Я пожал плечами:

— У меня есть другие поводы для беспокойства. Худшее, что с ними троими может случиться — это если их обнаружат, и им придётся прорываться с боем, а с Харолдом это не станет для них проблемой.

— Разве это не испортит остальную часть твоего плана?

— Только если будут выяснены их личности, и если новости доберутся до дворца раньше завтрашнего утра. А учитывая присутствие Уолтэра, я не думаю, что это произойдёт, — ответил я.

Её глаза сузились:

— Ты хотел сказать, раньше, чем завтра, в три часа пополудни, так ведь?

— Нет, я имел ввиду — до трёх часов утра, — сказал я, натянуто улыбнувшись ей. — Мне правда нужно начинать. У тебя есть место, где я мог бы поработать? Мне нужен лишь стол, или верстак, и немного тишины.

Роуз вздохнула, но отвела меня в свой кабинет, и дала мне воспользоваться своим письменным столом. Потом она нашла свою горничную, Анджелу, и дала ей строгие указания, чтобы нас не беспокоили.

— Нас? — удивлённо спросил я.

— Да, я планирую за тобой приглядывать, — ответила она.

Я сел, и вытащил серебряное стило и две шкатулки.

— Как хочешь, — сказал я. — Лично я думаю, что тебе будет очень скучно.

Роуз села, и впилась в меня взглядом:

— Я сомневаюсь. Очень немногое из того, что ты делаешь, меня не забавляет.

После этого я её игнорировал, и принялся покрывать две шкатулки рунной диаграммой, которую я расчертил ранее. Это была базовая вариация на нечто уже созданное мною прежде, поэтому я не беспокоился о том, что она может не сработать — меня больше волновало то, что я могу допустить ошибку, и придётся начинать заново. У меня было недостаточно времени, чтобы тратить его впустую на исправление ошибок.

Прошло два часа, и я почти закончил, когда осознал, что мне нужно было кое-что ещё. Я отложил стило, и огляделся.

— Роуз… — медленно начал я, — у тебя есть какие-нибудь ненужные стеклянные бусы или украшения из гранёного стекла?

Она странно на меня посмотрела:

— Ты думаешь, у дворянок такие вещи просто валяются без дела?

Ранее я сталкивался с трудностью нахождения стекла в гранёной форме, или в виде бус, когда оно мне требовалось для создания взрывающихся железных шариков, которые я мог бы детонировать на расстоянии. На этот раз у меня было задумано другое применение, но мне всё равно нужно было что-то прозрачное и похожее на самоцвет.

— Это не обязательно должно быть стекло как таковое, — объяснил я, — просто что-то вроде стекла.

— Ты имеешь ввиду, что-то вроде самоцвета? — с озорной улыбкой сказала она.

Я нехотя ответил:

— Ну, да, но я бы не хотел использовать что-то настолько ценное.

— Господи, дорогой! Почему же ты сразу не сказал? Давай я проверю вон те подушки. Уверена, там должно быть несколько штук. Видишь ли, я их постоянно теряю, — с беспечным видом сказала она. — Ты предпочёл бы бриллиант, или что-то более цветное? — встала она, и притворилась, будто обшаривает сидения на одном из кресел в комнате.

— Очень смешно, — сухо ответил я.

Она выпрямилась:

— Кроме шуток, у меня нет тут никакого стекла, но есть несколько гранёных самоцветов, которые могут сгодиться. Если тебе придётся выбирать между рубином или сапфиром, то что ты предпочтёшь?

Я поглазел на неё с миг, прежде чем ответить:

— Ну, наверное, если бы пришлось выбирать… то рубин. Красный был бы для этого более подходящим цветом, я думаю. Но наверняка ведь есть что-то другое… — начал я, но она вышла из комнаты раньше, чем я смог её остановить. «Что это за женщина, у которой случайно завалялись гранёные самоцветы?» — молча гадал я.

Она вернулась минуту спустя, неся кольцо и вычурный нож для вскрывания конвертов. Она с помощью ножа отогнула мягкую золотую оправу, пытаясь высвободить из неё камень.

— Это что за кольцо? — встревоженно спросил я, и внезапно почувствовал себя глупо за мысли, что у неё на самом деле могли быть дома отдельные самоцветы. Очевидно, она собиралась вынуть камень из какого-то украшения.

