Это отвлекало.

Она сказала своему сопровождающему правду, она не могла читать их мысли — но у неё едва ли была в этом необходимость. Проезжая по улицам, они миновали множество полных жизненной энергии миров — женщину, несущую воду, с ноющей спиной и разумом, поглощённым заботами, скорее всего о детях; мужчину, злого и чем-то фрустрированного — она не могла сказать, чем именно, но скорее всего это было как-то связано с его нанимателем; ребёнка, заворожённо наблюдавшего за летевшей в небе птицей, хотя его желудок жаловался на голод. Тысячи различных миров кричали ей о себе, некоторые — яркие, другие — мрачные, но все они были прекрасны.

«Нужно сосредоточиться», — сказала она себе, направляя своё внимание внутрь. Карета остановилась, и Джеролд выходил наружу, протягивая ей руку, чтобы помочь спуститься. Она не нуждалась в его помощи, но жест показался ей милым. За его действиями лежал щедрый дух — она довольно легко это видела, вопреки его отшлифованному поведению. Он страдал от некоторых из тех же самых пороков, какие присутствовали у большинства мужчин, но она могла видеть, что его разум упорно трудился над поддержанием дисциплины его мыслей. Судя по тому, что она до сих пор видела у незащищённых людей, это было редкой чертой характера.

По сравнению с ним стражники, наблюдавшие за их проходом через главный вход во дворец, выказывали гораздо меньше внутреннего самоконтроля. Их лица были прохладны, а внешность — спокойна, но в мыслях их была похоть. Один отвёл взгляд, игнорируя лёгкий интерес к форме её тела под платьем, в то время как другой, похоже, активно создавал у себя в голове очень подробную цепочку образов, в которых Мойра скорее всего находилась в унизительных позах и практически без одежды.

Она подавила дрожь, пока они проходили мимо. «Почему они не могут быть как Джеролд?» — задумалась она. Мойра начала ценить преимущества взросления в месте, где разум у всех был защищён.

— Всё в порядке? Ты уже довольно долго молчишь.

Голос Джеролда резко вывел её из задумчивого состояния. Кивнув, она ответила:

— Да, прости. Я просто пыталась придумать, как объяснить мою проблему Королю Дарогэну.

— Не волнуйся, — сказал Барон, улыбаясь, — он — приличный человек, по меркам людей, и отличный король, по меркам королей.

— Куда мы пойдём в первую очередь? — спросила она.

— На короткую аудиенцию с Королём, — ответил он. — Я заранее послал письмо этим утром. После этого он, как я подозреваю, попросит тебя присоединиться к нему в главном зале на обед.

Они прошли в маленькую приёмную, и уселись в удобные кресла, дожидаясь, пока камергер вызовет их внутрь, когда дойдёт их черёд предстать перед королём. Вскоре после них вошло несколько женщин, и их взгляды постоянно возвращались к ней. Их разумы практически сияли завистью и мелочными мыслями. Мойра начала гадать, что доставало её больше — похотливые мужчины или ревнивые женщины. «Мне что, придётся состариться и стать уродиной, прежде чем всё станет лучше?»

— Не обращай на них внимания, — сказал Барон, будто тоже ощутив их враждебность. — Они просто оценивают соперницу.

Минуту спустя большие двойные двери открылись, и камергер — аккуратный малый по имени Бё́рнард — пригласил их войти в зал для аудиенций.

Сам зал по планировке своей был похож на зал для аудиенций, которым пользовалась в Лосайоне Королева Ариадна, но стиль и украшения различались. Стены по большей части занимала декоративная ткань густого красного и малинового цветов, а вся мебель была из тёмной древесины вишнёвого дерева. Большая часть металлических предметов в комнате была золотой, создавая яркий контрапункт к красным оттенкам и тёмному дереву.

Ряды устланных подушками скамей, разделённых длинным проходом, были заняты горсткой людей, видимо дворян. Вдоль стен выстроились воины, и ещё трое человек стояли сбоку от мужчины, который, наверное, и был Королём Дарогэном. Высокий мужчина со светло-коричневыми волосами и простым золотым обручем сидел на резном деревянном троне.

