— Можешь назвать причину смерти? — спросила Эрика. — Полагаю, асфиксия, но…

Айзек снял пакет с головы жертвы, и подбородок мужчины упал на его голую грудь.

— Все указывает на асфиксию, но я должен убедиться, что пакет ему на голову натянули не после смерти.

— Смерть по неосторожности во время сексуальных игр? Аутоасфиксия? — предположила Мосс.

— Гипотетически, да. Но нельзя исключать и умышленное нарушение правил.

— Время смерти? — с надеждой в голосе спросила Эрика. Под комбинезоном с нее градом лил пот.

— Не торопись, — сказал Айзек. — Точное время смерти я смогу назвать только после более тщательного обследования и вскрытия. Сильная жара и холод замедляют процесс разложения. При высокой температуре воздуха, как в этой комнате, труп высыхает. Видно, что тело уже начало менять цвет. — Он показал на область живота, где на коже расплывались зеленоватые пятна. — Это свидетельствует о том, что он находится здесь уже несколько дней, но, как я сказал, необходимо произвести вскрытие.

Эрика обвела взглядом комнату. Вдоль стены, что начиналась от двери, стоял длинный платяной шкаф из массивного дерева. В углублении эркерного окна она увидела туалетный столик с зеркалом из того же гарнитура, слева от окна — высокий комод. Все поверхности были абсолютно пустыми — ни книг, ни декоративных вещиц, ни какого-либо хлама, который обычно скапливается в спальне. Чистота и порядок. Слишком идеальный порядок.

— Он был женат? — спросила Эрика.

— Да. Но жена с ним не живет. Они расстались несколько месяцев назад, — ответила Мосс.

— Слишком опрятно здесь для мужчины, который недавно стал холостяком, — заметила Эрика. — Если только это убийца не навел порядок, — добавила она.

— Что? Пропылесосил и смылся? — хмыкнула Мосс. — Хоть бы ко мне заглянул. Видели бы вы мое жилище.

Эрика заметила, что двое из криминалистов, обследовавших труп, несмотря на жару, подавили улыбки.

— Мосс, шуточки сейчас не к месту.

— Простите, босс.

— Думаю, руки ему связали уже после наступления смерти, — заключил Айзек. Работая в латексных перчатках, он пальцем осторожно показал на область запястья. Кожа на подмышках натянулась белыми полосами, меж которыми проступали участки воскового цвета. — На запястьях почти нет ссадин.

— То есть он уже был в постели, когда на него напали? — спросила Эрика.

— Возможно, — ответил Айзек.

— Одежда нигде не валяется. Наверно, он, как обычно, разделся, готовясь ко сну, одежду аккуратно сложил и убрал, — рассудила Мосс.

— Значит, кто-то мог прятаться под кроватью или в шкафу, либо проник через окно? — спросила Эрика, смаргивая с ресниц пот, который струился по лбу и затекал в глаза.

— Это уж вам выяснять, — сказал Айзек.

— Ну да. Кому же еще, — буркнула Эрика.

Эрика и Мосс спустились вниз, в жилое помещение открытой планировки, где работала команда криминалистов, обследовавшая весь остальной дом. Один из криминалистов направился к ним. Эрика видела его впервые. Ему было едва за тридцать. Красивое лицо, высокий нордический лоб. В белокурых волосах блестели капельки пота. Подойдя к Эрике, он поднял голову, только теперь сообразив, какая она дылда — более шести футов ростом.

— Старший инспектор Фостер? Нилз Акерман, руководитель группы криминалистов, — представился он. В его безупречном английском слышался едва уловимый шведский акцент.

— Новенький? — поинтересовалась Мосс.

— В Лондоне? Да. А с убийствами и увечьями не раз имел дело. — Нилз обладал приятной красивой внешностью. Как и многие, кто ежедневно сталкивается со смертью и трагедиями, он держался с почтительной отстраненностью, оценивая происходящее с мрачным юмором.

— Рада знакомству, — сказала Эрика. Они обменялись рукопожатием, щелкнув латексными перчатками, что были на них.

— Что вам уже известно? — спросил Нилз.

— Рассказывайте все по порядку, — распорядилась Эрика.

