Но вот Фузано и впрямь был тем ещё живчиком. То вертелся, то прыгал по сцене как мячик, то вдруг вспоминал о партнерше и начинал плющить в объятиях.

С Барбарелой они составляли прекрасную пару и, как выяснилось, не только в танце. Антония Константини, вторая супруга венецианца (первая жена Фузано – Юлия скончалась сразу после того, как труппа переехала в Россию), снедаемая ревностью, дала нам прекрасную наколку. Собственно, благодаря полученным от ревнивицы сведениям, мы и отправились на охоту.

Танцевальная часть закончилась. Загрохотали-затрещали дощечки с именами (здесь пока не знали, что такое аплодисменты). Я с ужасом подумал, что впереди ещё два акта. Это было выше моих сил.

Перед концом третьего отделения прошмыгнули на улицу. Чёрная смершевская карета без гербов ждала в некотором отдалении от центрального входа. Мы встали подле неё и принялись наблюдать.

Глаза Ивана блестели. Он с тоской покидал зал и теперь с ностальгией вспоминал представление.

– Ну, как тебе? – с жаром в голосе поинтересовался предок.

– Скажу главное: в области балета мы впереди планеты всей, – процитировал я незабвенное.

Ваня кивнул.

– Это было божественно! Я… я даже не ожидал такого. Арайя просто гений! Он бесподобен. Второго такого мастера не сыскать. А Фузано!

– А Барбарела! – перебил я и тут же перешёл на шёпот:

– Вот они, идут, красавцы.

В сопровождении небольшой свиты возник Бирон-старший. Он, прихрамывая, вёл под руку Барбарелу в скромном белом наряде.

В переданной племянником информации Карла характеризовали как садиста и секс-маньяка. И гарем держал, и над жёнками казацкими грязно надругался. Сколько в тех сведениях было правды, я понятия не имел. Если судить по источникам, это больше походило на поклёп казацкой старшины, взятой Бироном за горло. Но… про дым без огня не мной придумано.

Карл и Барбарела ворковали на немецком. Мне удалось выхватить из разговора пару фраз и вычленить главное. Парочка поедет домой к Карлу, а не в какие-нибудь пошлые нумера.

Карета Бирона покатила, мы двинулись следом по стремительно темнеющим улицам города.

– Интересно, она на всю ночь у него зависнет? – задумчиво произнёс Иван.

– Дедушка уже старенький и больной, – хмыкнул я. – Надолго не хватит.

– Не знаю, не знаю, – философски протянул предок и оказался прав.

Пришлось торчать до самого утра возле особняка Бирона. Дважды нами интересовались проходившие по улицам солдатские патрули, каждый раз приходилось популярно объяснять, сколь глубокую бурильную контору мы представляем.

Пташка выпорхнула на рассвете. Весёлая, полная энергии.

Бирон провожать не стал, выделив даме сердца небольшой экипаж легкомысленно розового цвета (а ведь ходок наш Карлуша – хоть в этом не ошиблись историки!).

Следить за каретой-фламинго было одним удовольствием. Впрочем, наши помыслы простирались куда дальше. В удобном, заранее выбранном месте мы обогнали розовый экипаж и перегородили дорогу.

Опешивший возница едва успел натянуть вожжи, карета резко остановилась.

Я подошёл к кучеру и вежливо попросил:

– Ты, братец, погуляй немного. У нас к твоей особе претензий нет.

– Судари, что вам надобно? – трясясь от испуга, спросил он.

Вместо ответа я попросил Ваню популярно объяснить человеку «зачем Володька сбрил усы», а сам, не дожидаясь приглашения, открыл дверцу и лёгким движением оказался внутри, сев на мягкий диванчик напротив прекрасной Барбарелы.

– Кто вы? – голос у девушки предательски задрожал.

– Давний и искренний поклонник, – заверил я, снимая треуголку. – Всю ночь ждал момента, чтобы вот так, наедине, восхититься вашим талантом.

– Разбойник?

– Фу, как это пошло: сравнить работника ножа и топора с государственным служащим! Берите выше, синьора. Много выше. Вам доводилось слышать о Тайной канцелярии?

Барбарела кивнула.

– Мне в Венеции доводилось читать европейские газеты. В них пишут ужасные вещи о Тайной канцелярии. Людей хватают на улицах по поводу и без, пытают их, убивают, не сотворив над ними даже слабое подобие суда.

