Даниэл увидел, у Астона за спиной, как Кэйт отползла назад, и начала вставать. Внимание Билли было отвлечено на достаточно долгий срок, чтобы она могла сбежать. Скользнув в сторону, он уклонился от первого размашистого взмаха руки Астона, и шагнул ещё ближе, надеясь удержать их внимание на себе достаточно долго, чтобы Кэйт могла спастись. Теперь Билли пристально следил за ним, не замечая того, что девушка, которую они задирали, была уже более чем в пятнадцати футах от них.

«Кэйт быстро бегает», — подумал Даниэл. «Если она оторвётся достаточно далеко, то сомневаюсь, что они смогут ей нагнать». Отскочив назад, он избежал второго удара Астона, но Ронни уже обходил его сбоку, пытаясь зайти ему с тыла, чтобы Даниэл не мог сбежать. Как только Ронни набросится на него, драка будет окончена.

Билли огляделся, и увидел, что их добыча ускользает.

— Беги, Кэйт! — крикнул Даниэл, на этот раз в полный голос. — Он слишком медленный, чтобы поймать т…

Ронни сблизился быстрее, чем Даниэл ожидал, и что-то твёрдое ударило его в висок, оборвав его слова. У Даниэла слегка расплылось перед глазами, когда он упал, но он видел, что Кэйт бежала обратно вверх по тропинке, к своему дому. Билли нерешительно стоял, не зная, погнаться за ней, или присоединиться к битве. Его колебание сделало выбор вместо него — ловить девушку уже было слишком поздно.

Пришёл второй удар, попав Даниэлу в живот. Лишившись воздуха, он оказался на четвереньках, силясь вдохнуть. Остальные парни окружили его, и стали не спеша пинать его каждый раз, когда он, казалось бы, начинал подниматься. Некоторые удары были несильными — когда они толкали его обратно вниз своими стопами, или удары по его ногам и ягодицам, однако время от времени один из них наносил зверский удар ему в живот или по почкам. Вскоре он оставил надежду сбежать, и сжался в клубок, время от времени поворачиваясь, чтобы попытаться избежать наиболее болезненных ударов.

— Вам лучше уйти! Я на вас донесу! У вас будут неприятности, если вы не оставите его в покое! — прозвенел голос Кэйт. Она не убежала далеко, и теперь кричала им, стоя на некотором расстоянии вверх по тропинке, надеясь, что её угроза сможет убедить парней бросить своё развлечение.

— Думаешь, она это серьёзно? — спросил Астон. — Может, нам следует уйти.

Тут Билли отозвался:

— Не, некого ей звать, — сказал он. Повысив голос он крикнул в ответ: — Кому ты расскажешь? Твоему папке?! Он умер! Беги, донеси своей маме, девчонка! Она сюда ни в жисть не спустится!

Чтобы подчеркнуть свою ремарку, он нарушил установившуюся традицию, и крепко пнул Даниэла в боковую часть головы, отчего у него потекла кровь из уха. То был первый раз, когда кто-то из них ударил его в это место.

— Аккуратно, Билли, — сказал Ронни. — Такие вещи могут оказаться опасными.

— Боишься, что он помрёт? — сказал тот.

— На это мне наплевать, — ответил он, резко опуская стопу на нижнюю часть ноги Даниэла, подчёркивая своё заявление. — Но если мы слишком сильно его побьём, от этого точно будут неприятности.

Ничего больше сказать ему не выдалось, поскольку метнувшееся из куста коричнево-серо-чёрное пятно сбило его в сторону. Блю явился в рычащей клыкастой ярости, свирепо куснув Ронни прямо в падении.

— Бля! Это его чётов пёс! — крикнул Астон, пятясь, и ища какое-нибудь оружие. Вспомнив тяжёлый сук, который он заметил в траве несколько минут назад, Астон посмотрел в том направлении как раз вовремя, чтобы увидеть, как Кэйт поднимает означенный предмет с земли. Её размашистый удар мог бы отбить ему соображалку, но он поднял руку, закрыв голову, поэтому сила удара отозвалась волной боли в его теле, и заставила его руку онеметь.

Свирепость Блю и дубина Кэйт подорвали их боевой дух, и забияки быстро отступили, оставив окровавленного, но не потерявшего сознание Даниэла лежать на земле.

— Даниэл? Ты в порядке? — спросила Кэйт, склоняясь над ним. У него всё плыло перед глазами, но он слышал слёзы в её голосе, хоть его взгляд и отказывался фокусироваться на ней как следует.

