Но даже так, хотя объём, вокруг которого я расположил кубики, был гораздо меньше столицы, в этой области был сосредоточен огромное количество эйсара, принадлежавшего Чэл'стратэку, и он сопротивлялся чарам. Я знал, что уже по одной лишь этой причине моя ловушка не сработает на Мал'горосе. Использовать её против существа с силой Чэл'стратэка тоже было немудро, но в этом случае я достаточно перевешивал его, чтобы быть довольно уверенным в том, что смогу его удержать.

Моя сила наполнила кубики, и её потребовалось гораздо больше, чем я ожидал. После того, как в них ушла как минимум половина моей силы, Тёмный Бог всё ещё продолжал бороться. Он больше не мог двигаться свободно, но всё же двигался, хотя и с очень низкой скоростью. Время в стазисном поле замедлилось, но не остановилось полностью.

Стоя перед ним, я беспокоился о следующей части. Центральный кубик отменял эффект стазиса в пределах небольшого объёма вокруг себя, в этом случае — в области, которая была достаточно велика, чтобы уместить примерно два-три человека. Отдав половину своей силы чарам, я больше не был сильнее своего врага. Подходить к нему достаточно близко, чтобы завершить битву, будет рискованным делом.

Объём Чэл'стратэка был достаточно велик, чтобы лишь небольшая его часть могла быть освобождена от стазиса вблизи моего нулевого кубика, ну, или так я думал. «Никто никогда этого не делал, так что я понятия не имею, что случится».

Решившись, я шагнул ближе, протянув к нему руку. На его лице отразилось удивление, когда я будто бы появился перед ним, двигаясь, с его точки зрения, с невозможной скоростью. Его время вроде бы нормализовалось, когда я вогнал свою руку в его твёрдый панцирь, но он всё ещё был дезориентирован и ошеломлён.

Я потянул, поглощая его так же, как поглощал людей узурпатора в Албамарле. Его застали врасплох, но он всё ещё был невероятно могуч. Его воля инстинктивно отреагировала на атаку против его ядра, и на миг наши разумы сошлись в схватке. Однако для него уже было слишком поздно — я слишком много забрал в первый миг неожиданности. Смеясь от тёмной радости, я ощутил, как он слабеет, и стал выдирать из его сущности большие куски. Процесс ускорялся по мере того, как весы стали бесповоротно склоняться в мою сторону.

Я осушал его, пока от него не остался лишь усыхающая паучья оболочка. Внутри неё всё ещё пульсировало заклинательное плетение, поддерживавшее его сознание. Я чувствовал его, но даже со своей новой силой у меня не было возможности его уничтожить. Я ослабил его примерно тем же образом, каким Мал'горос сделал это с остальными, пока от него не осталось почти ничего кроме его «бого-семени».

Кубики вокруг меня странным образом запульсировали, и я почувствовал, как они начали разрушаться. «В них ещё достаточно силы, чтобы уничтожить большую часть этой местности!». Я в отчаянии потянул из них силу, но я знал, что это произойдёт недостаточно быстро. Расширяя своё тело, я ощутил, как эйсар внутри них пошёл волнами, теряя стабильность. Алмазные кубики дезинтегрировались с внезапным щелчком, выпустив всё ещё остававшуюся в чарах силу.

Мир исчез в сжимающем мой разум пламени набухающего света и обжигающей боли.

Пенелопа Иллэниэл, Графиня ди'Камерон и вдова Мордэкая Иллэниэла, стояла во дворе замка, беспомощно глядя, как уходит прочь мужчина, которого она любила. Её бросили. Она остро ощущала эту боль, и смысл едва ли нужно было облекать в слова. «Ты предала его, когда он в тебе нуждался. Прощения не будет. Будь благодарна, и спасай детей».

Всё сводилось к этому. Больше ничего не осталось.

Заскрипев зубами, она пришла в движение. Люди начали прибывать, и среди них были её дети. Во двор сгружались Элиз, Элэйн, Лилли Такер, и бессчётное число других. Двигаясь быстро и механически, Пенни начала работать.

«Довести их до наших покоев». Оказавшись там, они будут в безопасности. Если она откроет эту дверь, то та будет вести в их тайный дом, далеко в северных Элентирских Горах. Это было их убежище, их безопасное место. Мордэкай создал его, чтобы укрыть свою семью от вреда, вне зависимости то своего присутствия. Там они могли выжить, изолированные и скрытые от внешнего мира.

