— Это Меган и Анвар, — сказала Шелли, когда они дошли до гостиной. На полу, усыпанному игрушками, сидели мальчик и девочка лет семи, может, восьми, и внимательно наблюдали за экраном телевизора, на котором был включен детский канал. Их головы повернулись на звук, и они устремили на Кейт взгляд настороженных глаз.

— Привет. — Кейт дети нравились, но она никогда не знала, как себя с ними вести, и ей постоянно казалось, что она держится как-то слишком холодно и отстраненно.

— Я смотрю, вашим игрушкам нравится смотреть телевизор? — спросил Тристан, кивая на игрушечную пожарную станцию лего, на крыше которой сидела целая куча лего-человечков, кукол барби и мягких игрушек. Все они прилежно выстроились в линию, обратившись кукольными лицами к экрану телевизора.

Анвар широко улыбнулся и кивнул.

— Когда передача закончится, у нас будет чаепитие, — сообщила Меган, беря в руки чайник.

— И пирог! — радостно добавил Анвар, а затем дети разом посмотрели на Шелли.

— Да, я только что поставила пирог в духовку. Нужно еще немножко подождать, — сказала она. — Можете, пожалуйста, сделать звук потише, пока мы будем говорить на кухне?

Дети кивнули, и Шелли повела Тристана и Кейт дальше по коридору.

— Я приемный родитель, — объяснила она. — Когда вы вчера позвонили, дети совсем разыгрались. В общем, было весело, но очень уж иногда устаешь.

Они оказались в кухне — пребывающей в полном беспорядке, но очень уютной. В центре стоял длинный деревянный стол, у стены — ярко-голубая чугунная плита АGА, источающая ошеломительный аромат пирога. На широком подоконнике стояли цветочные горшки, а за окном раскинулся сад, где под раскидистыми деревьями расположился целый детский игровой комплекс.

— Присаживайтесь. — Кейт и Тристан выбрали себе стулья, стоящие в конце стола. — Давно уже никто не интересовался Дэвидом Ламбом. Никого и не волновало, что он пропал, — проговорила Шелли, пока занималась чайником.

— Откуда вы его знали? — спросила Кейт.

— Мы вместе выросли в Вулвергемптоне. Жили по соседству на улице Келсал-роуд — это, прямо скажем, неблагополучный район. Знаете, раньше строили небольшие двухэтажные домики, спаренные друг с другом? В шестидесятых, когда правительство решило сделать что-то с трущобами, большинство из них снесли, но некоторые остались. Мы жили в таком. Если залезть на чердак, то можно попасть в дом по соседству. Большинство наших соседей забивали проход досками, но в нашем с Дэвидом доме ходить можно было свободно. Я часто поднималась на чердак, и мы встречались по ночам. Ничего такого, конечно, — Дэвид был геем. И очень хорошим другом.

— А как вы оказались в Эксетере? — поинтересовался Тристан. Шелли замялась: Кейт видела, что говорить ей об этом тяжело.

— Мы вместе сбежали из дома. И у меня, и у него в семье было не все ладно, мягко говоря. Мы собрали кое-какие деньги — я откладывала с подарков на день рождения, подрабатывала разносчицей газет… Это было лучшее решение в моей жизни. Наверное, я бы не выжила, если бы там осталась. И если бы не Дэвид, я никогда бы не смогла сбежать.

— Сколько вам тогда было лет? — поинтересовалась Кейт.

— Нам обоим было по шестнадцать. Мы хотели уехать в Лондон, а потом увидели в журнале «Тайм-аут» объявление: в Эксетере собиралась коммуна.

— Это в каком году?

— Девяносто шестой.

— А что было в объявлении? — спросил Тристан.

— Там было написано: ищутся молодые люди либеральных воззрений возрастом от восемнадцати до двадцати пяти, которые готовы присоединиться и работать на благо коммуны. — Шелли рассмеялась. — Так и было сказано: либеральных воззрений. Мы были очень молоды и поняли только то, что это как-то связано с политикой. В общем, коммуна собиралась на Валпол-стрит. Когда мы туда доехали и постучали в дверь, то поняли, что большинство ее членов — мужчины-геи. Ни одной женщины не было. Я умела печь хлеб, и судя по всему, это было крайне полезным качеством: единственная женщина, которая умела готовить, уехала путешествовать в Индию.

— И никто не спросил, сколько вам лет?

