— Почему ты не дала о себе знать? — сквозь слезы спросила Амбер. — Разве же не понимала, как мы тревожимся?

— Я не могла, сестрица, — ответила я. — Потерпи еще немного и отпусти меня к матушке, прошу.

— Ох, — графиня Гендрик, порывисто отстранившись, прижала к губам тыльную сторону ладони, — ее сиятельство…

Мы обе посмотрели туда, где приходила в себя матушка. Она открыла глаза и воззрилась на Элькоса, но уже через мгновение снова смежила веки и опустила на лицо руку.

— Мне показалось, что я увидела Шанни, — хрипловато сказала она. — Три года прошло, а я всё не могу отпустить ее. Бедная моя девочка…

И я поспешила к родительнице. Опустилась на колени рядом с диваном и позвала дрогнувшим голосом:

— Матушка, вам не привиделось. Я жива, и я здесь.

— Боги, — гулко сглотнула ее сиятельство.

Она медленно убрала руку от лица и повернула в мою сторону голову. Встретившись с ней взглядом, я растерянно улыбнулась. После взяла за руку и прижалась к ней губами.

— Шанни, — прошептала родительница, — мое дитя…

— Да, родная моя, это я, — ответила я, избегая смотреть ей в глаза.

Вдруг стало нестерпимо стыдно за промедление, пусть оно и было оправдано, за то, что не могла сказать о себе. За то, что исчезла, хоть и не по своей воле, за беспамятство. За всё, что причинило боль моей матери.

— Простите меня, дорогая моя, любимая, — произнесла я, покрывая ее руку поцелуями. — Простите свою дочь, матушка. Простите за всё.

— Шанни, — только и повторила родительница.

Графиня села, и я уместила голову на ее коленях. Матушка рассеянно гладила меня по волосам, кажется, так еще и не придя в себя от потрясения. И никто в эту минуту не смел потревожить тишины ни вопросом, ни восклицанием, ни даже вздохом. А потом я подняла взгляд и увидела, что родительница плачет. Без всхлипов и рыданий. Слезы текли по ее щекам, но ее сиятельство, похоже, их даже не замечала.

Поднявшись с колен, я присела рядом с ней и осторожно стерла влажные дорожки. После вымученно улыбнулась и взяла за руки. Графиня посмотрела на это соприкосновение и… освободила свои ладони из моих. Однако лишь для того, чтобы накрыть ими мои плечи. А дальше, всё более приходя в себя, матушка, словно ощупывая меня, провела руками до запястий, снова поднялась к плечам, а потом обхватила мою голову. Еще мгновение она всматривалась мне в лицо немного шальным взглядом…

— Мой солнечный лучик, — прошептала она, а после, вскрикнув: — Шанриз! — рывком прижала к себе.

И вот теперь я расплакалась. Совсем не так, как обучала меня родительница. Без всякого благородства и изящества, я зарыдала в голос.

— Ма… матушка, — сквозь всхлипы произнесла я и продолжила то ли страдать, то ли радоваться встрече, но остановиться не было никакой возможности.

Я не почувствовала, как рядом присела Амбер, обняла меня со спины и прижалась к плечу щекой. Не услышала, когда в дверь постучали. Не заметила, как Танияр и Элькос закрыли собой нас с ее сиятельством, и как Элдер поспешил к выходу, чтобы узнать, кто явился в столь неудачный момент.

— Это его сиятельство, — немного в нос известила сестрица, тем обнаружив себя рядом.

— Что здесь происходит? — строго вопросил батюшка. — Элдер, зачем вы снова закрываете двери? Что вообще творится в нашем доме?

— Всё хорошо, ваше сиятельство, — ответил граф Гендрик. — Теперь и вправду всё хорошо. Наши печали позади, и сейчас вы это сами увидите.

Элькос первым отошел, после шагнул в сторону и мой супруг, и я встретилась взглядом с отцом. Хотела встать ему навстречу, но матушка удержала. Она сильней сжала объятья, а я не посмела перечить. Сидела и смотрела на то, как остановился посреди гостиной родитель. Как грудь его начала взволновано вздыматься, а после с уст сорвался вопрос:

— Возможно ли это? Или же это ваш морок, магистр? Если так, то это слишком жестокая иллюзия…

— Я не морок, батюшка, — ответила я, стирая с лица влагу. Делала я это тоже неучтиво — тыльной стороной ладони. Даже шмыгнула носом, что было и вовсе верхом неприличия, однако кого сейчас волновали все эти мелочи?