«У нас нет места для нескольких сотен человек, но будь я проклята, если я оставлю их здесь», — подумала она.

Несколько мгновений спустя поднялся щит. Уолтэр активировал защитные чары замка, представлявшие из себя массивный щит, питавшийся от Бог-Камня.

Пробежав по коридору, Пенни достигла двери в их покои задолго до остальных, и распахнула её. Покуда дверь оставалась открытой, она вела в их убежище. Как только дверь захлопнется, автоматический портал закроется, и всякий, кто откроет дверь после этого, не будучи Пенни или её семьёй, найдёт лишь фальшивые покои, которые они годами поддерживали внутри замка.

Направившись обратно вниз по лестнице, она давала указания всем, мимо кого проходила. Некоторые из них уже знали замок, но большинство было из Арундэла или Ланкастера. Элиз Торнбер прошла мимо, сжав губы и неся на руках свою внучку, Кариссу. Роуз шла позади, ведя Грэма, и неся дочь Пенни, Айрин. Коналл держал Грэма за руку.

«Моя семья», — подумала Пенни.

Лилли Такер неуклюже поднималась по лестнице, держа спящую Мойру за ноги, в то время как один из мужчин держал её за туловище. Двое других следовали за ней, неся Мэттью.

— Где Питэр? — спросила Графиня. Когда они прибыли, он помогал нести Мэттью.

— Мордэкай отвёл его в сторону во дворе, — ответила Лилли. — Я не знаю, что ему было нужно.

Следующей шла Мойра Сэнтир, и она услышала их разговор:

— Он всё ещё внизу, направляет людей в донжон.

Гарэс Гэйлин шёл рядом с ней в своей драконьей получеловеческой форме.

Пенни нахмурилась. «Может, он дал Питэру какое-то задание?». Ей не нравилось, что её в это не посвятили.

— Мне нужно с ним поговорить, — сказала она, и продолжила спускаться вниз по лестнице, наперекор постоянному потоку людей.

— Позволь мне помочь, — предложил Гарэс, обнажив полный острых зубов рот. Его неестественный внешний вид пугал большинство видевших его, и они инстинктивно отодвигались, чтобы дать ему как можно больше места. Следовать за ним вниз по лестнице было почти так же легко, как если бы они были одни. Люди толкались, чтобы не быть рядом с покрытым чешуёй магом.

Двор быстро освобождался от людей. Дорон и Миллисэнт как раз прибыли с последними гражданскими из лагеря. Питэр Такер стоял в стороне от больших двойных дверей, заводя людей в донжон:

— Направляйтесь по левому коридору, — кричал он. — Следуйте за остальными к лестнице, а потом сходите на третьем пролёте.

Когда Пенни взяла его за плечо, он одарил Графиню виноватым взглядом.

— Что он тебе сказал? — без предисловий спросила она.

Тонкая личина Питэра распалась от слёз:

— Простите меня, Ваше Превосходительство.

— Что?!

— Он знал. Я недостоин служить вам. Пожалуйста, простите Лилли — она никогда не хотела никому причинить вреда. Только я хотел, — выпалил их главный камергер. За все годы с тех пор, как он поступил к ним на службу, Пенни никогда не видела, чтобы Питэр Такер терял в её присутствии самообладание. Она мгновенно поняла, о чём, должно быть, шла речь.

— Пожалуйста, замолчи, глупый ты человек, — сказала ему, используя резкие слова, но произнося их мягким, прощающим голосом. — Мы всегда знали. Это мы тебе обязаны, и наш долг за прошедшие годы лишь вырос. Ты теперь — часть семьи, — добавила она, и обняла Питэра, крепко сжав его. — Иди наверх, Лилли ждёт тебя.

Шагнув назад, камергер вытащил средних размеров кухонный нож. Неприкрыто плача, он протянул его ей. Пенни никогда прежде не видела его, но она давным-давно слышала рассказ о нём от своего мужа.

— Убери это, пока ты не поранился, — упрекнула она его. Отмахнувшись, она проигнорировала его жест. — Оставь его себе, Питэр. Мордэкай хотел, чтобы ты не забыл, а просто простил.