации быстрый конец, показалась ей опасно привлекательной.

— Нет, — сказала Мойра, сжав губы, а затем второй удар уничтожил ещё одну секцию щита, и ещё одна её защитница умерла во вспышке расколотого эйсара. Металлические твари были уже менее чем в полумиле.

На этот раз вместе с очередным потоком врагов вернулся Грэм. Шип имел в его руках форму двуручного меча, и он присоединился к Алисса, прорубая кровавые дуги через стоявшие между ними тела. Защитницы Мойры перестроились, закрыв дыру, и сделав их круг ещё меньше.

Мойра была в отчаянии, но она знала, что даже если прибегнет к неприкрытому насилию, то ей всё равно ещё придётся разделаться с двумя этими проклятыми существами. Грэм скорее всего был не в той форме, чтобы сразиться с ещё одним, не говоря уже о двух. Она вновь пожалела о потере своего зачарованного пояса — рунные каналы позволили бы ей порезать их на части, даже с такого расстояния. Но мечей не было, и она уже знала, что простые удары огнём и силой мало помогали, да она и не могла использовать их эффективно на таком расстоянии.

«Гроза!». Молния могла быть почти такой же эффективной, как удар через рунный канал, и Мойра, наверное, сумеет её направить даже издалека.

Обычно погодная магия была слишком утомительной для волшебника, по крайней мере — во сколько-нибудь крупном масштабе. Однако её отцу приходилось следить за своим настроением, поскольку иногда окружающая среда реагировала даже на простейшие его эмоции. Конечно же, это было одним из наибольших отличий между архимагом и простым волшебником. Архимаг мог просто уговорить мир сделать то, что ему или ей хотелось, а не тратить эйсар, пытаясь устроить желаемое самостоятельно. У Мойры такого варианта не имелось. Были некоторые намёки на то, что однажды такие возможности у неё появятся, но пока что она слышала лишь тишайший шёпот земли и ветра.

Однако у неё был доступ к массивным запасам эйсара.

Лишив своих сделанных из заклинаний подчинённых поддержки, она направила свою энергию в небо, обильно черпая из драконицы, доводя себя до предела. Стягивание облаков потребовало огромных усилий, управление ветром и создание необходимого типа турбулентности потребовало ещё больше.

Но Мойра всё равно это сделала.

Небеса потемнели, и тучи стали сгущаться с совершенно неестественной скоростью. Шли минуты, и Мойра почувствовала новорождённые грозовые фронты, полные скрытой силы. Она надавила сильнее — они нужны были ей быстрее, гораздо быстрее.

Очередная её защитница исчезла в ярком снопе искр, и новые дюжины полились сквозь барьер, встречаемые Грэмом и его убийственной напарницей. Чад подстрелил лишь двух или трёх, сберегая оставшиеся стрелы.

Мойра стояла, подняв руки к небу, дрожа от напряжения, и продолжала бороться с, казалось бы, горой воздуха. Сомнения осаждали её, но она их игнорировала: «Я справлюсь!»

Ещё две её заклинательные двойницы были уничтожены одна за другой, заставив Грэма и Алиссу работать в спешке. Чад использовал все оставшиеся стрелы, и начал собирать уже использованные. Их круг стал гораздо меньше.

Вспышка осветила поле, когда разряд молнии ударил рядом с его центром. Мойра была к этому совершенно не готова, и разряд даже близко не попал ни в одну из её целей. Она чувствовала, что напряжение ушло из грозовых туч в небе. «Нет!». Она послала в небо ещё силы, пытаясь держать копившиеся там энергии под более крепким контролем. Ей нужна была молния тогда, когда она будет готова, чтобы её можно было направлять.

Одна из её заклинательных двойниц снова погибла, и на этот раз она ощутила, как воздух взрезало нечто, пролетевшее лишь в футе от того места, где она стояла. Казалось, что сам воздух отвесил ей пощёчину, и что-то далеко позади приняло на себя конечный удар. Она не могла себе позволить потерю сосредоточенности, чтобы выяснить, что именно было уничтожено.

Всё своё внимание она обращала на небо. Хотя её глаза были расширены, и смотрели вперёд, она не уделяла никакого внимания остальной битве. Один из последних пробившихся через щит людей подобрался ближе, прыгнув на неё с ножом. Его тело взорвалось фонтаном крови, когда Шип рассёк ему руку и туловище, разрезав его лишь в футе от того места, где стояла Мойра.

Сосредоточенность Мойры была настолько глубокой, что она не дёрнулась, когда горячая кровь брызнула ей на лицо и грудь. Вены и сухожилия у неё на шее и руках набухли, она силилась склонить ветер и облака к своей воле.

А потом у неё получилось.

Вспыхнул актинический свет, резкий и сине-белый, когда разряд молнии вонзился в землю там, где стояла одна из приближавшихся металлических тварей. Казалось, что мир замер на миг — после этого оглушительного события осталась огромная, тёмная тишина. А потом молния ударила снова, попав в тварь ещё раз, прежде чем частая очередь мелькавших разрядов нашла и второе чудище.

После первого коснувшегося их удара ни одно из металлических существ не сдвинулось с места, но к девятому или десятому удару оба задымились, и одно из них взорвалось внезапным огненным шаром.

Новые разряды молнии замелькали в случайных местах, и Мойра чувствовала мощь, которую её усилия создали в грозовых фронтах у неё над головой. Это было подобно лавине, которая готова была обрушиться, и накатившая на неё волна адреналина умоляла спустить эту лавину. Там было достаточно силы, чтобы очистить всё поле — быть может, даже стереть с лица земли скверну, которой являлся Хэйлэм.

Застонав, Мойра снова согнула свою метафизическую спину, силясь утихомирить потоки воздуха, вращавшиеся друг о друга, создавая опасную разницу потенциалов. Пошёл дождь, и она промокла до нитки, работая над обращением того, что сделала. Её платье пропиталось насквозь, а дыхание вырывалось из её груди хриплыми всхлипами к тому времени, как она закончила, и дождь начал снова стихать.