– Чувствую, – он пожал плечами. – Я тебя всегда чувствую. И твое настроение. И, когда прячешь свои мысли, я знаю, о чем ты думаешь: о грустном или о веселом.

– Как ты это понимаешь? – мне стало интересно.

– Все написано на твоем личике, – капитан улыбнулся и поддел согнутым пальцем кончик моего носа.

– А сейчас я о чем думаю? – с любопытством спросила я.

– Сейчас ты не думаешь, сейчас ты решила свести меня с ума своими вопросами, – он снова усмехнулся, а я насупилась, но ненадолго.

Мы сели за спинами караванщиков. Смотреть это не мешало, и оставалась возможность разговаривать, никого не тревожа. Костер уже разгорелся и освещал пространство оранжевыми бликами. На границе света и наступившей тьмы расселись мужчины. Напротив нас сидели музыканты. Один из караванщиков отстукивал на барабанах незатейливый ритм, остальные пока молчали. Люди все еще подходили. И Фанис уселся в круг – он тоже любил смотреть, как другие танцуют.

– А ты о чем думаешь? – я развернулась вполоборота к Вэю. Теперь он был открыт мне здоровой стороной, потому что обошел меня и сел по другую руку. Признаться честно, я даже не заметила, в какой момент перестала видеть уродовавший его шрам. Он был, но я уже не обращала на него внимания. Даже странно, что он так испугал меня в начале нашего знакомства.

Вей откинулся назад и оперся на руки. Он вскинул голову, глядя на яркие звезды, шумно потянул носом, вдыхая сухой теплый воздух, пропитанный запахом костра и пряностей от готовившейся невдалеке от нас еды.

– Я соскучился по своему кораблю, – наконец сказал капитан. – Хочу качку и плеск волн. Хочу скрежет такелажа и скрип дерева, хлопанье парусов и запах смолы. Мне до черта надоело здесь. И рыбы хочу, такой, какой ее готовит Самель. Я даже по Берку соскучился. Надеюсь, эта паскуда еще не сдохла.

Меня расстроили его слова. Вернуться на бриг, значит… Что это значит? Все очень просто: расставание – вот что это значит. Но я еще не готова! Неужели капитан, действительно уже не может дождаться этого? Но свои эмоции я постаралась спрятать. Незаметно выдохнув, я придала голосу удивление и спросила, глядя в круг, где уже поднимались первые желающие станцевать:

– Ты же всегда скучаешь по мясу?

– Так то на море, когда рацион весьма скуден. А на суше начинаю скучать по рыбе и морским гадам, – ответил Лоет.

Его ладонь легла мне на плечо и неожиданно дернула назад. Я упала на спину, и он навис сверху, опираясь на вытянутую руку.

– И что мы вдруг приуныли? – спросил капитан, блуждая взглядом по моему лицу.

– С чего ты взял? – спросила я, но встать не попыталась.

– У тебя короткая память, – усмехнулся Вэй. – Я же сказал, что чувствую тебя. Но сейчас даже чувствовать нечего, ты вся как на ладони. Говори, – он провел тыльной стороной ладони по моей щеке, и я поймала его руку, сжимая мужские пальцы в своей ладони.

Вэйлр потянул, и я села, глядя на него.

– Говори, – улыбнулся он.

Мне было сложно признаться в своем разочаровании от его слов. Сказать о том, что я не хочу с ним расставаться, – все равно что открыть душу и признать, что этот мужчина мне небезразличен. А этого я сделать не могу по известным причинам.

– Говори же, – снова повторил Вэй. – Ты ведь знаешь, что я вытяну из тебя правду.

– Какую правду, Вэй? – спросила я и отвернулась. – Правду о том, что я еще не хочу возвращаться на «Счастливчик»? И что…

– Что? – голос пирата прозвучал спокойно, но я уловила нотку напряжения.

– Что меня расстроило твое желание побыстрей вернуться на корабль, – фразу я заканчивала практически шепотом.

Капитан снова откинулся назад, скрывая лицо в тени, и я не смогла увидеть, что отразилось на нем.

– То, что я хочу вернуться на корабль, означает лишь то, что я хочу вернуться на корабль, – медленно, словно подбирая слова, произнес он. – Но вовсе не означает, что я хочу…

– Что? – я жадно вгляделась в сумрак, пытаясь разглядеть его лицо.