– Синьора, клянусь своей треуголкой, – я любовно погладил шляпу, – ваши газеты врут. По сравнению со святой инквизицией мы просто ягнята. А если кто-то вздумает обвинить нас в коварстве – скажу без всяких экивоков: в этом вопросе до Ордена иезуитов нам примерно столько же, сколько отсюда… ну, скажем, до Луны. Вам ли не знать этого, прекрасная Барбарела?

Танцовщица поджала губы.

– Простите, не понимаю… При чём тут я и иезуиты?

Я делано удивился:

– А разве не по их приказанию вы отправились в составе балетной труппы в Россию? Разве не они велели вам найти удобный путь к фавориту императрицы и рекомендовали начать с Карла Бирона?

Девушка молчала, я решил продолжить:

– Если не секрет, позвольте полюбопытствовать, что за мысли вы хотели внушить фавориту? Собирались разыграть антицесарскую партию? У итальянских государств давние споры со Священной Римской империей, а ведь это единственный наш союзник в войне с турками. Согласен, так себе союзник, армия и флот в этом плане куда надёжнее, но на безрыбье…

– Простите, я не понимаю, – потупила глазки скромница. – Это ошибка. Вы приняли меня не за того человека.

– Не стройте из себя красивую дурочку! Всё вы прекрасно понимаете. Более того, у нас достаточно доказательств, чтобы арестовать вас как иностранную шпионку. Скажем, есть показания некоего тверского помещика Губанова (вижу, вижу по лицу, что вам небезызвестного), других свидетелей. Мы располагаем большим количеством изобличающих материалов. Тут одна птичка напела, там другая… Вполне достаточно, чтобы сначала отправить вас в пыточную, а потом… – я с досадой хлопнул себя по лбу. – Простите, сударыня, совсем запамятовал, какое наказание у нас полагается за шпионские деяния! Не то закапывание живьём, не то четвертование. В любом случае будет неприятно и больно. Вы как, крови боитесь?

Барбарела ахнула и упала в обморок. Если быть точнее, попыталась разыграть старую как мир сценку с потерей сознания, но на такой случай у меня заранее было припасено надёжное снадобье в маленькой стеклянной банке и благоухало оно отнюдь не фиалками. Я дал изображавшей безвольную куклу итальянке сделать хороший вдох спецсредства, и результат не заставил долго ждать. Никогда бы не подумал, что столь певучий и мелодичный язык окажется весьма богатым на крепкие выражения. Но, справедливости ради, до русского мата ему далеко.

– Сударыня, вы едва не упали в моих глазах, – мелодраматично заламывая руки, заговорил я. – Ваш лексикон уместен для портового грузчика, а не юной особы, служащей высокому искусству. И не стоит пугаться. Жизнь всегда даёт выбор. Совершенно необязательно подвергать вас пыткам или казнить. У нас, в Тайной канцелярии, а если быть точнее в СМЕРШе (это расшифровывается как «Смерть шпионам», не правда ли, говорящее название?) ещё встречаются истинные гуманисты. Их немного, но они есть. И одним из таких гуманистов является ваш покорный слуга.

Визави окончательно пришла в себя. Подобралась, нахмурила очаровательный лобик и сквозь зубы прошипела:

– Что вам нужно?

– Люблю деловой подход!

Я вытащил из кармана увесистый мешочек, потряс перед лицом Барбарелы и сказал:

– Здесь деньги. Полноценные серебряные талеры. Они могут быть вашими. Более того, вы будете получать столь же тяжёлый кошелёк каждый месяц.

– Вы шутите или хотите взять меня на содержание?

– Кхм… Знаете, моя любовь к балету не простирается столь далеко. Да и шутник из меня неважный.

– В таком случае: за что вы собираетесь мне платить?

– Точно не за красивые глазки… хоть они у вас действительно прелестны, как и всё остальное. Мы заинтересованы в долгом и взаимовыгодном сотрудничестве. Ничего, что я сухо, по-протокольному?

– Меня это не пугает. Мы ведь говорим о деньгах…

– Я бы добавил – об очень хороших деньгах! Так вот, сударыня, вы их получите при одном условии: подписываете кое-какие бумаги и начинаете работать на СМЕРШ. Договорились?