— Это она, да? — тихо спросила Эрика. Мосс и Питерсон кивнули.

— Итак, — произнес Айзек, нарушив молчание. — Ее тело было найдено вмерзшим в лед. На основании первичного осмотра выводы делать рано, но я допускаю — повторяю: допускаю, — что она находилась в воде не менее семидесяти двух часов. Минусовая температура установилась три дня назад. Когда ее нашли, ее телефон еще работал; парень, что работает здесь, услышал, как он звонит. — Стронг передал Эрике прозрачный полиэтиленовый пакет с айфоном. Его чехол украшали кристаллы Swarovski.

— Нам известно, кто звонил? — спросила Эрика в надежде, что сходу появилась зацепка.

— Нет. Батарейка разрядилась вскоре после того, как телефон достали из воды. С него, конечно, попытались снять отпечатки, но я бы на это не рассчитывал.

— Где парень, который ее обнаружил?

— В «скорой» у музея. С ним врачи. Он был невменяем, когда полиция прибыла на место происшествия. Он провалился под лед и прямо на труп; от полученного шока его стошнило, у него произошли непроизвольное мочеиспускание и дефекация, так что мы теперь пытаемся побыстрее выделить его ДНК, — объяснил Айзек. Он подошел к телу на носилках.

— Отечность лица и странгуляционные борозды на шее могут указывать на удушение. Левая ключица сломана, — продолжал он, рукой в резиновой перчатке осторожно поворачивая голову мертвой девушки. — Часть волос выдрана, примерно по одинаковому количеству прядей у каждого виска.

— Тот, кто это сделал, находился у нее за спиной, когда дергал за волосы, — заключила Мосс.

— Признаки сексуального насилия? — спросила Эрика.

— Об этом я скажу после более тщательного осмотра. Есть ссадины и царапины на внутренней стороне бедер, в области ребер и груди…

Айзек обратил внимание следователей на багровые полосы под каждой грудью, затем осторожно положил на тело девушки свою ладонь, показывая следы от пальцев на грудной клетке.

— На запястьях ссадины, — возможно, ей связывали руки, но они не были связаны, когда она ушла под воду. Также есть ушиб на затылке, и мы обнаружили фрагменты зубной эмали на одной из передних свай причала… Остатки зуба ищем. Не исключено, что она его проглотила, — значит, возможно, я найду его позже.

— В день исчезновения на ней были розовые туфли на шпильке и с собой розовая сумочка. Нашли? — спросила Мосс.

— На ней были только платье и нижнее белье, однако бюстгальтер отсутствовал. И туфли тоже… — Айзек осторожно приподнял ноги девушки. — Пятки сильно изранены.

— Тащили волоком босую, — сделала вывод Эрика, отпрянув при виде ступней жертвы, стесанных и разбитых чуть ли не до мяса.

— А вот это один из наших водолазов выудил из воды. — Айзек вручил Эрике маленький прозрачный полиэтиленовый пакет с водительскими правами. С минуту они все молча смотрели на фото.

— Выразительная фотография, — заметил Питерсон. — Как будто она там смотрит на нас с того света.

Эрика подумала, что он прав. Часто на документах взгляд у людей остекленелый или оторопелый, будто им в лицо неожиданно направили свет фар. Однако у Андреа взгляд был уверенный.

— Боже мой, — промолвила Эрика, переводя взгляд с фотографии Андреа на тело мертвой девушки, которая лежала на носилках, грязная, с широко открытыми глазами. — Как скоро вы сумеете установить точную причину смерти?

— Я дал вам достаточно сведений для продолжения расследования. Остальное после вскрытия, — ощетинился Айзек.

— Которое вы проведете сегодня же, — сказала Эрика, остановив на нем твердый взгляд.

— Да. Сегодня, — пообещал Айзек.

Вокруг палатки криминалистов стояла тишь. Снегопад прекратился. Группа полицейских в форме прочесывала территорию вокруг озера, пробираясь по глубокому снегу, налипавшему на их темные ноги.

Эрика вытащила телефон и позвонила Маршу.

— Сэр. Это — Андреа Дуглас-Браун, — доложила она.

Сначала ответом ей было молчание, потом:

— Черт.

