— «Тебя это тоже касается», — сказал я драконице. Каждый раз, когда я слышал её мысли или голос, я не мог не вспомнить её в облике мягкой игрушки — она начала свою жизнь как игрушечная мишка. Грэйс была заклинательным зверем, которого Мойра создала, дабы вдохнуть жизнь в одну из своих игрушек, но наша семья так к ней прикипела, что позже её использовали, чтобы оживить одного из новых драконов. — «Это — военная экспедиция, и я от каждого ожидаю выполнения приказов», — добавил я.

Она ментально хмыкнула:

— «Ну, лично я — не солдатка».

Я на это не ответил, и Грэм, видимо, начал с ней общаться, поскольку она мне тоже ничего не сказала. Пенни послала приказ Лэйле, и несколько хлопков крыльев снова подняли нас в воздух.

— Как ты хотел бы это провернуть? — спросила Пенни, отклоняясь назад, и крича, чтобы пересилить ветер.

Мне ответить было проще, поскольку я мог поднести губы поближе к её уху:

— Подними нас где-то на тысячу футов, а потом полетим на восток. Держись у самой границы.

Она так и сделала, и мы так летели несколько минут, поглощая мили под нами. Одна вещь сразу стала очевидной. Граница между новыми джунглями и старой землёй, которую мы ожидали видеть, была невероятно прямой, будто её начертила по линейке гигантская рука. В некоторых местах массивные деревья на краю выглядели так, будто их разрезали бритвой пополам, точно по линии границы. Затем в какой-то точке линия изменилась, пойдя прочь на северо-восток. Новая линия тоже была идеальной, и соединялась с предыдущей под точным углом.

«Угол, наверное, где-то в сто двадцать градусов», — мысленно прикинул я.

Мы некоторое время следовали в новом направлении, и после полёта на похожее расстояние, граница снова изменилась, уйдя на северо-запад. Если впереди было похожее изменение, то оно должно было увести нас на запад, параллельно первой части границы, которую мы увидели. Я постучал Пенни по плечу:

— Появилось у меня одно подозрение. Разворачивай Лэйлу, и лети обратно той же дорогой. Я полечу сверху — может, смогу увидеть получше.

Мой план ей пришёлся не по нраву:

— Нам следует держаться вместе.

— Это займёт лишь несколько минут. Так будет гораздо быстрее. — Затем я встал, и позволил ветру сдуть меня с широкой спины Лэйлы.

Иногда быть мной — чертовски потрясающее занятие. Я использовал магию, чтобы создать вокруг себя щит, ловя ветер, а затем уцепился своим эйсаром за сам воздух, направляя его согласно моей воле. Совершив изящный кувырок, я метнулся прямо вверх к плывшим в небе серым тучам.

Может, это была чересчур показушная выходка, но последнюю неделю я был ужасно болен, вплотную подойдя к границе между жизнью и смертью. Мне показалось, что я заслужил время на выходки. Набирая скорость, я уже был в тысяче футов над ними, когда посмотрел вниз, и увидел, как Лэйла медленно поворачивала вправо по широкой дуге, направляясь обратной дорогой.

Моя магия несла меня всё выше, к границе небес, и земля подо мной всё уменьшалась. Когда воздух стал разряжаться, я изменил свой щит, чтобы поддерживать вокруг себя сферу более плотного воздуха. По мере взлёта я всё же ощущал, как внутреннее давление начало давить наружу. Высота была такой, что я, наверное, не смог бы дышать без своего щита, и я знал, что полёт ограничится количеством воздуха, который имелся вокруг меня. Оставаться там слишком долго я не мог.

Однако раскрывшийся подо мной вид уже явил то, о чём я подозревал. Причудливый чужой лес появился в точной геометрической форме шестиугольника. «Вопрос в том, почему?» — подумал я. Что-то в этой фигуре шевелило воспоминания на задворках моего разума, но я пока не мог точно сказать, что именно.

Замок Ланкастер должен был находиться в северо-западной части шестиугольника, но я не видел никаких следов ни замка, ни озера рядом с ним. Даже с учётом огромного размера деревьев, озеро должно было легко просматриваться — но его не было. Часть земли подо мной просто не была той, где прежде стоял Ланкастер.

