Она надеялась, что он полюбит литературу, но к тому времени, как ему исполнилось четырнадцать, она наконец рассталась и с этой надеждой. Однако история и география обсуждению не подлежали, поскольку она считала, что никакой дворянин не может обойтись без знания того, где жили его враги и союзники, и без глубокого понимания всего, что происходило в прошлом.

Он с нетерпением предвкушал целый месяц без надзора.

Пеббл мотнула головой, глядя на него сбоку одним из своих больших карих глаз.

— Мне всё равно, — жизнерадостно сказал он ей, позволив поводьям ослабнуть, и позволяя ей самой выбирать путь. — Сегодня ты за главную, Пеббл.

Пеббл громко фыркнула, выдув из себя воздух, и подалась вправо. Она небрежно слонялась, передвигаясь с комфортной скоростью, которая её не должна была утомить, и часто останавливаясь, чтобы пожевать какие-нибудь выглядевшие особо сладкими участки клевера или травы.

Грэм откинулся назад, и позволил миру медленно плыть мимо. Небо было синим, а воздух — ещё тёплым от последней летней жары. Ещё через несколько недель должны было похолодать, но пока погода была идеальна. Белые облака плыли мимо, и ничто не тревожило их ход кроме редкого ястреба, летевшего под небосводом.

Его лошадь бродила поперёк широкого пастбища, следуя вдоль низкой плетёной ограды, которая была скорее указанием, а не реальной преградой. Рядом со столбами ограды трава росла выше, и Пеббл не спешила, останавливаясь у каждого столба, чтобы пощипать нежную зелень.

Прошло немного времени, прежде чем Грэм осознал, что его мирные грёзы тревожит какой-то шум. «Что это было?». Теперь, прислушавшись, он ничего не уловил. Грэм натянул поводья Пеббл, чтобы она остановилась, и кроткая кобыла терпеливо встала, ожидая, пока он прислушивался.

«Вот оно». Он услышал хрип, за которым последовал более глубокий звук, доносившийся слева. Это было в противоположной стороне от хижины фермера, дальше, в обширном пастбище, которое прерывал лишь тонкий, петлявший по нему ручеёк. Грэм дёрнул поводья, ткнул Пеббл пятками, и кобыла пошла, направляясь влево.

Громкое блеяние помогло ему опознать источник изначального звука. «Одна из овец фермера, наверное, в беде». Понукая Пеббл, он заставил её скакать быстрее. Вскоре он услышал лёгкое бормотание водяного потока. «Наверное, упала в ручей».

Земля перед ним стала полого подниматься, скрывая тот факт, что берег ручья был поблизости, но Грэм был знаком с этой местностью. Он замедлил Пеббл до того, как они достигли края. Здесь ручеёк пробил себе дорогу в земле, оставив со стороны Грэма крутой склон, а с другой стороны — пологий. Ничего не подозревавшее животное, особенно бежавшее, легко могло соскользнуть с обрыва, и упасть, поранившись.

Спешившись, Грэм бросил поводья, по-свойски глянув на Пеббл:

— Притворись, что я привязал поводья к пню, — сказал он ей.

Она одарила его спокойным взглядом, который он принял как знак согласия. Далеко она не забредёт. Трава была высокой, и она и так могла много чем себя занять.

Грэм шёл через траву, которая была ему по пояс, пока не добрался до края обрыва. И действительно, овца была там — она лежала на большом валуне. Судя по её виду, он догадался, что она сорвалась с обрыва, и прокатилась пять или шесть футов по его склону, упав на твёрдый камень. Ей сильно не повезло, поскольку падение с настолько маленькой высоты наверняка не ранило бы её, не упади она так неудачно.

«Чёртова тупая овца», — подумал он. «Она уже должна была изучить это пастбище достаточно хорошо, чтобы знать, где находится ручей».

На склоне было много мест, где было легко спуститься, поэтому ему не было трудно добраться до неё. Овца уже блеяла постоянно, крича от боли и страха.

— Тише, девочка, — сказал он ей. — Просто лежи спокойно, ещё минутка — и будешь в безопасности. Давай посмотрим, где ты поранилась. — Он осторожно поднял её тело, чтобы стащить её с камня, сперва убедившись в том, что она ни за что не зацепилась.