— Я сейчас допрошу парня, который ее нашел, затем поеду к ее родителям, сообщу им, — сказала Эрика.

— Какие есть соображения, Фостер?

— Это, вне сомнения, убийство, возможно, изнасилование с удушением или утоплением. Все вещественные доказательства уже отправлены на экспертизу в отделение.

— Подозреваемые есть?

— Нет, сэр. Но я рою землю. Нужно организовать официальное опознание в присутствии родных. Судмедэксперты сразу же с места преступления везут тело на вскрытие. Я буду держать вас в курсе.

— Если б я мог сказать СМИ, что у нас есть подозреваемый… — начал Марш.

— Да, сэр, я понимаю. В первую очередь нам необходимо пообщаться с ее родными. Вполне вероятно, что она знала убийцу. Свидетелей ее исчезновения нет, никто не видел, чтобы ее похитили. Возможно, здесь она встречалась с убийцей.

— Полегче, Фостер. Не надо лезть на рожон, сразу выдвигать версию о том, что Андреа отправилась туда на некую непристойную оргию.

— Я ничего не говорила про посещение непристойных…

— Не забывайте, это уважаемая семья.

— Мне не впервой, сэр.

— Да. Но помните, с кем вы имеете дело.

— Помню. Со скорбящими родственниками. И мне придется задать им традиционные вопросы, сэр.

— Да, но это приказ. Не прите на пролом.

Эрика отключила трубку, злясь на Марша. Что всегда ее возмущало в Британии, так это здешняя классовая система. Марш требовал, чтобы даже при расследовании убийства к родным погибшей девушки относились как к VIP-персонам.

Из палатки вышли Мосс, Питерсон и еще один полицейский в форме, и все вчетвером они, обойдя озеро, вышли к утопленному саду. Видели ли эти пустоглазые статуи, размышляла Эрика, как мимо волокли Андреа, взывавшую о помощи что было мочи?

На отвороте куртки сопровождавшего их полицейского затрещала рация.

— В кустах на Лондон-роуд мы только что нашли маленькую розовую сумочку, — сообщил металлический голос.

— В какой стороне Лондон-роуд? — спросила Эрика.

— Это — центральная улица. — Полицейский показал куда-то за деревья.

После долгих месяцев бездействия Эрика силилась настроить мозг на рабочий лад. Каждый раз, закрывая глаза, она видела в воображении истерзанную, избитую Андреа с пустотой в широко открытых глазах. Расследование убийства — это бездна различных вариаций и тонкостей. На полный осмотр среднестатистического дома у криминалистов порой уходило несколько дней, а здесь площадь места происшествия составляла семнадцать акров, вещественные доказательства были разбросаны по общественной территории, укрыты толстым слоем снега.

— Принесите ее к туристическому центру, к «скорой», — велела Эрика полицейскому, и тот поспешил прочь. Спустя несколько мгновений из-за живой изгороди появились Мосс и Питерсон. У подножия покатого, занесенного снегом склона высилась футуристическая стеклянная коробка туристического центра. Двор перед зданием центра был исполосован колесами машины «скорой помощи», стоявшей с открытыми задними дверцами. В машине, укутанный в одеяла, сидел парень лет двадцати с небольшим. Лицо у него было посеревшее, сам он дрожал. У открытых дверей «скорой» стояла невысокая женщина, наблюдавшая, как один из криминалистов в резиновых перчатках обрабатывал одежду парня, маркируя и рассовывая по специальным прозрачным пакетам его грязные вещи — теплый спортивный костюм, свитер и кроссовки. Брови у женщины были такие же лохматые, как и у парня, а вот лицо — с кулачок, с заостренными чертами.

— Дайте мне расписку, — требовала она, — и чтобы каждая вещь была указана. Спортивные штаны Ли купил только в ноябре, и кроссовки тоже новые — нам еще платить за них тринадцать недель. Надолго вы забираете его вещи?

— Все это теперь вещественные доказательства в деле об убийстве, — сказала Эрика, когда они подошли к машине «скорой помощи». — Я — старший инспектор Фостер, а это — инспекторы Мосс и Питерсон. — Все трое раскрыли перед женщиной свои удостоверения. Та пристально воззрилась на их фото глазами-бусинками.