Отложив этот вопрос, я начал снижаться. Я был настолько высоко, что больше не мог разглядеть массивную драконицу, но довольно скоро она показалась — маленькая точка внизу. Я скорректировал свой полёт, чтобы пересечься с ними, и замедлился при подлёте к цели. Затем я изящно перевернулся, и мягко спрыгнул Лэйле на спину точно в то же место, где сидел ранее.

Пенни едва не подпрыгнула от моего касания.

— Я никогда к этому не привыкну! — закричала она поверх свиста ветра.

Я засмеялся, и мы полетели дальше, возвращаясь туда, где оставили остальных. Они с нетерпением ждали наших новостей, поэтому я объяснил им, что увидел. Мэттью нахмурился, когда я описал увиденный мной шестиугольник, и на миг он встретился со мной вопросительным взглядом.

— Почему именно такая форма? — вслух задумался Грэм.

Чад вытер губы, засунув маленькую фляжку обратно в свой рюкзак, и проигнорировал упрекающий взгляд, которым его одарила Пенни.

— Хуй знает, — прокомментировал он. — Может, у богов странное чувство юмора.

— Больше никаких богов не осталось, — сказала Пенни.

Тут заговорила Лэйла — её грохочущий голос прокатился вокруг нас:

— А может ли это быть заклинанием?

Я отмахнулся от её слов:

— Никакой волшебник такого бы не сотворил. Размеры слишком большие. Я и близко не могу вообразить, как такое проделать. Вырастить деревья такого размера, менее чем за день, на такой площади?

— А что насчёт архимага? — спросила Грэйс.

Мэттью покачал головой:

— Нет, на границе есть следы магии.

Драконица Грэма кивнула:

— Значит, это мог быть и архимаг…

Я перебил её:

— Нет, это означает обратное. То, что делает архимаг, на самом деле не является магией. Архимаг скорее уговаривает вселенную делать то, что он хочет. Если бы это был случай переделки реальности архимагом, то тут вообще не было бы никаких следов странного эйсара. К тому же, если бы кто-то вроде меня сумел это сделать, то оно не имело бы шестиугольную форму. Местность была бы овальной, или даже неправильной формы. Человеческий разум обычно не воображает вещи такой идеальной геометрической формы.

— А что, если архимаг не был человеком? — спросила Грэйс.

Чад слегка раздражённо вставил:

— Он уже сказал, что это не архимаг.

— Да и вообще, все архимаги — люди, — добавил я. — Тирион был первым, а Ши'Хар никогда прежде не встречали этот феномен до его появления.

— А Тирион может вообще считаться человеком? — спросил Грэм. — Я думал, он теперь должен быть Ши'Хар. Разве он — не дерево?

Пенни поморщилась:

— Когда мы его видели последний раз, это было не так. Он выглядел даже слишком человеком.

Мэттью всё это время молчал, погрузившись в свои мысли, но у меня было некоторое представление о том, что он думал. Был один тип магии, повсеместно использовавший шестиугольные формы. Мэттью поднял на меня взгляд:

— Как думаешь, Тирион теперь может творить заклинательные плетения?

Все замолчали, наблюдая за тем, как я ответил:

— Не знаю. Хотя он был или является старейшиной Ши'Хар, я не уверен, что это для него возможно. Для этого требуется семя разума.

Семя разума было основным отличием между детьми Ши'Хар и обычными людьми. Их тела были полностью человеческими во всех отношениях, но в мозгах у них был дополнительный, нечеловеческий орган, состоявший из растительной ткани. Именно эта структура, семя разума, в конце концов становилась старейшиной Ши'Хар, деревом. Она записывала все события их жизней, сохраняя информацию и обеспечивая их идеальной памятью. Она также создавала их заклинательные плетения, преобразовывая их мысли и эйсар в высокоструктурированную форму магии.

Что мы знали, так это то, что этот тип магии полностью состоял из крошечных шестиугольников. Эти элементы были столь малы, что немногие маги, из Ши'Хар или людей, могли их разглядеть. Тирион видел их однажды, две тысячи лет назад, и я сам имел возможность их наблюдать, когда мне приходилось сталкиваться с заклинательными плетениями Ши'Хар.