Стрелком он был отменным, но это не значило, что он был хорошим метателем. Он не мог быть уверен, что попадёт в человека на другой крыше. Однако у него были и другие варианты. Прицелившись в соседний дом, он изо всех сил швырнул кирпич, надеясь создать достаточно шума для своих целей.

Удача ему сопутствовала. Кирпич не только попал в соседнее здание, но ещё и влетел в закрытое ставнями окно с такой силой, что пробил тонкую древесину и разбил что-то внутри комнаты. Несколько секунд спустя мужской голос закричал тревожно и возмущённо. Чад планировал использовать этот момент, чтобы перескочить на крышу через улицу, но ситуация была слишком хороша, чтобы зря её растрачивать. Вместо этого он присел, и стал слушать, как разгневанный владелец дома вышел наружу, начав покрывать ором находившихся там людей.

Подметальщик и мойщик окон оба сказали, что не виноваты, и, что с их стороны было ещё глупее, были слишком удивлены, чтобы как следует солгать — они сказали, что не видели того, кто кинул кирпич. Завязался спор, и на фоне не прекращавшегося ора вдалеке послышался свист, объявлявший о прибытии городской стражи. По мере того, как хаос на улице становился всё громче, Чад улыбался всё шире и шире. Из дома под ним вышел ещё один человек, и начал громко поддерживать своего соседа против утверждавших о своей невиновности незнакомцев.

На улицу пришёл стражник, и когда некоторые из прятавшихся негодяев начали тихо уходить, стражник их заметил. Послышались новые встревоженные крики, и стражник пронзительным свистом позвал на помощь. Вдалеке послышались ещё свистки — ему ответили другие стражники. Ещё несколько жителей вышли из домов, а когда у подметальщика сдали нервы, и он бросился бежать, началось столпотворение.

Прятавшиеся преступники побежали в одном направлении, подметальщик и мойщик окон — в другом, а жители и стражники разделились, погнавшись и за теми, и за другими. Минуту спустя на улице никого не осталось.

Однако на крыше прятался последний наблюдатель. Чад на миг напрягся, а затем побежал, и перепрыгнул через улицу. Расстояние он оценил хорошо, но приземлился плохо — врезался в шиферную черепицу, и начал съезжать вниз. От падения он спасся лишь благодаря тому, что ухватился за печную трубу, мимо которой скользил.

Потеряв достоинство, он обнаружил, что наблюдатель с крыши поражённо пялится на него, пока Чад вставал на ноги и возвращал себе равновесие. Наблюдатель потянулся к кинжалу у себя на поясе.

— На твоём месте я бы этого не делал, сынок, — предупредил рэйнджер. — Кончиться это может несколькими разными способами, но если ты вытащишь этот нож, то лично для тебя всё закончится смертью. — Наклонившись вперёд, он начал медленно подниматься по скату крыши к незнакомцу.

Наводчик сместился, будто собирался бежать, но Чад поднял ладонь:

— Попробуешь бежать — упадёшь, я об этом позабочусь. Просто постой на месте немножко. Я сделаю так, чтобы ты безопасно спустился.

Преступник посмотрел вниз, и одна из его ног неуверенно скользнула по черепице.

— Что ты собираешься делать? — нервно спросил он.

— Давай сначала спустимся, — предостерёг Чад, после чего показал влево: — Видишь, вон там? — Как только взгляд наблюдателя ушёл в сторону, он врезал преступнику открытой ладонью в лицо, заставив его голову откинуться назад. Поймав бедолагу за рубашку, он упал, приземлившись на него сверху, и добавил ещё несколько прицельных ударов, чтобы тот точно потерял сознание. Затем он перекатил мужчину, и осторожно положил его поперёк конька крыши, чтобы он не сполз вниз. — Ты уж прости, — пробормотал он. — Но я не мог придумать другого способа тебя успокоить, не убив.

Чуть подумав, он проверил пульс человека, чтобы убедиться, что не убил его ненароком. Сердце всё ещё билось. Не теряя времени зря, Чад осторожно прошёл по крыше к той стороне дома, которая была обращена к реке. Там он свесился с края, подержался секунду, и отпустил, упав на веранду с минимальным шумом.

