— Я говорю «серьезный шаг вперед», ведь нам еще предстоит установить личности двух главных подозреваемых, — напомнила Эрика.

— Коллин Скэнлан только что прислала сообщение по электронке, — доложила Мосс. — У нее все готово к тому, чтобы предоставить СМИ кадр видеозаписи, и, бог даст, его покажут в новостях уже сегодня вечером. Она также выкладывает в соцсети информацию о том, что Дэниел де Соуза был гей. В сообщениях не говорится точно, что это преступление на почве ненависти, но обстоятельства преступления указывают на это. Будем надеяться, что они привлекут внимание и заставят народ обсуждать и комментировать их в чатах и на форумах.

Эрика и ее команда оставались в оперативном отделе до тех пор, пока Лондонская служба Би-би-си в вечерних новостях не передала обращение полиции. В отделении Луишем-роу команда операторов была готова принимать звонки, но телефоны молчали.

Эрика решила дать себе короткую передышку и что-нибудь перекусить. Она спустилась в дежурную часть, где сержант Вулф, у которого заканчивалась смена, передавал дежурство другому полицейскому.

— Что случилось с рождественской елкой? — полюбопытствовала Эрика, не увидев ее в углу. — Неужели кто-то пожаловался, что у нас здесь на всеобщем обозрении стоит религиозный символ?

— Нет, — мотнул головой Вулф, надевая пальто. — Тут на днях нарика одного привели на допрос и оставили в дежурке. А он начал жрать игрушки.

— Шутите?

Вулф покачал головой:

— Слупил две игрушки и полгирлянды мишуры, и я только потом заметил, и то потому, что он начал давиться. К счастью, я успел вырвать у него мишуру до того, как он потерял сознание.

Эрика прикусила губу.

— Простите. Это не смешно.

— Смешно, но обидно. С елкой было веселее, — сказал Вулф. — Такое впечатление, что все хорошее, что есть в этом мире, либо уничтожают, либо отнимают у нас. — Они вышли на крыльцо. Несмотря на колючий холод, небо было ясное. — Что ж, ладно. Доброй ночи, — попрощался Вулф.

— Вы разве не на машине?

— Нет, я общественным транспортом. На легком метро быстрее. — Он замотал шею шарфом и зашагал к станции.

Эрика пошла на парковку. Минуя большой синий «Спейс Крузер», стоявший на парковочном месте Марша, она глянула в его окно и увидела жену Марша, Марси. Эрика смущенно махнула ей рукой и двинулась дальше, но Марси опустила стекло и окликнула ее:

— Эрика, привет! Давненько не виделись. — Марси была одного возраста с Эрикой, но, обладая безупречно чистой кремовой кожей, длинными темными волосами и точеными чертами лица, она покоряла своей почти неземной красотой.

Эрика подошла к машине и увидела на заднем сиденье двух маленьких девочек, споривших из-за айпада.

— А вместе нельзя? Вы же обе хотите смотреть «Свинку Пеппу». Не пойму, из-за чего вы ссоритесь, — раздраженно бросила дочерям через плечо Марси. Девочки были близняшками с длинными темными волосами, и уже сейчас было заметно, что они унаследовали красоту матери. — Прости, Эрика. У нас вечно сумасшедший дом. Как твои дела? Говорят, у тебя случилась стычка с какими-то подонками.

Эрику немного покоробило, что нападение на нее Марси низвела до уровня сказок Энид Блайтон[140].

— Да, — натянуто улыбнулась она, — сломанное ребро, хлыстовая травма, швы, перелом кисти. — Эрика приподняла руку в гипсе.

— Тебе же вроде предлагали повышение. Нужно было соглашаться. Работать в кабинете куда безопаснее. — Марси повернулась к дочкам, которые в благоговении таращились на Эрику. — Девочки, помните тетю Эрику? Она — подруга нашего папы.

Обе малышки послушно воззрились на нее через стекло и затем в один голос ответили:

— Нет, мама.

— А я помню вас с тех пор, когда вы только родились. И несколько раз бывала у вас дома, — сказала Эрика.

— Девочки не помнят тебя, вероятно, потому, что обычно ты ломилась в дверь поздно ночью.

Последовала неловкая пауза. Они обе молча смотрели друг на друга. На крыльце отделения появился Марш. Он сбежал по ступенькам и направился к своей машине.

