— Чувствуется ваша рука, дитя мое, — похвалила меня родительница.

Я улыбнулась и… не стала ее разуверять. Заслужить похвалу матушки всегда было приятно, ибо «несносное дитя» я слышала чаще, чем «вы моя гордость». Последнее по большей степени доставалось Амберли, ну а мне злополучная О. Так что открывать, что вся наука состояла лишь в рассказах и была усвоена моим мужем, благодаря хорошей памяти и сметливости, я не стала. Умница, значит, умница.

Но вернемся к Элдеру. Заинтригованные, мы последовали за супругом Амбер. Впрочем, у меня были подозрения, зачем его сиятельство позвал нас. Он мало появлялся за всё время, что мы были в Тибаде. Был часто рассеян, а порой с пристрастием расспрашивал о Белом мире и его обитателях. И, памятуя о том таланте, которым обладал граф, я полагала, что он занимался рисованием. Правда, набросков не показывал, да и Амбер, когда я однажды спросила о том, чем занят ее муж, отмахнулась:

— Элдер всегда чем-то занят.

И вот он позвал нас с Танияром. Был взволнован, что недвусмысленно указывало на причину — Элдер Гендрик написал новую картину. И я преисполнилась любопытства и предвкушения, потому что из-под кисти его сиятельства выходили шедевры. Быть может, он еще придержал свою маленькую тайну, но утром мы покидали родной мне мир…

Да, магистр сумел открыть портал. Через первый он прошел сам: из своих комнат в столовую, куда нас как раз пригласили на обед. Мы еще не приступали к трапезе, ждали мага, и вот он явился, лучась самодовольством. Я восторженно захлопала в ладоши — наконец, у Элькоса получилось! А это означало, что до возвращения в Айдыгер осталось совсем немного.

Танияр с улыбкой чуть склонил голову, так отметив достижение нашего первого и единственного придворного мага, пока еще в глаза не видевшего новый дом. Ришем поаплодировал Элькосу, поздравив его с успехом.

— Благодарю, — с достоинством ответил маг.

Из всех только моя матушка казалась недовольной, даже сердитой. За всю обеденную трапезу она ни разу не посмотрела в сторону магистра, а после разговаривала со всеми, кроме него. Знатоку этикета было прекрасно понятно — Элькос вызывает в хозяйке дома резкое неодобрение, и будь она менее воспитана, то могла бы и вовсе указать на дверь.

Впрочем, подобная реакция вряд ли кого-то могла удивить, а уж магистр даже и не думал обижаться на ее сиятельство. Отношение графини Тибадской к скорому отбытию ее дочери было известно каждому, посвященному в мою тайну. Мы даже как-то повздорили с родительницей из-за ее позиции и нежелания выпустить вновь обретенную дочь из цепких материнских объятий.

— Зачем? Зачем вам рисковать вашим ребенком и уходить, будучи в тягости? — вопросила тогда меня матушка. Ныне ее излюбленным аргументом стало мое положение, что, признаться, несколько раздражало, хоть я понимала ее чувства. — Останьтесь, родите, окрепните, а уж после пусть супруг и заберет вас. Кто лучше меня сможет о вас позаботиться? К тому же наша медицина способна творить чудеса, а в этом вашем Айдыгере сплошная дикость. Что если вам потребуется помощь?

— Матушка, Орсун — прекрасная знахарка, — ответила я с улыбкой. — Вы зря недооцениваете Белый мир.

— Знахарка! — с пафосом фыркнула графиня. — Именно, что знахарка. Что она может понимать?

— Достаточно, чтобы лечить людей до их полного выздоровления, — ответила я. — К тому же есть Ашит, а ей подвластны силы, кои недоступны простому смертному. Еще и Элькос. Уж ему-то вы доверяете?

— Он же мужчина! — с возмущением воскликнула ее сиятельство. — Не позволите же вы мужчине принимать у вас роды!

— Отчего же? — теперь фыркнула я. — Его к королевам допускали…

— И что с ними сталось?! — сердито воскликнула матушка. После выдохнула и продолжила: — К тому же магистр ожидал, когда понадобится его помощь, а не лез государыням под юбку.

— Возможно, мать нынешнего короля была бы жива, если бы Элькос принимал роды, а не ожидал своей очереди, чтобы заняться ею, — отмахнулась я. — Что до покойной супруги упомянутого монарха, то она и сейчас могла бы здравствовать, если бы не ее супруг.

— Что вы хотите сказать, дитя?

— Только то, что вины в смерти королев Камерата на магистре нет, — ответила я. — Но если уж вы переживаете о том, что он мужчина, то Ашит мужчиной никак не назовешь. Вы можете ей довериться. Она и женщина, и маг в некотором роде. И знахарское дело знает не понаслышке.

— Но портал!

— Я уже проходила через портал будучи в тягости, когда вернулась в этот мир, — парировала я. — К тому же переход был вовсе не милосерден, я упала в тот портал и вывалилась на пол в гостиной в Аритане. Теперь же пойду не только собственными ногами, но и при поддержке супруга. И, смею напомнить, рядом будет Элькос, а на той стороне встречать нас будет Ашит. Так что я защищена со всех сторон, за это можете быть спокойны…

— Вовсе не могу, — прервала меня родительница. — Как же я могу быть спокойна, доверяя вас людям, которых совершенно не знаю? Шаманка, знахарка… Даже звучит, будто из какой-то легенды про дикарей.

— Матушка, — сухо позвала я и укоризненно покачала головой, предостерегая от необдуманной грубости.

Она на миг отвернулась, но уже вскоре нашла новый аргумент:

— А звери?! Вы сами говорили, что рядом с вами живут хищники! Что если они забыли вас или приревнуют к младенцу? Что если они набросятся на вас?

— Вовсе чушь, — отмахнулась я. — Мои рырхи видят во мне мать. Чтобы найти и защитить меня, они пробежали половину таганов. И именно рырхи стали проводниками воли Создателя, когда привели меня к кристаллу, открывшему портал в этот мир. Матушка, — я смягчилась и, приблизившись, обняла родительницу за плечи: — Вам не стоит беспокоиться, мне покровительствуют Боги, — я улыбнулась, — в этом нет повода для сомнений. Я воочию видела Белого Духа, Хэлл был рядом со мной даже в те минуты, когда память оставила меня. Разве же можно не доверять Высшим Силам? Оказаться в Белом мире — мое предначертание, я ведь рассказывала вам. Весь мой путь здесь вел туда, и сюда я вернулась по воле и милости Создателя, чтобы успокоить вас. Теперь вам известно, что ваша дочь жива, что счастлива, и что рядом с ней лучший мужчина, о каком только можно было мечтать. И, заметьте, он тоже любимец и избранник Белого Духа. Что же дурного может случиться с теми, кому благоволят Боги?

Матушка обняла меня и, прижав мою голову к своему плечу, некоторое время гладила по волосам. Однако это не было нежностью, так ее сиятельство спрятала свои чувства. Это я поняла, потому что на всю мою тираду спустя пару минут последовал ответ:

— И все-таки вам лучше остаться, Шанни. Вот родите, окрепните…

Ощутив прилив негодования, я отстранилась. После и вовсе отошла от родительницы, пытаясь усмирить рвущийся наружу гнев. Да, я прекрасно понимала ее чувства, хотела, чтобы матушка была спокойна за судьбу своей дочери. В конце концов, именно ради этого я просила Создателя отпустить меня. Но!

— Это вовсе невыносимо, — не выдержала я и обернулась к ее сиятельству. — Совершенно безответственно и жестоко. — Графиня открыла рот, чтобы возмутиться в ответ, однако я подняла руку, останавливая ее: — Я понимаю и принимаю ваше желание удержать меня, потому что вы моя мать и хотите видеть свое дитя рядом. Вам тяжело отпускать меня. Но отчего же вы отказываете мне в праве быть счастливой? Прожив с мужем много лет, меня же вы намереваетесь обречь на разлуку с возлюбленным. Вновь на разлуку! — повысила я голос. — А если портал более не откроется? Наследник и единственная женщина дайна останутся в недосягаемой дали от него?

— Элькос…

— Только два перстня дают ему силу в этом мире! — воскликнула я и шумно выдохнула. Повышенный тон — не то, каким стоило разговаривать. — Что будет с той стороны, мы пока не знаем. Более того. Маска однажды исчерпает свое ресурс. Она и сейчас держится только за счет того, что напитали ее величайшие маги нашего мира, и они, — поспешила добавить я, — не знают дороги к Белому миру, а потому не помогут мне. Да и не захотят. Так вот, когда маска перестанет скрывать мой лик, что прикажете делать? Запереться в покоях или спрятаться в подземелье? Или же унести свое дитя в чащобу, чтобы Ивер Стренхетт не прознал про нас? Однако, что бы я ни сделала, скрыться мне уже не удастся.