— Ага, — неуклюже ответил он. Стыд жёг его сильнее, чем даже боль от ранений. Он пытался её защитить, но в итоге был лишь избит у неё на глазах.

Она нагнулась, и попыталась помочь ему встать, но он оттолкнул её.

— Нам надо привести тебя в порядок, — сказала Кэйт. — Давай, я помогу тебе дойти до нашего дома.

— Я просто к себе пойду.

— До твоего дума отсюда больше мили, — ответила она с неодобрением в голосе.

Встав самостоятельно, он ощутил, как его качает. Его чувство равновесия было нарушено, и он ощущал себя так, будто стоял на покачивающейся палубе корабля. Тошнота накатывала на него волнами, и он силился удержаться от рвоты. «Последнее, чего я хочу — это чтобы она увидела, как я блюю. И так уже плохо всё», — молча подумал он.

Её рука обняла его за пояс, когда Кэйт помогла ему удержать равновесие. Переведя взгляд, он увидел густые рыжие волосы, когда она поднырнула головой и плечом ему под руку. Нельзя было отрицать её силу, когда она начала тащить его вместе с собой, используя своё тело, чтобы заставлять его двигаться вверх по тропе, к её дому. От неё слегка пахло травой и землёй, но это был хороший, честный запах.

— Прости, — пробормотал он, когда она помогла ему сесть на пороге своего дома. По мере созревания его синяков, всё начинало болеть сильнее.

— Не извиняйся передо мной. Это я виновата, что с тобой случилось такое. Ты храбро поступил, — серьёзно ответила она, одаривая его спокойным взглядом своих мягких зелёных глаз. — Посиди, пока я сбегаю за Мамой.

Она оставила его, но вернулась мгновением позже, следом за своей матерью, Брэ́ндой Сэйер. Та выглядела похожей на свою дочь — ей было едва больше тридцати, и у неё всё ещё была здоровая фигура гораздо более молодой женщины. Незнакомец мог бы подумать, что она Кэйт лишь старшая сестра.

— Ох! Боги! Что случилось с Данни? — воскликнула она, склоняясь, чтобы его осмотреть. Подняв одной рукой ему подбородок, она повернула его голову, чтобы осмотреть его всё ещё кровоточившее ухо.

Даниэлу было слишком стыдно, чтобы отвечать, но Кэйт без колебаний выложила всё матери, описав враждебность остальных парней, и доблестную попытку её друга заступиться за неё. В её описании случившееся звучало гораздо лучше.

— Когда твой папа услышит об этом, будет скандал, — сказала Брэнда. — Он спустится в Колн, и потолкует с их отцами.

— Пожалуйста, — взмолился Даниэл, — я не хочу ничего раздувать. Не говорите моему папе, — просил он её. Ему и так уже было достаточно стыдно, не хватало ещё и объявлять всему городу, что ему крепко наваляли.

— И как ты собираешься это скрывать? — спросила мать Кэйт. — Ты только посмотри на себя! У тебя кровь идёт из уха, один глаз заплыл, и, если я не ошибаюсь, по всему остальному телу у тебя синяки. Давай-ка снимем с тебя эту рубашку.

— Нет! — заупирался Даниэл, но ничего не мог поделать. Брэнда расстегнула пуговицы на его рубашке, в то время как её дочь пошла обратно к реке, чтобы принести вёдра и чистую воду. Когда она вернулась, они вдвоём очистили его порезы и ссадины, мягко промыв их, чтобы убрать грязь, которая их будто покрывала. Когда всё это закончилось, он дрожал на холодном воздухе, а вода пропитала ему ещё и штаны.

Они отвели его внутрь дома, и дали толстое одеяло, чтобы накрыться, пока сушится его одежда. Даниэл чувствовал одновременно благодарность и стыд, но ни одна из этих эмоций не помешала ему воспользоваться этой возможностью, чтобы украдкой разглядывать Кэйт.

Она мало видел её за последнюю пару лет, с тех пор, как начал приглядывать за овцами, и она за это время успела значительно вырасти. Её тело заметно изменилось, заполучив выпуклости, которых раньше у неё не было. Бёдра у Кэйт стали круче, и появился намёк на что-то под её рубашкой. Брошенный на её мать взгляд дал ему хорошее представление о том, что именно там могло быть, и Даниэл обнаружил, что краснеет. Мать Кэйт была наделена пышной фигурой.