Я услышала протяжный вздох. Лоет сел, тряхнул головой и посмотрел на мужчин в круге огня.

– Ты чистый ангел, Ада, – ответил он, – но даже чистый ангел не может быть так слеп. Не заставляй меня произносить вслух те слова, которые ты не готова услышать. Ответ ты знаешь, но, раз до сих пор не пожелала его признать, значит, и я промолчу и не стану ничего навязывать.

Мне нечего было сказать на это. Теперь и я смотрела в круг огня, где, положив руки на плечи друг друга, танцевали мужчины – пять человек с одной стороны, пять человек с другой. Остальные хлопали в такт медленных движений. Танцующие притопывали, неспешно двигаясь вокруг костра, то приближаясь к нему, то удаляясь. Мне больше нравилось смотреть на воинов. Их танец был более зажигателен. Чтобы разрядить напряжение, возникшее между нами с Вэем, я спросила:

– Интересно, охрана сегодня будет танцевать?

– Было бы хорошо, – ответил он. – От этих танцев меня начинает клонить в сон. И музыка заунывная.

– А мне нравится, – я пожала плечами и откинулась назад, опираясь на локти.

Теперь танцев не было видно, зато я могла смотреть на широкую спину моего капитана и на профиль, когда он поворачивал голову. Лоет посидел немного, положив локти на расставленные в стороны колени, зевнул и присоединился ко мне. Я полностью легла на спину, положив руки за голову, и направила взгляд в небо. Все-таки звезды здесь близкие и яркие. Вэй растянулся во весь рост рядом, повторяя мою позу, и тоже посмотрел на небо.

– Хорошо, – сказал он. – Спокойно.

– Угу, – откликнулась я и перевернулась на живот, глядя на лицо мужчины.

Он протянул руку и заправил мне прядь волос за ухо.

– Я не вижу твоего лица, – сказал капитан.

– Я твое тоже почти не вижу, – ответила я и улыбнулась.

– Ты улыбаешься, – произнес он тихо и так тепло, что я на мгновение зажмурилась.

Переборов нахлынувшие чувства, снова открыла глаза и проворчала:

– Ты не видишь моего лица.

– Я чувствую, – в который раз повторил Вэй, и мы замолчали.

В этот момент музыка оживилась, и мы дружно сели, глядя на воинов. Их было двое, обычно танцевало больше.

– Как интересно, – хмыкнул Вэй, я согласно кивнула.

Кроме того, на мужчинах были надеты только широкие штаны, сапоги и пояса, за которые были заткнуты по паре кинжалов. В этот раз играли лишь барабаны и бубен. Караванщик с инструментом, похожим на флейту, достал плоский барабан и тоже отстукивал ритм. Когда застучали барабаны, воины не двинулись с места – так и стояли, положив одну руку на живот, а вторую заведя за спину. Но вступил бубен, и мужчины пришли в движение. Плавно и тягуче они пошли вокруг костра, продолжая смотреть в глаза друг другу. Это больше походило на начало схватки, чем на танец. Барабан ударил громче, и они вытащили кинжалы. Оружие вспыхнуло бликами клинков в отблесках огня, а дальше превратилось в сверкающее мельтешение, подвластное движениям мужчин.

Следуя ритму, они упали на одно колено, тут же сменив его на второе. Казалось, что воины – отражения друг друга, настолько четки и симметричны были их движения. Ритм ускорился, и они налетели друг на друга, звякнув кинжалами.

– Хо! – выкрикнули мужчины.

Удар, удар, отскочили, повернувшись друг к другу спиной и вновь лицом друг к другу. Опять сошлись, сцепились, и один перекинул второго через себя. Тот тут же оказался на ногах, развернулся, и снова звон оружия:

– Хо!

Мы с Вэем подались вперед, вливаясь в этот все более ускоряющийся ритм. Звон бубна теперь был непрерывным, караванщики отстукивали так, что, казалось, еще удар – и барабаны загорятся. Но не только мы поддались этой сумасшедшей магии силы и оружия. Все, кто сидел сейчас у костра, следили за двумя воинами горящими глазами. И вскоре вскрик «Хо!» вырывался из глоток зрителей дружным хором. И, когда сердце уже готово было выпрыгнуть из груди, воины крутанули свои кинжалы клинками вниз и, упав на одно колено, вонзили их по рукоять в сухую землю, издав в последний раз: