– Ты прав, – улыбнулась я. – И не прав одновременно. Если посмотреть с другой стороны, то взаимная неприязнь может иметь корни именно в том периоде… Я хотела сказать, что эта враждебность может тянуться именно с распада Курменая. Фендар поминал некий спор, после которого ушли шайсы. Кто и о чем спорил, он не знает и выдумывать не стал. Так вот если народы, ставшие племенами, были причиной ослабления остатков былого мира, то это могло привести к началу вражды. И в то же время племена могли уйти из-за обиды на тагайни. И я хочу это знать. Но не только это.

– А что еще? – спросила Дайкари.

– Ну вот взять хотя бы этих таинственных шайсов. Когда Фендар упоминал их, я еще не знала того, о чем поведал мне Шамхар. А когда читала его, то узнала, что Илгиз был Покровителем именно этого народа. Но! Шайсы были шатенами… Имели цвет волос как у кийрамов и голубые глаза. Однако они ушли от Покровителя вместе с другими народами, а служат Предателю иные племена, и беловолосых среди них больше прочих. О шайсах же никто ныне даже не слышал. Куда же они ушли? В другие земли? Или же все-таки вернулись к Илгизу и живут где-то в горах? И почему они ушли? Почему распался Курменай на самом деле? И почему святилище Отца в этом харате не замерзло? Вопросов невероятное множество, Улбах. И прежде чем я открою детям Белого Духа правду об их прошлом, мне нужно знать ответы на все вопросы. Хотя бы на большую часть, чтобы незнание не породило новую междоусобицу и неприязнь. Кхыл очень наглядно показал, что мои опасения справедливы.

– А если никогда не узнаешь? – снова спросила Дайкари.

– Скоро в Иртэген прибудет Фендар, – ответил вместо меня Танияр. – Нам есть что ему предложить, чтобы он начал искать ответы на наши вопросы. Но если они так и не найдутся, то мы расскажем всё, что знаем…

– Однако о распаде Курменая, не зная точного ответа, умолчим, – закончила я. – Мы хотим вернуть единение народов. Не единение в новый Курменай, но душами.

– Духам не нужна наша вражда, они хотят снова видеть, как люди открывают друг другу объятия, – добавил дайн. – И потому мы пьем за возрождение Белого мира и его истории.

Мой супруг, успевший наполнить стаканы, поднял свой, и теперь, понимая, что означают его слова, кийрамы отозвались:

– За возрождение.

А я улыбнулась, ощутив умиротворение. Союз с кийрамами с этой минуты стал еще крепче, это я понимала, глядя в серьезные лица подопечных Хайнудара. Они поверили, приняли, и это было добрым знаком. И Улбах подтвердил мои мысли одной фразой:

– Я спрошу хигни, может, у них есть легенды о прошлом.

– Добрая весть, – кивнул Танияр. – Может, и у унгаров что-то найдется. Глядишь, насобираем осколков памяти.

– Как хорошо ты сказал, жизнь моя, – улыбнулась я. – Осколки памяти. Так мы и назовем наш первый шахасат.

– Друзья! – голос магистра, разнесшийся по поляне, привлек наше внимание. – Я тоже хочу кое-что показать вам.

– Как любопытно, – пробормотала я. – Идемте посмотрим поближе, это должно быть что-то примечательное.

Возражений не нашлось. И если кийрамы попросту не понимали, чего ждать, то мы с Танияром были поистине заинтригованы. Впрочем, супруг мой не сразу пошел за мной, он отстал, а мы отправились к тем, кто сидел на траве в ожидании зрелища.

Мама не сидела, она стояла за спинами остальных зрителей и смотрела в центр круга. Подойдя, я обняла ее за плечи. Она похлопала меня по руке, но головы не повернула и ничего не сказала. Как и шаманка, я осталась стоять на ногах, понимая, что подняться с земли мне будет непросто, а потому решила не садиться.

– Друзья, – снова произнес Элькос, – я хочу показать вам, как охотятся в мире, откуда пришли мы с дайнани. Прошу вас не пугаться и не разбегаться, даже если очень захочется. – Люди рассмеялись. Они не знали, о чем говорит хамче, а вот я уже поняла и даже ощутила предвкушение. – И тем не менее я прошу вас помнить, что ничего из того, что вы увидите, не может причинить вам вреда.