— Папа, папа, папа! — закричали девочки, завертевшись в своих креслах. Марш подошел к задней дверце, открыл ее и принялся отстегивать у дочек ремни безопасности.

— Привет, крошки! — Девочки, выбравшись из автокресел, обхватили отца маленькими ручонками. На обеих были одинаковые розовые пальтишки, синие брючки и розовые кроссовки.

— Ой-ой, как же крепко мама вас пристегнула.

— Не хочу, чтоб они привыкали лазать по салону, — объяснила Марси.

Эрика заметила, что, разговаривая с мужем, она от недовольства раздувает ноздри.

— Марси, ты могла бы воспользоваться детским замком на дверцах. Нужно отстегивать их, когда стоишь на парковке, — отчитал жену Марш и добавил: — Сообщите, если обращение даст какие-то результаты. — Эрике в лицо он не смотрел.

— Всенепременно, сэр. Я на минутку отлучилась, сэндвичем перекусить…

— Если ты за сэндвичем, давай мы тебя подбросим? — предложила Марси.

Вот этого Эрика в британцах не понимала: сначала они оскорбят тебя язвительным замечанием, а потом, чтобы загладить свою грубость, предложат подвезти.

— Нет, спасибо. Я сама за рулем, — отказалась Эрика. Полил дождь, и она подняла воротник пальто. — Рада была встрече, Марси. И с вами тоже, девочки.

Но на Эрику уже никто не обращал внимания: Марси и Марш пререкались, снова усаживая дочерей в автокресла. Эрика бегом кинулась к машине и села за руль, наслаждаясь тишиной. Она дождалась, когда Марси уедет, и только потом завела мотор. Проезжая мимо центрального входа, она увидела, что на крыльцо вышел Питерсон, в джинсах и черной зимней куртке. Лицо его уже не казалось худым и изможденным. Эрика замедлила ход и опустила стекло.

— Привет, как дела? — спросила она. — Ты здесь откуда?

— Встречался с суперинтендантом по поводу своего возвращения. На службу.

— Она об этом не упоминала.

— Наверно, это конфиденциальная информация, — пожал он плечами.

Эрика видела, что Питерсон мокнет под дождем.

— Ты не на машине?

— Нет. На поезде приехал.

— Давай подвезу до станции?

Питерсон поразмыслил с минуту, затем спустился с крыльца и сел в ее машину. Они оба с минуту мешкали, не зная, как себя вести. Потом Питерсон наклонился и смущенно чмокнул ее в щеку.

— Как ты сама? — спросил он, видя, что ее рука все еще в гипсе.

— На днях должны это снять, и я опять как новенькая, можно снова в бой. Ты тоже почти стал самим собой.

— Да, пошел на поправку, когда…

— Когда я уехала? — подхватила Эрика.

— Нет, я хотел сказать: когда мне правильно подобрали лекарства и я стал нормально есть и спать. Набрал почти два стоуна[141].

— Ты возвращаешься на полный рабочий день?

— Да, через пару недель.

— И куда ты попросился? В Отдел расследования убийств?

— Да. Тебя это не устраивает? Первые недели я все равно буду работать с документами, — ответил Питерсон.

— Если тебя это устраивает, меня — тем более. Ты, на мой взгляд, блестящий офицер, великолепно работаешь в команде, в любой команде.

— Отличная характеристика. Спасибо.

— Я не характеристику тебе давала.

Дождь теперь колотил по крыше автомобиля. Они подъехали к станции, Питерсон поблагодарил ее и вылез из машины.

— Джеймс, подожди, — выпалила Эрика. Стоя под проливным дождем, он нагнулся к дверце машины. — М-м… Мы можем быть…

— Мы можем быть друзьями, — закончил он за нее. Под дождем его пальто быстро темнело. — Ты это хотела спросить? Можем мы быть друзьями?

— Да. Думаю, так было бы проще. Пусть все идет своим чередом. И я знаю, Мосс будет рада.

Питерсон кивнул, смаргивая с ресниц капли дождя.

— Ладно, мне пора.

— Пока.

Он захлопнул дверцу и побежал под крышу станции «Луишем». Эрика проводила его взглядом. Ее радовало, что она видит в нем прежнего Питерсона, радовало, что они решили остаться друзьями. Легко сказать! Не так-то просто работать вместе, имея за плечами столь тяжелый багаж прошлых взаимоотношений.