— Ладно. Мать погибшего явилась сюда в семь тридцать, чтобы накормить кошку. У нее свой ключ от дома. Электричество было полностью отключено. И видимо, уже несколько дней. Все продукты в холодильнике и морозилке протухли.

Эрика окинула взглядом большой холодильник металлического цвета, на который магнитиками были прикреплены два ярких детских рисунка, сделанных пальцами.

— Интернет и телефон тоже были отключены, — добавил Нилз.

— Из-за неуплаты? — спросила Эрика.

— Нет. Интернетный провод был выдернут. — Нилз подошел к кухонному столу и взял прозрачный пакет, в котором лежали два куска провода. Один был подсоединен к небольшому модему. Нилз показал еще один пакет. — А это мобильный телефон жертвы. SIM-карта и батарея отсутствуют.

— Где его нашли? — спросила Эрика.

— На прикроватной тумбочке. Был подсоединен к зарядному устройству, вставленному в розетку.

— Другие телефоны в доме есть?

— Только стационарный на нижнем этаже.

— То есть убийца извлек SIM-карту и батарейку уже после того, как телефон поставили заряжаться? — уточнила Мосс.

— Возможно, — кивнул Нилз.

— Так, погодите, — вмешалась Эрика. — На прикроватной тумбочке еще что-нибудь лежало? Спальня на вид совершенно голая.

— Кроме телефона — ничего, — ответил Нилз. — Правда, в выдвижном ящике тумбочки мы нашли вот это. — Он поднял еще один прозрачный пакет с четырьмя порножурналами для геев. Это были номера Black Inches, Ebony и Latino Males.

— Он был гей? — спросила Эрика.

— И женат, — добавила Мосс.

— Напомните — сколько ему было?

— Сорок шесть, — ответила Мосс. — С женой расстался. Но журналы старые. Вон, видите, 2001 года. Зачем бы он стал держать их здесь?

— То есть журналы эти были спрятаны, а сам он тайный гей? — уточнила Эрика.

— Может быть, они годами лежали где-нибудь в укромном уголке. Может быть, он достал их с чердака, когда его брак распался, — предположил Нилз.

— Слишком много «может быть», на мой вкус, — заметила Эрика.

— На кухонном «островке» мы нашли упаковку от лазаньи, которую нужно разогревать в микроволновке. Сама лазанья лежала на тарелке, рядом стояли пустой бокал и полбутылки красного вина. Все это мы отправим на экспертизу, — доложил Нилз. — И хочу показать вам кое-что еще.

Он повел их через просторную кухню, мимо большого продавленного дивана, на котором виднелись отметины от фломастера и огромное чайное пятно. Между диваном и стеклянной стеной, за которой начинался сад, стоял полный ящик с игрушками. Стекло было задвинуто, и они ступили на деревянный настил террасы. Эрика обрадовалась, что на улице хоть чуть-чуть прохладнее. Яркие огни заливали задний двор, который простирался до мглистой гущи деревьев, где несколько человек в комбинезонах ползали на карачках, обследуя траву.

По узкой гравийной дорожке они пошли назад вдоль стеклянной стены и остановились у подъемного окна, которое находилось на уровне кухонной мойки. Из водостока внизу исходил мерзкий тошнотворный запах.

— Мы сняли отпечатки с окна, водосточных труб и окна соседнего дома, — сказал Нилз. — Ничего. Правда, обнаружили вот это. — Он обратил их внимание на основание оконной рамы, выкрашенной в белый цвет. — Видите вот здесь, в дереве? — Один его палец в латексе — он по-прежнему был в резиновых перчатках — завис над маленькой квадратной вмятиной в слое глянцевой краски, которая была не более полусантиметра шириной. — Окно открыли с помощью тупого плоского инструмента, возможно, отвертки.

— Когда вы прибыли, это окно было закрыто? — спросила Эрика.

— Да.

— Отличная работа, — заметила она, разглядывая крошечную вмятинку в слое краски. — Удалось снять с гравия отпечатки каких-нибудь следов?

— На гравии остались слабые следы, возможно, от ног небольшого размера, но слепки сделать не получилось. А теперь давайте вернемся в дом, — предложил Нилз. Они последовали за ним вокруг дома, шагнули на кухню через стеклянные двери и прошли к подъемному окну.