— Нет. Мы сразу же наврали, что нам есть восемнадцать, но непохоже, чтобы кому-то было до этого дело. Мне там, в общем-то, нравилось, хотя, надо сказать, опыт у нас с Дэвидом вышел очень разный. Как девушка я никого не интересовала, а вот Дэвид… Он был настоящим красавчиком. Ничего плохого не случилось, эти мужчины были неплохими ребятами, но Дэвид разбивал сердца направо и налево. Я почти сразу же нашла работу и уехала через год, когда встретила своего будущего мужа, Кевина. — Шелли кивнула на коллаж из фото, висящий рядом с холодильником, где она была запечатлена рядом с коренастым рыжим мужчиной. На первых фотографиях они были совсем еще молодыми, но от снимка к снимку становились все старше и старше. — Он умер семь лет назад. От рака.

— Мне очень жаль, — сказала Кейт. Все замолчали, и Шелли заглянула в духовку, чтобы проверить медленно золотящийся пирог. Закрыв дверцу, она разлила чай и поставила перед Тристаном и Кейт чашки.

— Так кто нанял вас найти Дэвида? — спросила она, садясь за стол напротив. Впервые за весь разговор в ее взгляде появилась осторожность.

— Его имя всплыло в связи с другим делом о пропавшем человеке, — объяснила Кейт. — Мы ищем журналистку по имени Джоанна Дункан. Она исчезла в сентябре 2002 года.

Шелли откинулась на спинку стула и задумчиво нахмурилась, словно пытаясь поймать за хвост ускользающую мысль.

— Это журналистка из «Вест-Кантри Ньюс», — наконец сказала она.

— Да. Она исчезла в субботу, седьмого сентября 2002 года, — подтвердила Кейт.

— Как-то это странно. Каким образом она связана с исчезновением Дэвида?

— Она с ним не связана, — поправила Кейт. — Мы думаем, что Джоанна заинтересовалась исчезновением Дэвида и еще одного парня по имени Гейб Кемп. Вам это имя незнакомо?

— Никогда его не слышала. — Шелли снова задумчиво свела брови. Она встала из-за стола, подошла к окну и выглянула в сад. Уже начал накрапывать дождик, и в повисшей на кухне тишине был слышен тихий стук капель по стеклу. Тристан открыл рот, чтобы что-то сказать, но Кейт остановила его легким покачиванием головы: пусть лучше заговорит сама, когда будет готова.

В скором времени Шелли и в самом деле отвернулась от окна и вернулась за стол.

— Ладно, это все очень странно. В 2002 году мы с Кевом поехали на Сейшелы. Мы всегда ездили не в сезон, чтобы не попасть на школьные каникулы. Когда мы вернулись во вторую неделю сентября, то нашли на автоответчике сообщение от Джоанны Дункан из «Вест-Кантри Ньюс».

Кейт и Тристан переглянулись.

— Простите за вопрос, но вы уверены, что это точно была Джоанна Дункан? — спросила Кейт.

— Абсолютно.

— Что она хотела?

— Это так давно было… Сказала, что она журналистка и что хочет задать мне несколько вопросов в неформальной обстановке. Извинилась, что не может сказать все сразу и что если я позвоню ей, она все мне объяснит. Потом оставила свой номер телефона.

— Как вы так хорошо это помните спустя столько лет? — удивился Тристан.

— Когда мы вернулись из отпуска, сообщению на автоответчике было уже около недели. К тому времени по всем новостям трубили, что журналистка по имени Джоанна Дункан исчезла. Я перезвонила по номеру, и мне ответил кто-то из членов редакции. Я рассказала о произошедшем и попросила кому-нибудь это передать, но со мной никто так и не связался.

— Вы запомнили, с кем говорили?

— Нет.

— А в полицию вы не обращались?

— Нет. Я не знала, зачем она мне звонила. Тогда я подумала, что это как-то связано с офисным зданием Марко Поло-хаус. Его выкупил местный бизнесмен, а когда обнаружил, что в стенах полным-полно асбеста, попытался это утаить. Они начали обширный ремонт, хотя прямо рядом со зданием стоит крупнейшая в городе школа и вся пыль летела прямо на них. Я участвовала в кампании, которая требовала свернуть все работы и снести здание, и мы собрали кучу подписей. И мы написали в огромное количество газет, так что я решила, что она звонила из-за этой истории. Она что, писала статью о Дэвиде?