— И они всё ещё живут во владениях Лорда Эйрдэйла? — подтолкнула она.

Лицо Роуз сияло неминуемой победой, заставив меня задуматься, к чему она клонит, но я мог лишь наблюдать, как и все остальные в зале. Когда она задала следующий вопрос, у мозаика начала складываться у меня в голове.

— Люси Бриммон — твоя дочь, так ведь? — спросила Роуз, тщательно проговаривая каждый слог.

Глаза Вандэра ясно видимым образом расширились от страха, а потом он сжал зубы.

Однако Роуз была непреклонна:

— Отвечай на вопрос, Вандэр. Люси Бриммон — твоя дочь, так?

На галёрке загомонили — люди начали разговаривать, кто-то был сбит с толку, а другие уже начали понимать, к чему вели вопросы Роуз. Лорд Уотсон был вынужден постучать молотком, чтобы утихомирить зал. Затем он повернулся к свидетелю:

— Отвечайте на вопрос, Мистер Бриммон.

Лицо Вандэра было красным, но наконец он ответил:

— Да. Люси — моя младшая.

Лицо Роуз было воплощением триумфа. Она демонстративно прошлась перед скамьёй, и спросила:

— Ты знал, что Принц Лиманд как раз согласился купить Люси у Лорда Эйрдэйла?

Судя по лицу Лорда Осуалда, его вот-вот должен был хватить удар, когда он закричал «Протестую!». На галёрке поднялся гомон, когда Лорд Уотсон поднял руку, призывая к порядку, но несколько голосов заорали «Пусть ответит!».

Громко постучав молотком почти целую минуту, Лорд Уотсон в конце концов призвал зал к порядку. Затем, подумав хорошенько, он сказал:

— Отклонено. Я полагаю, что вопрос Леди Хайтауэр может иметь прямое отношение к делу. Мистер Бриммон, пожалуйста, отвечайте на вопрос.

Вандэр сидел неподвижно, парализованный, поэтому Роуз снова спросила его:

— Вандэр, ты знал, что Принц собирался купить твою дочь, верно?

Заикаясь, он наконец ответил:

— О… он мне об этом не говорил.

Роуз не собиралась сдаваться:

— Твои колебания говорят мне о том, что вы о чём-то знали, Мистер Бриммон. Я спрашиваю ещё раз: знали ли вы, что Принц договорился привезти вашу дочь в его личные владения?

Решимость Вандэра дала трещину, по его щекам покатились слёзы:

— Я услышал, как он это обсуждал.

На лице Леди Роуз появилось сочувствие:

— Я знаю, что тебе, наверное, трудно, Вандэр. Ты знал о вкусах Принца. Что, по-твоему, должно было случиться с твоей дочерью Люси, когда она поступила бы на службу Принцу?

Вандэр ответил шёпотом:

— Что он всегда и делает.

Роуз подняла голову, и обратилась напрямую к Лорду Уотсону:

— Ваша Честь, я прошу суд вспомнить, что согласно ответу самого Мистера Бриммона, данному Лорду Осуалду несколько минут назад, именно он был первым, кто вошёл в спальню и обнаружил тело Принца.

В зале суда было так тихо, что я, наверное, услышал бы даже падение булавки. Я определённо услышал шуршание мантии Лорда Уотсона, когда он согласно кивнул. Затем Роуз повернулась обратно к свидетелю.

— Вандэр, когда ты вошёл в спальню, ты обнаружил Принца, но он ещё не был мёртв, верно? — напрямую спросила она его.

— Был, — воскликнул Вандэр почти нечленораздельным от слёз голосом. — Кинжал был в его груди.

— Я думаю, ты лжёшь, Вандэр, — строго сказала Роуз. — Какой человек не убьёт для защиты своих детей? — риторически спросила она. — Кто бы не воспользовался этой возможностью, чтобы защитить своего ребёнка от развратного внимания садиста и насильника детей?

Тут вмешался Судья Уотсон:

— Леди Хайтауэр, пожалуйста, оставьте риторику для заключительного заявления, и сосредоточьтесь на опросе свидетеля.

Она кивнула:

— Вандэр, Лорд Эйрдэйл подталкивал тебя отомстить Принцу Лиманду?

— Нет!

— Другие слуги знали, что ты его убил? Они обещали сохранить это в тайне? — добавила она.

— Нет! Я его не убивал! — заорал Вандэр.