На камне была кровь, но ноги её были свободны, поэтому он постепенно стащил её оттуда, и поставил на ровную землю рядом с водой. Там он её осмотрел, прощупывая ноги, чтобы определить наличие переломов.

— Ты могла что-то сломать при падении, — сказал он вслух, тихо разговаривая с ней. — Но не волнуйся. Если не можешь идти, то я отнесу тебя домой. Мы позаботимся о том, чтобы у тебя всё было хорошо. — «Если только перелом не открытый — тогда фермер скорее всего тебя забьёт».

Ноги её выглядели целыми, и переломов он не нашёл, однако кровь приводила его в замешательство. Ветер переменился, дуя ему в лицо. До этого он дул в спину. Пеббл издала громкое ржание, звучавшее испуганным.

— Держись, Пеббл! — крикнул он, надеясь, что кобыла не испугается, и не оставит его идти пешком. — Ещё минутка, и я поднимусь обратно. — Ощупав густую шерсть в поисках источника крови, он нашёл три длинных раны.

«Вот, в чём проблема», — молча заметил он, — «у неё порвана мышца». Его подсознание стало настойчиво ныть, пытаясь ему что-то сказать, но окончательно вывести мысль на свет своего сознания он всё же не сумел.

Свет мигнул — на долю секунды тень заслонила собой солнце.

Грэм упал на четвереньки, накрыв овцу собой, и перекатился влево по мокрому песку, когда гигантская кошка пронеслась в воздухе у него над головой. Он действовал без всякой мысли, ещё до того, как его разум сумел осознать смысл всех признаков — следов от когтей на овце, предостережение Пеббл после перемены ветра, или перемену в освещении. Его тело действовало самостоятельно.

Пантера выглядела примерно равной ему по весу — то было чудовище, весившее, наверное, больше ста пятидесяти фунтов. Кошка грациозно приземлилась, извернувшись ещё до того, как достигла земли, готовясь к новому прыжку.

«Бля!»

У него был с собой фальшион, он тот остался притороченным к седлу Пеббл. С собой у него был только висевший на поясе нож — четырёхдюймовое прямое лезвие, лучше годившееся для бытовых потребностей. Кошка оказалась в воздухе прежде, чем он смог собраться с мыслями и вытащить нож.

Когда кошка прыгнула, Грэм ещё был на земле, поэтому пригнуться ему было невозможно, а скорости для того, чтобы подпрыгнуть и пропустить пантеру под собой, ему ни за что бы не хватило. Вместо этого он перекатился обратно вправо, и это ему почти удалось, но пантера ударила его лапой, нанеся скользящий удар по голове сбоку. Изогнутые когти зацепили кожу у него на щеке, и зверь изогнулся, используя это касание, чтобы остановить движение вперёд, и развернуть тело, доставая Грэма.

Другая передняя лапа уже двигалась к его голове, и Грэм знал, что как только кошка схватит его обеими передними лапами, её задние лапы начнут рвать ему живот.

Однако сознательный разум Грэма не работал. Как и его тело, ему очень не хватало скорости, чтобы обработать всё происходившее, и успеть принять хорошее решение. Его ответы пришли из пустоты, из того места, где он переставал существовать.

Он схватил рвавшую его лицо лапу правой рукой, крепко сжал, и продолжил свой перекат, потянув кошку следом за собой. Вторая передняя лапа пантеры коснулась песка, когда кошка отчаянно попыталась сохранить равновесие, но Грэм отказывался ей это позволять. Инерция его переката вывела кошку из равновесия, и его левая рука обогнула зверя, когда пантера изогнулась под ним на песке.

Тварь была сильной. Если бы он думал, то его разум сказал бы ему, что в пропорции к весу кошки гораздо сильнее людей, однако эта мысль лишь замедлила бы его.

Грэм напряг руку, и взял голову пантеры в захват, продев руку у неё под нижней челюстью. Кошка орала, пока он висел на ней, сжимая её голову. Оттолкнувшись мощными ногами, она подняла его вверх, несмотря на тот факт, что ей приходилось поднимать оба их тела. Неспособный управлять своим движением, Грэм упал, а тело животного извернулось с невероятной гибкостью. Когти впились в его штаны, когда пантера забилась в его хватке, но он не отпускал.