Лёгкие двойные двери с веранды вели на второй этаж, но они были закрыты, как он и предполагал, учитывая поздний час. Запустив руку за голенище сапога, рэйнджер вытащил маленький нож с тонким лезвием, вставил его между створок двери, и повёл вверх, чтобы вытащить крючок из паза. Закончив с этим, он приоткрыл дверь на дюйм, и остановился, прислушавшись.

Внутри было тихо, но не настолько, чтобы обмануть его усиленный драконом слух. Он слышал короткое, быстрое дыхание находившейся внутри женщины. Его заметили, и женщина была в ужасе. «Не могу сказать, что виню её», — подумал он. «Лучше не затягивать, а то она ещё больше испугается». Решившись, он широко распахнул дверь, и шагнул внутрь:

— Не волнуйся, я не грабитель. Я здесь, чтобы помочь.

Его мир бесконтрольно крутанулся, когда что-то твёрдое и тяжёлое врезалось ему в висок. У него перед глазами закружились и завертелись тени, и он упал на пол, не в силах ни за что ухватиться внезапно обмякшими руками. Глядя вверх, он увидел знакомую женщину, державшую в руках большую латунную вазу. Женщину он откуда-то знал, но не мог точно вспомнить, где или когда он её видел.

Женщина не сводила с него взгляда, обращаясь к кому-то вне его поля зрения:

— Карисса, иди к парадной двери, и зови на помощь. Кричи как можно громче. Где-то поблизости должен быть стражник.

— Щто… — начал выдавать полуоформленные слова Чад, пока его глаза с трудом пытались уменьшить число стоявших над ним женщин до приличного — двух или трёх. — Я помощ прищол. Не площой. Чещно. — Он отчаянно пожалел, что не может вспомнить, как зовут эту женщину — как раз сейчас это бы очень сильно помогло. Где же он её видел?

«Карисса, это дочь Роуз, значит это должна быть…». Его мысли почему-то были гораздо яснее его речи.

Стоявшая над ним женщина была одета в лёгкое платье, и хотя было темно, её волосы были собраны, и у Чада создалось впечатление, что при более ярком свете они были бы светло-коричневыми.

— Не двигайся! — предупредила она. — Если хоть дёрнешься, я сделаю так, чтобы ты точно больше никогда не шевелился.

К Кариссе она обращалась по имени, значит это должен быть кто-то, кто знал Роуз лично, скорее всего старая служанка или… «её фрейлина».

— Это ще я. Щад Хгэйщон. Ожин иж друщей Роущ, — сумел выдавить он почти нечленораздельным голосом.

Женщина нахмурилась, глядя на него сверху вниз, затем крикнула:

— Карисса, постой! Зажги лампу, и принеси сюда! — Она угрожающе подняла вазу, когда он попытался сесть: — Нет! Не двигайся, пока я не смогу увидеть твоё лицо.

Тут он осознал, что внутри было гораздо темнее, чем он думал. Благодаря драконьим узам Чад ясно видел комнату в чёрных и серых тонах, но попытавшейся вышибить ему мозги женщине наверняка казалось, что внутри хоть глаз выколи.

— Чад Грэйсон, — повторил он, на этот раз ясно произнеся своё имя. — Роуз меня знает.

— Тихо, — приказала она.

— Ладно, — пробормотал он. — Я просто полежу здесь, поистекаю кровью. — Он расслабился, и замер, гадая, действительно ли у него идёт кровь. Если так, то её наверняка будет много. Раны на голове всегда обильно кровоточили. Шаря по комнате взглядом, он разглядел в дальнем углу скрытую тенями фигуру… мужчины.

Фигура не двигалась, но когда он уставился на него, то почувствовал, будто мужчина смотрел на него в ответ, поймав его взгляд, хотя точно он сказать не мог. «Это кто такой?» — задумался он. «Она вообще знает, что он здесь?». Интуиция подсказала ему, что она не знает, но когда он посмотрел, мужчины в углу уже не было. Однако он услышал шаги скрытной фигуры, несмотря на то, как тихо этот человек двигался. Секунду спустя его глаза привыкли к темноте, и он увидел, что в комнате нет никого кроме Кариссы и той женщины.

«Очень ловкий», — мысленно заметил он. Техника эта была ему известна, хотя он и сомневался, что смог бы так идеально воспроизвести этот приём. Для этого требовались железные нервы, идеальное понимание поля зрения людей, и знание того, на чём могли сосредотачиваться их взгляды. «Ублюдок просто вышел вон, безо всякого труда».