В это мгновение подошел Танияр, и супруг тронул меня за плечо:

– Жизнь моя, присаживайся, тебе тяжело стоять. Вещая, окажи милость.

Обернувшись, я испытала прилив благодарности – дайн принес скамейку, стоявшую у стола. Ни я, ни мама возражать не стали. Хватило места и самому Танияру.

– Мы готовы смотреть, хамче! – выкрикнул кто-то из зрителей, и люди рассмеялись.

Магистр на миг задержал на мне лукавый взгляд, улыбнулся, а после склонился в изящном поклоне, отточенном за годы службы при королевском дворе. И люди снова рассмеялись, воспринимая этот жест за часть представления. Элькос распрямился, после повел рукой, и…

По поляне прокатился звук звонкого охотничьего рога. О-о, как же хорошо я знала этот звук! Я столько раз слышала его, что не перепутала бы ни с чем более. После послышался топот копыт множества лошадей. А затем он утонул в яростном собачьем перелае.

Люди завертели головами, кто-то даже начал вскакивать на ноги в поисках источника неведомого звука, но уже через мгновение им стало не до того. На поляну ворвался олень. Голову его украшали восхитительные ветвистые рога. Олень промчался через круг зрителей и в прыжке перелетел тех, кто оказался на его пути.

Я видела, как люди втягивают головы в плечи, уверовав в реалистичность происходящего. Кто-то и вовсе с криком накрыл голову руками, когда над ним промелькнули копыта.

– Спокойно! – прокричал Элькос, но я не могла бы сказать с уверенностью, что его расслышали.

Впрочем, за оленем уже бежала разгоряченная погоней свора гончих, а следом за ним на поляну выскочили и охотники. Впереди всех скакал на вороном жеребце сам государь Камерата Ивер Стренхетт.

– Мама, – сжав ладонь шаманки, я указала на него, – это король. Тот самый Ив, чьей женой я чуть не стала.

– Тьфу, – только и ответила шаманка, выказав к монарху пренебрежительное отношение. – А это херцык?

– Верно, – улыбнулась я. – За королем скачет Нибо Ришем. Ох… Фьер! Мама, смотри, рядом с герцогом молодой мужчина в черной охотничьей куртке – это Фьер Гард, мой добрый друг.

– Хороший человек, – покивала шаманка.

Тем временем собаки нагнали оленя и окружили его. Бедное животное выставило им навстречу рога, но сбежать уже из ловушки не смогло. Охотники вскинули ружья, кроме Гарда. Я отвернулась и заткнула уши. Даже в иллюзии я не желала видеть убийства несчастного оленя.

И все-таки грохот нескольких выстрелов я услышала, посмотрела на охотников и увидела, как Ив победно вскинул ружье над головой.

– Государь, вы опять не промахнулись! – воскликнул Дренг, он, разумеется, тоже был здесь.

– Я никогда не промахиваюсь! – весело ответил король.

Егеря отгоняли собак – это я увидела краем глаза, но более подробно рассматривать не пожелала. Вместо этого я поглядела в центр распавшегося ныне круга и увидела, что охотники исчезли. Магистр перенес нас на поляну для пикников…

– Ашити! Это же наша Ашити!

Я и вправду была там, одетая в одно из своих любимых легких платьев и с волосами, подобранными в прическу, какой не носила в Белом мире. А рядом, держа меня под руку, находилась Айлид Энкетт – моя подруга и шпион, правда, шпион по собственному почину. Мы о чем-то негромко переговаривались и время от времени смеялись.

– Мама, смотри, – я указала на мужчину, который приближался ко мне, – это мой дядюшка, его сиятельство граф Доло, глава нашего рода и мой наставник. А женщина, с которой я разговариваю, – моя подруга.

А в следующую минуту я нахмурилась. То, что происходило на поляне, и моя одежда – всё это было из периода моего фавора, а значит, король, вернувшись на поляну, должен был непременно обнять меня. Это было вовсе не то, что бы мне хотелось показать мужу и людям, знавшим меня вовсе не как любовницу монарха. Но в следующее мгновение я осознала, что дядюшка не является участником жизни Двора того времени. Выходит, Элькос внес некоторые изменения.

Посмотрев на супруга, я увидела, что он рассматривает происходящее с искренним любопытством. Для него эта иллюзия была возможностью заглянуть в мою жизнь до Белого мира. Почувствовав мой взгляд, Танияр повернул голову и тепло улыбнулся.