— Это владелец там, на фотографиях со знаменитостями? — спросила Кейт, указывая на стену.

— Да, это Максимиллиан Джеспер, владелец, — с благоговейным пиететом подтвердил официант, снимая чашки с подноса. Взбитая шапка молочной пены возвышалось над ободком сантиметров на десять. — На прошлой неделе у нас была Джоанна Коллинз.

— В смысле — Джоан Коллинз? — переспросила Кейт.

— Ага. Она оказалась очень милой. Да все эти люди только рады, когда мы делаем их снимки, если они приехали на какое-нибудь мероприятие или просто погостить.

— А что у вас тут за мероприятия?

— Самые разные. Свадьбы, вечеринки, конференции.

— Много знаменитостей вы встречали?

— Целую кучу. Я тут уже три года работаю, совмещаю с учебой, — сказал он, осторожно водружая чашки на стол. Вздымающаяся пена их капучино теперь переливалась через край.

— А владелец сейчас на месте? Мне бы хотелось с ним поговорить, — попросила Кейт.

— Что-то не так? Знаю, у нас новая кофемашина и паровой вспениватель иногда ведет себя странно…

Кейт улыбнулась.

— Нет, я просто ищу кое-кого, с кем он знаком.

— Я спрошу. Но у него сегодня расписание забито встречами, — сообщил официант. — Кого вы ищете?

— Было бы здорово, если бы он просто согласился поговорить. — Кейт не хотелось давать Джесперу возможность сказать, что он не знает никакого Дэвида Ламба, прежде чем они вообще смогут встретиться. Вид у официанта стал взволнованный.

— Ладно. Я тогда пойду спрошу, — и он ушел к барной стойке. Кейт и Тристан снова поднялись с мест и вернулись к изучению фотографий.

Теперь они заметили еще несколько фото, висящих в углу, рядом с выключателем света. На первой был изображен групповой снимок персонала в рабочей форме, в центре — сам Макс. Они стояли на фоне барной стойки. Вторая фотография была снята на улице, на фоне особняка. Вокруг Макса стояла толпа людей, а сам он перерезал красную ленту перед главным входом. Совсем рядом с Максом стоял мэр, который весь так и лучился радостью, на шее у него блестела извечная золотая цепочка. Кейт присмотрелась к лицу в толпе, которое показалось ей знакомым: мужчина, стоящий с правого края и широко улыбающийся происходящему. Лицо у него было раскрасневшимся, как предположила Кейт — от алкоголя.

— Это же Ной Хантли, — воскликнула она, вытаскивая телефон, чтобы снять на камеру оба снимка.

— Что Ной Хантли здесь забыл? Отель открыли в 2009 году — значит, его уже семь лет как выперли из парламента, — сказал Тристан.

Кто-то вежливо откашлялся прямо у них над ухом, и Кейт с Тристаном испуганно развернулись. За спиной обнаружился их официант, а рядом — сам Макс Джеспер. Выглядел он выше, чем казался на фотографиях. Костюма на нем сегодня не было, только узкие черные джинсы, белая рубашка с расстегнутым воротом и яркие кроссовки. На шее болтались телефон на шнурке и пара очков.

— Приветствую, — поздоровался он мелодичным, хорошо поставленным голосом, совсем чуточку хрипловатым от курения. — Бишоп сказал, вы кого-то ищете? — Он улыбнулся, сверкнув белоснежными винирами на зубах, и беззастенчиво принялся их рассматривать. Его глаза так и скользили по Тристану с Кейт, словно он читал штрих-код. — С кем я, собственно, говорю?

— Я Кейт Маршалл, а это Тристан Харпер. Мы частные детективы.

— Да неужто? — Его голубые глаза приобрели жесткое выражение, и Макс приподнял брови, ожидая продолжения.

— Мы пытаемся найти молодого человека по имени Дэвид Ламб. Он жил здесь, пока тут еще была коммуна, с 1996 года и где-то до июня 1999 года.

Тристан протянул ему телефон, на котором заранее открыл фото Дэвида, и Макс натянул на нос очки, взял телефон в руки и уставился на экран.

— Давненько это было. Хм-м… Симпатичный парень, но что-то я его не припоминаю.

— Его подруга Шелли Морден приехала с ним вместе. Жила тут с 1996 по 1997 год. Родом они из Вулвергемптона, — продолжила Кейт.

— Шелли говорила, что пекла хлеб, — добавил Тристан.