Она повернула ко мне свою голову, и я заметил, что у неё из уголка рта торчал кончик языка, придавая её лицо чрезвычайно неподобающее для леди выражение, пока она сосредотачивалась. Я подавился смехом. Несколько секунд спустя камень освободился, и она поймала его, прежде чем он упал на пол. Положив его на мою ладонь, она снова заговорила:

— Это пойдёт?

У меня в ладони лежало нечто, являвшееся, похоже, объёмистым рубином квадратной огранки. Я мало что знал про камни, но я бы предположил, что он был размером не менее чем в три или четыре карата.

— Это сойдёт идеально. Ты уверена?

Её взгляд встретился с моим:

— Да — а теперь заканчивай работу, которую ты до сих пор упорно отказываешься объяснить.

— Твоё желание — закон для меня, — ответил я чересчур формальным тоном. Снова сев за стол, я положил самоцвет себе на ладонь, и твёрдо сфокусировал на нём своё внимание, прислушиваясь, пока не услышал его голос. Как только он твёрдо закрепился у меня в сознании, я заговорил с ним, и миг спустя он распался на две ровные половинки. Линия разделения была настолько идеальной, будто мастер-ювелир разрезал и отполировал два отдельных камня. Две части были идентичны, и у каждой из них была плоская сторона в том месте, где раньше они соединялись.

Я положил одну половинку на каждую из шкатулок, в середине крышки, и, тщательнее прислушавшись к дереву, заставил их немного утонуть в нём, пока они не оказались твёрдо зафиксированы. Иногда у статуса архимага бывают свои преимущества. При использовании обычного волшебства, мне бы пришлось использовать отдельное заклинание, или даже обычный клей, чтобы соединить самоцветы со шкатулками. При таком же способе они соединялись настолько идеально, что почти казалось, будто самоцветы выросли прямо из дерева.

После этого у меня ушло лишь полчаса, чтобы завершить свои чары. Наконец я поднял взгляд на Роуз:

— У тебя есть маленький кусок бумаги, который я мог бы использовать? — спросил я. Задавая этот вопрос, я заметил, что она больше не наблюдала за мной. Она смотрела на кольцо с пустой оправой.

— Определённо, — сказала она, и пошла открыть для меня ящик стола. В конце концов, я же сидел за письменным столом. Я сразу же почувствовал себя дураком.

— Где ты взяла это кольцо? — спросил я её.

Она подняла руку, чтобы зачесать свои волосы назад — жест, который я не привык видеть у Роуз. Она обычно держалась со слишком высоким достоинством, чтобы так возиться со своими волосами.

— Оно было в моей шкатулке с драгоценностями.

— Нет, я хочу сказать — до этого. Откуда оно изначально у тебя взялось? — пояснил я, хотя я уже понял, что она уклонялась от вопроса.

— Его дала мне бабушка, — гладко ответила она, — в качестве подарка на шестнадцатилетие.

Выражение её лица выдало больше, чем она хотела.

— А где она его взяла? — спросил я.

— Мой дедушка дал его ей однажды на годовщину, или, по крайней мере, так она мне сказала. Она уже мертва, так что я не могу спросить её, насколько давно это было, — ответила она. — Ты это хотел знать?

Я почувствовал себя ужасно за то, что уничтожил кольцо её бабушки:

— Роуз, почему?! Я мог бы использовать что-то другое!

Прежде чем я смог продолжить, она закрыла мне рот ладонью:

— Не надо, Мордэкай. Если тебе что и нужно усвоить, так это то, что у других людей тоже есть право приносить что-то в жертву. Моя бабушка гордилась бы, увидев, на что пошло её кольцо, и я более чем готова его отдать, если это вернёт Дориана и Пенни.

Я осторожно встал, и оглядел стоявшую передо мной женщину. Я всегда знал, что Роуз была прекрасна, но последние несколько дней показали мне глубины её духа яснее, чем когда-либо прежде. Она была более чем просто прелестной — она обладала состраданием и благородством духа, редко встречающегося в кому угодно, мужчине или женщине.

— Я не могу быть уверен, что всё это сработает, Роуз, и если нет, то второй попытки не будет.