— Мне нужно чем-то заняться, Даниэл, — сказала Кэйт. — Я сойду с ума, если ты попытаешься заставить меня сидеть весь день на месте.

Абби согласно кивнула, и одарила Тириона взглядом, который ясно говорил ему не лезть, куда не просят.

— Через несколько дней синяки должны сойти, — сказал Тирион уже наверное раз в десятый.

Кэйт сжала губы, начав нарезать лук:

— Ты это уже упоминал.

Бриджид вошла во входную дверь, и заглянула из парадного коридора на кухню:

— Она здесь, Отец.

Кэйт едва не порезала себе палец. Бросив нож, она начала приглаживать свои волосы, но затем осознала, что её руки пахнут луком:

— Ещё слишком рано! Ты сказал, что она не появится до полудня, — сказала она ему с обвинением в голосе.

— Расслабься, — сказал он, пытаясь её успокоить. — Её такие вещи не волнуют. Ты же видела, как я выглядел, когда в первый раз вернулся домой.

— Тебе легко говорить, — язвительно сказала Кэйт.

— Она уже дважды с тобой встречалась, — напомнил он.

Выражение лица Кэйт ясно дало ему понять, насколько тупой она считала его ремарку:

— И оба раза это было после того, как ты попытался уничтожить всё вокруг с помощью чудовищной бури. Я бы хотела разок встретиться с ней, не выглядя так, будто у меня в волосах устроил гнездо крысиный выводок.

— У тебя прекрасный волосы.

— Нет, это она прекрасна. Оставь меня в покое, тебя это не касается, — сказала Кэйт.

— Она исцелила твою ногу…

— И снова я тебе говорю… ты всё только портишь, Даниэл, — кисло ответила она. — Иди отвлеки её ненадолго, пока я вымою руки, и приглажу волосы. Абби, ты можешь взять кухню на себя?

Абби улыбнулась:

— С радостью. Бриджид, не хотела бы ты мне помочь?

Бриджид бросила в сторону Абби тёмный взгляд. Стряпня была наименее любимым её делом, и сегодня была не её очередь помогать с готовкой, но если Кэйт бросала кухню, то кому-то нужно было взять её работу на себя. Она молча кивнула.

Магическим взором Тирион видел, что Лираллианта была на переднем дворе, но не двигалась к дому. Вместо этого она разговаривала с находившимися там юношами и девушками, переходя от одного к другому. «Что она делает?»

А потом он увидел. Она снимала с них ошейники. Он добрался до двери, и вышел наружу, встав к ней лицом к лицу:

— Что ты делаешь?

— Доброе утро, Любовь моя, — с лёгкой улыбкой сказала она. Следующим прикосновением она растворила ошейник на горле у Дэвида.

Использование ею слова «любовь» вновь застало Тириона врасплох. Было невозможно вообразить, чтобы она, да и кто-то другой из Ши'Хар, если уж на то пошло, так вольно использовал это слово.

— Что происходит? — спросил он.

— Я исправляю ошибку, — ответила она. Проходя мимо него, она приостановилась, чтобы поцеловать его в щёку, прежде чем снять ошейник с Вайолет.

— Разве нам не следует об этом поговорить? Твой народ это не примет.

— Они уже приняли, — сказала Лираллианта. — Ну, Рощи Иллэниэл и Прэйсиан приняли, но я уверена, что остальных заставят узреть истину.

Тирион моргнул. Слова были довольно просты, но их значение было трудно принять.

Лираллианта закончила со всеми во дворе, и пошла к дому.

— Подожди, — сказал он ей.

— Осталось ещё несколько.

Тирион покачал головой:

— Они могут подождать несколько минут — Кэйт ещё не готова.

Её лоб слегка наморщился:

— Ты уже снял с неё ошейник.

— Нет, она пока не готова с тобой встретиться, — объяснил он.

— Мы встретились вчера, — напомнила она ему. — После того, как ты сломал ей ногу.

Тирион фрустрированно вздохнул:

— На самом деле это был не я. Ну, полагаю, что это был я, но я был не совсем в себе. Это была случайность. И вообще, дело не в этом. Она хочет причесать волосы, или что-то такое.

— Почему? — с серьёзным выражением лица спросила Ши'Хар.

— Она хочет хорошо выглядеть, произвести хорошее впечатление.

