Конечно, та была зачарована, но эти чары я понимал гораздо лучше. По функции они имели родство с тем типом чар, который я использовал при создании брони, которую носили Рыцари Камня — они делали метал двери хранилища твёрже, и защищали его. Также в них было включено заклинание опознания, в данном случае, похоже, бывшее очень специфичным. У меня сложилось стойкое впечатление, что я никогда не смогу удовлетворить требованиям этого заклинания опознания. Скорее всего оно искало принадлежность к роду, например — к роду Гэйлинов.

— Я не думаю, что могу открыть её чем-то кроме грубой силы, — сказал я Дориану.

Он осклабился:

— Ну, грубой силы у меня полно, — и, сказав это, снова обнажил свой меч.

— Нет, погоди! — быстро сказал я.

— Что?

— Меч может сломаться, — ответил я.

Дориан недоумённо посмотрел на меня:

— За восемь лет я в общем-то не встретил ничего, что могло бы повредить одному из твоих особо выкованных клинков, или даже затупить его. Что такого особого в этой двери?

— Эта дверь зачарована похожим образом, и металла в ней гораздо больше, — быстро сказал я.

Дориан забеспокоился:

— Так что нам делать, если ты не можешь открыть её заклинанием, и она сильнее меня и этого клинка… мы что, просто соберём манатки, и вернёмся домой?

— Ты — не единственная из доступных мне грубых сил, — иронично сказал я. — Вернись наверх, и жди меня. Да и вообще, немного отойди вверх по холму. Я не хочу, чтобы ты был близко, просто на всякий случай.

— Это почему? — сказал Дориан, сбитый с толку.

— Потому что я могу забыть о том, что ты здесь, и случайно тебя убить, — честно ответил я.

— О, — ответил он, и без возражений пошёл прочь. Прежде чем он вышел за пределы слышимости, Дориан крикнул: — А как я узнаю, что ты закончил?

Я озорно улыбнулся:

— Узнаешь.

Я отслеживал его своим магическим взором, пока не удостоверился, что он отошёл на, как мне казалось, безопасное расстояние… где-то на сотню ярдов. Когда мне больше не нужно было о нём волноваться, я сосредоточился на преграждающей мне путь стальной двери. Она была высотой почти в десять футов, и шириной чуть более чем в двенадцать, но являлась частью большого помещения, заключённого в сталь, и утопавшего в скале за пределами обычного зрения. Помещение, вход в которое преграждала дверь, было где-то футов двадцать в поперечнике, в обе стороны, и было защищено похожим образом зачарованной сталью. Я не мог сказать, насколько толстыми были стены, но я мог предположить, что толщина их могла быть от шести дюймов до фута. Лично я именно такими их и сделал бы.

Первым делом я усилил щит вокруг себя, делая его настолько крепким, насколько возможно. Как только я начну, это уже, наверное, будет не важно, мои инстинкты должны защитить моё физическое тело, но я никогда не мог быть уверенным в этом до конца. Земля не была человечной, и её приоритеты не всегда совпадали с моими собственными. Закончив с этим, я раскрыл свой разум настолько, насколько мог, и стал слушать, позволяя своему разуму плыть вниз, глубоко в камень подо мной и вокруг меня, ощущая сердцебиение мира.

За прошедшие со дня моей битвы с Сэлиором годы я провёл кое-какие эксперименты, и отточил свои навыки архимага, приобретя с трудом добытую уверенность, и немало искусности. Тем не менее, риск всегда был. На этот раз я не позволил своему личному телу измениться, разве что замедлил его метаболизм, что мне не нужно было дышать… Я всего лишь заключил его в защитную оболочку из прочного гранита. Клаустрофобия могла бы быть проблемой, если бы я на тот момент ещё был, строго говоря, человеком, но к тому времени моё истинное тело расширилось далеко за рамки маленького кусочка окружённой камнем хрупкой плоти.