— Теперь мы еще дальше ушли в прошлое. Множество людей пекли тут хлеб, мой дорогой. Мы тогда были чертовски бедны! — вздохнул Макс. — И множество людей то жили здесь, то переезжали в другое место. Дела здесь тогда шли совсем по-другому, как вы понимаете, а я частенько выкуривал косячок-другой, так что те годы своей жизни я помню весьма смутно. — Он с улыбкой вернул телефон Тристану.

— Полиция обращалась к вам по поводу пропавшего человека?

— Нет, — ответил Макс. Он все еще улыбался, но голос его сочился холодом. — Полиция ни разу не испытывала нужды постучаться в дверь моего дома. Мы были очень законопослушными людьми. Мы и сейчас крайне законопослушные люди, не так ли, Бишоп?

— Да, — подтвердил Бишоп, явно подражая голосу своего босса.

— Не считая косячка-другого? — уточнила Кейт. Макс мигом перестал улыбаться — неосторожная шутка явно вышла ему боком. Воцарилась неловкая пауза.

— Что случилось с этим парнишкой, Дэвидом Ламбом? — спросил он.

— Он пропал в июне 1999 года, — ответила Кейт.

— И он тогда здесь жил?

— Нет, он переехал за пару недель до этого, — сказала Кейт, несколько раздраженная тем, что ей приходится повторять.

— Ах вот оно что. Если бы он здесь жил, то я бы был в курсе. За теми, кто жил в моем доме, я всегда приглядывал.

— Может, вы знаете, кто может нам помочь? Вы еще общаетесь с кем-то, кто жил здесь в те годы?

Макс снял очки.

— Нет, моя дорогая. Когда я перешел на темную сторону и открыл для себя радости капитализма, все мои социалистические свободолюбивые друзья мгновенно испарились. А ведь я заявил о праве незаконного владения только затем, чтобы не дать другим отнять наш дом.

— Как вы ее вообще нашли? — спросил Тристан.

— Как я нашел что именно? Выражайтесь яснее, — попросил Макс. Он смотрел на Тристана со странной смесью похоти и отвращения.

— Как вы нашли эту коммуну?

— Это было в конце семидесятых. Я был бездомным, а этот дом — полностью заброшенным. Можно было войти внутрь, просто обойдя его с заднего двора, — начал рассказывать он, взмахом очков указав направление. — Я присоединился к группе людей, которые забрались сюда в поисках убежища, и только мне хватило мозгов, чтобы начать оплачивать счета за здание. Так что я поставил новые двери и превратил дом в безопасное место.

— Раньше здесь был пансион? — спросила Кейт.

— Да, очень давно. В некоторых комнатах под кроватями даже можно было найти ночные горшки. Мы их, конечно, не использовали. Я, может, и был бездомным, но я никогда не опускался до того, чтобы гадить в горшок.

Бишоп рассмеялся шутке — пожалуй, слишком уж усердно.

— Не так уж это и смешно, — сказал Макс. — Иди отсюда. Столы вон протри. — Бишоп густо покраснел и ретировался в сторону бара, и Макс снова повернулся к Кейт и Тристану. — Мне очень жаль, что этот парнишка, Дэвид, пропал, но тогда времена были совсем другие. Через коммуну прошли сотни молодых людей.

— Шелли сказала, что в основном в коммуне жили юноши, — заметила Кейт.

— Ну разумеется. Судя по вашему возрасту, вы должны помнить старые деньки, — проницательно указал он. — Так что вы знаете, что в те годы люди не ходили, увешавшись гребаными радужными значками. Это место было безопасным убежищем для многих людей — включая геев, которых вышвырнули из дома собственные родители. Ладно, у меня еще есть дела. Может, оставите визитную карточку на случай, если я что-нибудь вспомню?

Кейт вручила ему визитку агентства.

— Детективное агентство Кейт Маршалл, — прочитал Макс. — А у вас есть визитка? — спросил он, оглядывая Тристана.

— Есть, — ответил он и протянул ему собственную визитную карточку.

— Я обязательно позвоню вам, Тристан, если что-нибудь вспомню. А теперь, если вы меня извините…

Он улыбнулся, склонил голову в легком прощальном поклоне и стремительно ушел, прежде чем они успели его остановить.

Кейт передернула плечами. Безразличный холодный взгляд Макса Джеспера вызывал у нее легкую оторопь.