Потеря моего самого близкого друга сильно повлияла на моё настроение, в основном в не сразу очевидных моментах. После глубокой печали первых нескольких недель я выбросил траур из головы, пытаясь сосредоточиться на живых, и жить дальше. Работа над Мировой Дорогой двигалась хорошими темпами, и после почти года пришёл день, когда мы должны были открыть ворота, и соединить друг с другом далёкие уголки Лосайона.

Мне следовало радоваться, и я пытался таким казаться радостным, как только мог, но внутри моё сердце чувствовалось мёртвым и холодным. Пенни, конечно, заметила мою депрессию, несмотря на мои наилучшие усилия вести себя как обычно. Она допросила меня, и хотя поначалу я честно говорил о своём горе, по прошествии первого месяца я начал отговариваться беспокойством о местонахождении оставшихся двух сияющих богов… и Мал'гороса. Давайте не забывать о Мал'горосе.

На самом деле, у меня было много причин для беспокойства. Шиггрэс полностью исчезли, хотя я чувствовал уверенность в том, что полностью уничтожены они не были. Рыцари Камня понесли крупные потери, и после нападения их у нас осталось лишь семеро. Дориан изо всех сил старался найти подходящую замену, но он был требователен в своём выборе, и я полностью его в этом поддерживал. Я скорее согласился бы на недостаток численности, чем на то, чтобы дать силу людям, которым я не доверял.

Дориан вроде бы перестал на меня злиться, но я порой всё ещё чувствовал исходившую от него лёгкую холодность, и я знал, что понадобится какое-то время, чтобы полностью исцелить рану, которую я нанёс нашей дружбе. Пока что мы оба удовлетворились тем, что держались один день за другим, и управлялись с насущными проблемами. У него было достаточно забот, с недавним рождением его второго ребёнка, маленькой Кари́ссы Торнбер.

В некоторых отношениях ощущение было таким, будто мы жили под занесённым топором палача, постоянно ожидая, что он опустится на наши шеи. Но даже несмотря на это я чувствовал глубоко внутри, что мой недуг на самом деле был вызван не этим. Марк умер. Хотя немногие понимали, насколько мы были близки, он был для меня самым родным человеком. Теперь единственный человек, который знал меня лучше всех, ушёл из жизни, и вместе с ним ушли все воспоминания, которые были лишь у него.

У каждого из нас есть своё представление о себе, но что немногие из нас осознают, так это то, что каждый человек вокруг нас также обладает представлением о нас, которое не менее реально, чем наше собственное. Каждый близкий к нам человек видит нас в своём сердце так, как больше не может никто другой. Со смертью Марка я потерял не только своего дражайшего друга, но и свой образ, который он показывал мне в своей собственной жизни.

«Или ты, возможно, просто чересчур сентиментальный, чересчур аналитический глупец, который лишь ухудшает ситуацию, постоянно философствуя и романтизируя всё до бесконечности! Жизнь идёт дальше, и ты тоже шёл бы дальше, если бы не тратил так много времени, терзаясь о проблемах, которые не в силах решить. Живи дальше!» — эти слова пришли мне, произнесённые голосом Марка, что часто случалось в те дни. Этот голос говорил то, что сказал бы мне Марк — вещи, которые могли бы помочь, будь он жив. Вместо этого воспоминание о его голосе вызывало у меня на глазах слёзы.

— Что не так, Папа? — спросила Мойра.

Мы стояли на балконе, выходившем на центральный двор крепости, защищавшей Мировую Дорогу. Большие ворота по обе стороны массивной открытой области были широко раскрыты, и внизу стояли толпы людей, задрав на нас головы. Ещё двое ворот во дворе всё ещё были закрыты — те, что вели вниз, к круговому подземному коридору. Король Джеймс стоял в центре балкона, обращаясь к собравшимся. Мы с Пенни стояли позади него, с Мэттью и Мойрой по обе стороны от нас.

— Ничего, дорогая, — сказал я ей. — Папа просто счастлив.

Пенни бросила на меня взгляд в ответ на эти слова, и оценивающе посмотрела, как я смахиваю слёзы. Она была достаточно мудра, чтобы мне не поверить. Я никогда не был склонен к проливанию счастливых слёз, и она была хорошо осведомлена о моей депрессии, несмотря на мои утверждения об обратном. Однако она промолчала, поскольку все взгляды были направлены на нас.