— Никто не будет тебя винить, Вандэр, — сказала Роуз, махнув руками в сторону галёрки. — Любой из мужчин или женщин в этой комнате убил бы в таких обстоятельствах. Разве ты мог поступить иначе?

— Я этого не делал, — ответил он едва не шёпотом.

— Твои соратники-слуги тоже тебя не винили, поэтому и пообещали тебя защищать, верно?

Вандэр Бриммон начал бесконтрольно всхлипывать, и через несколько минут стало ясно, что он не ответит. Роуз снова обратилась к судье:

— Ваша Честь, прошу внести в протокол, что Мистер Бриммон отказывался отвечать на вопрос. — Затем она направилась обратно ко мне: — Больше вопросов нет.

Наблюдая за тем, как Роуз садится рядом со мной, я испытывал странную смесь восхищения, удивления и ужаса. Я не мог не посочувствовать Вандэру, когда его увели прочь со свидетельской трибуны, но в то же время я почувствовал облегчение. Суд надо мной ещё не закончился, но мне казалось, что они почти наверняка вынуждены будут меня оправдать.

А после этого будет очень быстрый суд над Вандэром за убийство Принца-Консорта. С моей точки зрения, он не не сделал ничего плохого, но я знал, что закон сочтёт иначе. Убийство принца, по любой причине, было особо тяжким преступлением. Какими бы убедительными ни были смягчающие обстоятельства, Вандэра казнят.

Снова глядя на Роуз, я увидел, что её рука слегка дрожала, и понял, что она наверняка чувствовала то же самое. Не обращая внимания на гневные взгляды двух моих охранников, я потянулся, и накрыл её ладонью своей, но Роуз отказывалась смотреть мне в глаза.

Она тихо бормотала про себя: «Что угодно». Эти слова она произнесла несколько раз, и хотя я не знал контекста, значение их было мне понятно.

После короткого перерыва все вернулись, и суд продолжился. Следующим свидетелем вызвали меня, но, к моему удивлению, это сделала не Роуз. Прежде мне это не приходило в голову, но позже я узнал, что в Гододдине ответчика нельзя принудить давать показания, если он не хочет. Если бы кто-то сказал мне об этом до суда, я бы не понял. Но почти сразу же после того, как я оказался лицом к лицу с Лордом Осуалдом, я очень ясно осознал, почему Роуз не хотела, чтобы я давал показания.

Прокурор довольно быстро пробежался по очевидным вопросам, попросив меня назваться и быстро пересказать то, что я помнил. Я отвечал честно, с одним исключением. Роуз посоветовала мне прикинуться сбитым с толку насчёт одного из последних моих моментов в спальне Лиманда. Брэндон Осуалд быстро уцепился за это расхождение.

— Лорд Камерон, согласно свидетельским показаниям, в том числе словам Её Величества, когда вы прибыли в Албамарл с Роландом, то заявили, что наложили заклинание, погрузившее Милли в сон, до того, как покинули спальню Лиманда. Вы отрекаетесь от своих прежних слов? — спросил Лорд Осуалд.

Я покачал головой:

— Нет, я именно так и сказал, но это была оговорка.

Лицо Лорда Осуалда приняло строгое выражение:

— Значит, вы признаёте, что солгали Королеве?

— Нет, сэр, — уверенно сказал я. — Мои воспоминания о событиях были смазаны из-за владевших мною в тот момент эмоций. Когда я первый раз пересказал случившееся, я спешил. Просто ошибся.

— Вы сказала то, что не являлось правдой, Лорд Камерон. Полагаю, что все согласятся — это по определению ложь. Вы не согласны? — настаивал прокурор.

Я видел, как Роуз напряглась. Будь её воля, она бы наверное захотела отвечать на вопросы вместо меня. «Не волнуйся, Роуз», — молча подумал я. «У меня всё на мази».

— Нет, сэр, не согласен. Ложь — это не соответствующее действительности утверждение, сделанное с намерением обмануть. У меня такого намерения нет. Как юрист, вы же наверняка это понимаете?

— В ваших намерениях всё ещё есть сильные сомнения, — сказал Лорд Осуалд. — Когда вы вернулись с Герцогом Роландом, то признали, что шпионили за Принцем Лимандом, а потом ворвались в его охотничий домик, и напали на него. Этими заявлениями вы почти что приговорили сами себя, поэтому кажется странным, что вы внезапно изменили одну подробность — единственную подробность, которая ловко препятствует единственному свидетелю в комнате прийти вам на защиту. Я нахожу это любопытным. А вы, Лорд Камерон?