Лицо Лираллианты приняло разочарованное выражение:

— Я думала, что если я научусь любви, мне будет легче понять ваш род.

— Мы несколько сложнее, чем только эта одна эмоция, — сказал он ей, прежде чем добавить: — Она нервничает, ей хочется понравиться тебе.

— Почему?

Тирион сделал глубокий вдох:

— Потому что она в меня влюблена.

Лицо Лираллианты стало задумчивым. В конце концов она ответила:

— Она меня боится?

— Не совсем, — ответил он, — но для человека это нормальное беспокойство. Она боится, что ты будешь ревновать.

— Ревность среди моего народа не распространена, — сказала Лираллианта.

— Ты — первая, кто полюбил за многие тысячелетия, — заметил он.

— А ревность обязательно является частью любви?

— Нет, не думаю. Люди чувствуют её, когда мы считаем, будто что-то нам небезразличное находится под угрозой.

— Я бы не стала тебе угрожать, — объявила она. — Если только ты не будешь вести себя глупо, — поправилась она чуть погодя.

Тирион подвёл её к скамейкам из брёвен, расставленным вокруг их вечернего костра. Предложив ей сесть, он попытался объяснить:

— Угроза не мне, а угроза отобрать то, что она любит.

— Значит, она ревнует ко мне? — задумалась Лираллианта. — Боится, что я отберу тебя. — Затем она улыбнулась: — Как глупо. Ты — мой кианти. Я не могу тебя контролировать. — Она встала, и пошла к дому: — Я ей это объясню.

Тирион пошёл было следом, но она выставила ладонь:

— Ты для этого не нужен. Позволь нам поговорить наедине.

Кэйт была удивлена, когда увидела, как в её спальню вошла сереброволосая женщина.

— Ох, — воскликнула она.

— Тирион объяснил твой страх по отношению ко мне, — без предисловий сказала Лираллианта.

— Страх? — сказала Кэйт, слегка прищурившись. — Думаю, что он, быть может, использовал не самые лучшие слова.

— Возможно, страх — это мудро, — отметила Лираллианта. — Мой народ обращался с ним отнюдь немило, и с тобой тоже.

— Я не настолько невежественна, — ответила Кэйт, — по крайней мере в том, что касается тебя. Мне нужно поблагодарить тебя за мою ногу.

— Пожалуйста, — сказала Лираллианта, — но я пришла поговорить не о тривиальных вещах. Я желаю объяснить свои намерения, чтобы уменьшить твои заботы.

Кэйт становилось всё более не по себе. Она едва знала эту странную женщину, и прямота Лираллианты её смущала. Однако ничего поделать с этим было нельзя. Собравшись с духом, она указала на кровать:

— Хочешь присесть?

Ши'Хар кивнула, и села в ногах кровати, в то время как Кэйт последовала её примеру, и тоже села, ближе к изголовью. После короткой паузы Ши'Хар начала:

— Тирион — мой кианти. Это не изменится. Среди Ши'Хар это значит, что его и мои интересы считаются идентичными.

Кэйт вздрогнула от такого формального заявления. «Она с тем же успехом могла сказать «он мой, а не твой», смысл тот же». Кэйт силилась совладать со своими чувствами, но к этому мигу она была готова. Опустив взгляд, она ответила:

— Я не буду вмешиваться. Я хотела бы остаться, чтобы помочь с его детьми, но я пойму, если ты пожелаешь, чтобы я ушла.

Лицо Лираллианты приняло озадаченное выражение:

— Это расстроит моего кианти.

Теперь пришёл черёд Кэйт быть сбитой с толку. «Она — его жена из Ши'Хар, и она что, хочет, чтобы я осталась как какая-то служанка, или наложница?». Не зная, что делать дальше, Кэйт медленно ответила:

— Я думаю, меня больше беспокоит то, что может расстроить тебя.

— Он объяснил тебе значение слова «кианти»? — спросила Лираллианта.

— Это что-то вроде наших брачных обычаев, так ведь?

Лираллианта разразилась лёгким смехом.

Это был нежный звук, от которого Кэйт мгновенно испытала раздражение. «Ни у кого не должно быть такого прекрасного смеха. Как я могу сравниться с такой женщиной?»

Видя перемену в ауре Кэйт, Ши'Хар перестала смеяться:

— Я не хотела оскорбить тебя. Возможно, было бы проще, если бы я показала тебе, от одного разума к другому. Ты позволишь?