Король закончил свою речь, и посмотрел на меня:

— Без дальнейших проволочек я представляю вам Мордэкая Иллэниэла, Графа ди'Камерона, и самого пылкого защитника нашей нации… человека, ответственного за зарождение и создание этого чудесного строения!

Шагнув вперёд, я встал рядом с ним, и положил ладони на каменные перила:

— Жители Лосайона, — сказал я, повысив голос, — я долго ждать этого дня, и порой я боялся, что он никогда не наступит! Сегодня мы откроем ворота, и дадим начало новой эпохе процветания. Нашим торговцам и купцам больше не нужно будет посвящать недели и месяцы долгим поездкам, чтобы перевезти товары с одного конца нашей страны в другой. Фермеры не будут больше вынуждены ехать целые дни, чтобы достичь лучших рынков. Эта мечта, теперь ставшая реальностью, объединит людей со всей нашей нации узами, которым не станут преградой расстояния, когда-то разделявшие нас. Она будет перевозить товары из наших портов, и древесину из наших лесистых земель. По сути, она создаст огромную артерию, соединяющую и преображающую нашу землю и наш народ с помощью нового духа единства и оптимизма.

Сделав глубокий вдох, я приостановился, чтобы оглядеть собравшихся людей, и дивное выражение на их лицах почти пересилило моё здравомыслие. «Придерживайся того, что заготовил», — напомнил я себе, и раскрыл рот, чтобы продолжить:

— Я надеюсь, что однажды эта дорога соединит не только народ нашей прекрасной страны, но народы всех стран. Вдоль этой дороги есть ещё много незанятых мест, которые, если наша воля крепка, а намерения — чисты, однажды будут заняты воротами, которые будут вести в каждую нацию нашего мира. Моя мечта исполнится полностью, когда весь оставшийся мир, глядя на наши силу и единство, примет это предложение, и станет действовать с нами сообща.

Тут я остановился, и подождал Джеймса, снова шагнувшего вперёд:

— Что вы думаете о мечте Графа ди'Камерона? — крикнул он толпе. Их ответом был оглушающий рёв, который было почти невозможно разобрать, пока он не начал превращаться в ритмичное скандирование: «Откройте ворота!» — кричали они. Джеймс послушал немного, прежде чем обратиться напрямую ко мне:

— Народ сказал своё слово, Лорд Камерон. Открой ворота!

Запустив руку в свою накидку, я вытащил управляющий жезл, устройство, бывшее точной копией жезла, установленного в центре Шпиля Путника. Благодаря наложенным на него чарам, любое действие с этим жезлом повторялась на оригинале, который на самом деле и управлял чарами врат. Сам жезл был стальным, сверху до низу его покрывали разноцветные металлические кольца. Каждое кольцо могло поворачиваться в разные положения, что должно было вызывать некие действия. Многие кольца были настроены на управление активацией одного из порталов, в то время как другие были настроены на открывание или закрывание одних из многих ворот, охранявших Мировую Дорогу.

Быстро повернув одно за другим шесть колец, я активировал порталы, которые вели в Вёрнингхам, Кэнтли, Тёрлингтон, Малверн, Ланкастер и Арундэл. Делая это, я почувствовал мощный прилив силы — Бог-Камень, скрытый и защищённый глубоко под центром крепости, ожил, вливая эйсар в магические каналы, что питали чары порталов и ворот. Никаких слышимых или видимых признаков не было, но мои магические чувства были весьма хорошо осведомлены об огромных передвижениях магии под нами. Когда порталы активировались, я повернул ещё два кольца, и ворота, которые позволят людям ступить на дороги, что вели вниз, к собственно большой круговой Мировой Дороге, открылись.

Толпа замолкла на миг, когда открылись массивные железные двери, а затем радостно заголосила. Мировая Дорога открылась, и люди со всех частей нации скоро будут по ней путешествовать. В каждом из шести городов более маленькие, соответствовавшие этой крепости защищали конечные точки порталов, и тамошние ворота уже были открыты, ожидая. Сегодняшний день никто никогда не забудет.