— Дитя, — выдохнул его сиятельство и стремительно приблизился.

Мало заботясь сейчас о матушкиных желаниях, граф выдернул меня из объятий обеих женщин своего рода. Затем взял за плечи и ожег пристальным взглядом.

— Дочь? — уточнил батюшка.

— Да, родной мой, — ответила я. — Это я — ваша дочь.

— Вы живы и здоровы, — констатировал граф. — И беременны… беременны?

— И замужем, — почему-то виновато улыбнулась я. — Вот мой супруг…

Однако граф находился в потрясении и всё еще был не готов к новым знакомствам. Кажется, он даже так и не поверил в то, что видит меня во плоти.

— Немедленно рассказывайте, что с вами произошло. Я хочу знать, отчего наше дитя было столь жестоко со своими родителями и не дало о себе знать за три года ни раза.

Отец сжал мою руку и уже явно намеревался отвести к креслу, чтобы учинить допрос с пристрастием, но тут ожила матушка. Она поднялась с дивана и стремительно приблизилась к нам. Сжав вторую мою руку, родительница с негодованием потребовала:

— Немедленно верните мне мою дочь! Сейчас же, сию же минуту верните!

Я так и застыла на месте, находясь под угрозой разрывания надвое, потому что родители мои, меряясь взглядами, продолжали тянуть свое дитя в разные стороны. Однако разорвать так и не успели, потому что батюшка уступил матушке, и меня вернули на диван под заботливое крыло ее сиятельства. Графиня теперь сжала обе мои ладони и сердито посмотрела на мужа.

— А если это не наша дочь? Если самозванка? — спросил батюшка. — Поймите же, дорогая, и я желал бы всей душой, чтобы Шанни была жива, но вовсе не хочу, чтобы мы вновь страдали, оказавшись обманутыми. Это слишком жестоко, бесчеловечно и подло! — повысил голос родитель, и я поняла, насколько он напряжен сейчас.

— Мне не нужны доказательства, чтобы узнать свое дитя из тысячи, — ответила матушка и посмотрела на меня: — Это моя девочка, мой солнечный лучик.

— Это ее сиятельство, — заговорил Элдер. — Я узнал ее, даже несмотря на маску, которая была на ней. Уж художнику, который знает свою модель, как собственную ладонь, можете поверить.

— Маску? — переспросил батюшка.

— Да маску, — откликнулся Элькос. — Я сделал ее для Шанриз еще в столице. И точно знаю, кто перед нами, потому что ставил сигнальные нити в особняке его сиятельства, и здесь. Нить отозвалась в особняке графа Доло, и я помчался туда.

— Так его сиятельство уже видел вас? — спросила матушка. — После своего возвращения вы направились к нему, а не сюда?

Я поняла, что до скандала подать рукой, несмотря на всю радость встречи. Слишком были обнажены чувства в эти минуты, чтобы фитиль не заискрился. И потому более не откладывала:

— Прошу всех успокоиться, — заговорила я. — Позвольте мне ответить на все ваши вопросы, и тогда, надеюсь, мы минуем обиды и объяснения. Я не желаю испортить миг нашей встречи скандалом.

— Извольте, — кивнул батюшка. Для него начиналась та часть, которую он желал сейчас более всего.

Я дождалась, пока все рассядутся. Только Танияр отошел к окну и устремил взгляд на улицу. Матушка продолжала держать меня за руки, но в глазах застыла уже знакомая нотка обиды. Она не раз демонстрировала ее за те годы, что я провела в королевском дворце. Мало того, что родительница никогда этого не одобряла, так еще и сердилась на главу рода, который не только отвел меня к королю, но и занял почти всё мое свободное время. Убеждать, что советы его сиятельства мне важны и необходимы, было бесполезно, потому что сама их причина вызывала в баронессе Тенерис жгучее негодование.

Улыбнувшись графине, я поцеловала по очереди ее руки, посмотрела на Амбер, после на батюшку, на Элдера и задержала взгляд на супруге, привычно и не вовремя залюбовавшись им. Посмотрела на дайна и матушка, вновь перевела на меня взгляд, опустила его на мой живот…

— Кхм, — кашлянул Элькос, так намекнув, что пауза затянулась, а родительница уже готова задавать вопросы.