Зачарованный стальной «ящик» теперь казался безделицей, окружённой и покоящейся во мне. Она не была включена в моё новое «я», и потому ощущалась как какое-то инородное тело, внедрённое в мою плоть. Согнувшись, я сместил скалу, окружавшую стальную полость, и начал двигать её вверх, к небу. Подземные коридоры и туннели, через которые мы вошли, обрушились, когда земля вспучилась, и если бы я всё ещё был в своём нормальном состоянии психики, то я мог бы обрадоваться, что Дориана в них больше не было. А так, я подумал о нём лишь с большим опозданием.

Поднимая полость, я также приложил направленное вниз давление на одну из её сторон, пытаясь создать сдвигающую силу, которая могла бы вскрыть зачарованную комнату. Та сперва сопротивлялась, но созданное мной огромное давление было для неё чересчур, и сталь треснула по швам с одной из сторон, испустив маленький взрыв магической силы, когда чары распались. Тщательно избегая наносить дальнейшие повреждения комнате, я сместил прочь землю и камень над ней, и мягко поднял её к солнцу.

Когда она оказалась там, я поднял гранитную сферу, содержавшую моё человеческое тело, открыв камень, чтобы и его тоже явить небу. Следующая часть была самой трудной, но я сумел её запомнить, едва-едва. Сосредоточившись на человеке, лежавшем на земле надо мной, я принялся за трудную работу по сжатию и сокращению себя, пытаясь стать чем-то меньшим, чем я был. Это было неудобно, почти болезненно, и на миг я почти воспротивился этой мысли. Однако глубоко внутри какая-то маленькая часть меня настаивала: «… оставь, вернись к тому, чем был».

И тут, вот так просто… я вернулся. Открыв глаза, я сел, и заморгал от яркого солнечного света. Дориан спешил ко мне, будучи не совсем способным бежать по неровной земле.

— Ты в порядке? — крикнул он взволнованным тоном.

Я кивнул:

— Да, всё получилось примерно так, как я и собирался сделать.

— Как ты собирался сделать? — недоверчиво сказал он голосом, который был на порядок громче, чем, по моему мнению, было необходимо.

— Я же рядом. Не надо кричать.

— Ты был под землёй посреди чёртова землетрясения! — закричал он в полный голос. — И вот это — как я кричу! Теперь понимаешь разницу?!

Я встал, и одарил его своим лучшим «успокаивающим» взглядом:

— Для человека, который целыми днями охотится на немёртвых чудовищ, ты поразительно часто выражаешься чересчур драматично, — сказал я ему.

На миг он открыл рот, и затем снова захлопнул. Он повторил это действие ещё пару раз, прежде чем ответить:

— Я как-то пообвыкся с этим, но каждый раз, когда мы куда-нибудь отправляемся, тебе удаётся найти новый способ раздвинуть границы за пределы моей зоны комфорта.

— Ну, прости, — наконец сказал я. — Я думал, ты знал, чего ожидать, когда я сказал тебе отойти подальше. Я забыл — ты же по большей части был без сознания, пока я сражался с Сэлиором, так ведь?

— То был не лучший мой день, — согласился он.

Я одарил его сочувственным взглядом, прежде чем хлопнуть его по плечу:

— Пойдём посмотрим, что мы откопали.

Стальная комната лежала где-то в тридцати ярдах от нас, блестя на солнце. Она полностью треснула вдоль одной из сторон, заставив одну из стен оторваться, и позволив большому количеству сыпучей земли попасть в длинную запечатанную внутреннюю часть. Чары рассеялись, когда целостность стальной структуры была нарушена. Шагнув через широкое отверстие, я использовал свою магию, чтобы убрать землю и мусор.

Похоже, что в этом помещении когда-то содержался набор мраморных пьедесталов, но я не нашёл ни следа того, что раньше на них стояло. Пол был покрыт густым красным ковром, хотя тот и был искривлённым и оторванным во время подъёма. В моём магическом взоре выделялся лишь один предмет, испускавший мягкий магический свет — маленькая гипсовая фигурка. Она была достаточно маленькой, чтобы легко помещаться у меня в ладони, и выглядела она как благородного происхождения человек. Учитывая её маленькие размеры, точность и искусность её исполнения были невероятными, это была почти идеальная скульптура, и я чувствовал, что почти смогу узнать того, кого она изображала, если встречу его лично. В самом деле, лицо казалось немного знакомым.