Мойра ощутила находившихся внутри людей задолго до того, как они вошли в зал, но до того момента, как двери раскрылись, она лишь мимолётно пробегала по ним своим магическим взором.

Теперь, приглядевшись, она была шокирована. С её губ сорвался внезапный вздох.

Ладонь Джеролда была у неё на плече, и он подталкивал её вперёд:

— Попытайся держать себя в руках.

Она повернула голову к Барону, широко раскрыв глаза:

— Он мёртв, — прошептала она.

Барон не знал, как воспринимать эту ремарку, и, ведя её вперёд, он тихо ответил:

— Это нелепо. О чём ты говоришь?

— Ваш король, — пробормотала она, встав как вкопанная. Мойра не позволяла ему вести себя дальше. Мужчина, глядевший на неё с трона, был живым трупом. Его сердце билось, лёгкие продолжали двигаться, но разума в нём не было, а эйсар у него почти отсутствовал. Король Дарогэн с тем же успехом мог бы являться куском мёртвого мяса, ибо в его теле эйсара было не больше, чем в троне, на котором он сидел.

Но внутри его черепа было что-то. Там, где она ожидала найти мозг, окружённый энергичной и живой сетью мыслей, построенной из тончайшего эйсара, она вместо этого обнаружила мёртвый металл. Будто какой-то извращённый кузнец или хирург опустошил его череп, и наполнил железом. «Нет, не железом — это какой-то иной металл, и он слишком сложен, чтобы быть отлитым». Она чувствовала и иные энергии, двигавшиеся внутри, но ничто из этого не напоминало эйсар, и уж тем более не указывало на наличие жизни.

Джеролд остановился рядом с ней, его лицо начало краснеть:

— Ты ставишь нас в неудобное положение. Что с тобой не так?

— Не со мной… — дрожащим голосом сказала она, — …а с ним. Что ты такое? — Она указала рукой прямо на мёртвого короля.

Люди по обе стороны комнаты тихо забормотали, не зная, как воспринимать её действия, но король твёрдо произнёс:

— Ведьма боится приблизиться к нам?

Эти слова показались ей странными. Это было как смотреть на говорящую статую — по крайней мере, с точки зрения Мойры. Хотя лицо Дарогэна имело нормальное выражение, и его голос обладал правильными интонациями, она ясно видела, что за его словами не лежал никакой разум. Её взгляд и магический взор заметались по залу, который внезапно стал казаться полным врагов. Остальные были людьми, с эмоциями и эйсаром, отражавшими раздражение и враждебность, которые вызвал ярлык «ведьмы», который на неё навесил король.

Единственными, кто казался слегка иными, были трое людей, стоявших слева от короля. Их эйсар слегка мерцал, будто в предвкушении какого-то удовольствия. У каждого из них на груди гордо красовался лучистый символ Сэлиора. «Направляющие», — осознала она. «Это ловушка!».

Губы Короля презрительно скривились:

— Ты сдашь себя на нашу милость. — Подняв в руке странную пару молочно-белых оков, он жестом приказал ближайшему стражнику приблизиться, и отдал их ему: — Надень их на неё.

Глаза Мойры сверкнули гневом, и внезапный ветер заставил её волосы взметнуться, когда она взяла под контроль ранее находившийся в неподвижности вокруг неё воздух. Её щит стал сильнее, и она повернулась к дверям:

— Я ухожу, — объявила она.

— Ты не боишься пойти против короля? — спросил Дарогэн странно лишённым эмоций тоном.

— Меня воспитали не бояться ни людей, ни чудовищ, — ответила она полным сдержанной силы голосом. — Я видела свою первую битву ещё будучи ребёнком. Мой отец сражался с самими богами — и победил. Я не буду бояться тебя… чем бы ты ни был. — Подняв кулак, она произнесла слово, и метнула окружавший её воздух в двери, заставив их распахнуться. Люди ахнули, а некоторые и взвизгнули от страха. — Прочь с дороги — я никому не хочу причинять вреда, — приказала она, направившись к выходу.

Стражники сумели не испугаться, и пятеро из них встали перед теперь уже открытыми дверями, в то время как остальные медленно приближались к ней, опустив копья, и угрожающе направляя их в её сторону.