Стал Архам засиживаться с нами и по вечерам, я даже первой отходила ко сну, слушая негромкий разговор братьев. И сегодня деверь не стал делать исключения. Он пришел в комнату, которую нам отвели хозяева дома, где мы остановились на последний ночлег перед возвращением в Иртэген. Однако спать еще не хотелось, и мы сидели втроем, но вновь говорили больше Танияр с Архамом, а я, уложив на стол свою сумку, вытаскивала оттуда подарки айдыгерцев и заново любовалась ими, потому что всё это были детские вещи.

Поглаживая то шапочку, то носочки, то игрушку с бубенчиками, я улыбалась и пыталась представить, какими могут быть наши с Танияром дети. Кто родится первым – мальчик или девочка? И сколько их у нас будет вообще? На кого они будут похожи? Всё равно! Главное, я смогу смотреть на них, держать на руках и петь… нет, пожалуй, петь я точно не буду, но любоваться, ласкать и любить изо всех сил буду точно.

– Я до сих пор помню, как родилась Тейа, – слова Архама привлекли мое внимание, и я с удивлением обнаружила, что мужчины смотрят на меня.

Танияр тепло улыбнулся и пожал мне руку, в которой я всё еще держала погремушку. Я потупилась и улыбнулась в ответ, вдруг ощутив смущение.

– Может, потому что была первой, – продолжал Архам, – но ее рождение я помню лучше всего и то, что чувствовал тогда. Такая маленькая… странная.

– Странная? – переспросила я, и деверь кивнул:

– Да. И громкая. Я ее на руки взял, а у самого вдруг сердце зашлось. Моя же. Маленькая такая, беззащитная. Она орет, ручки-ножки трясутся, а у меня душа от нежности стонет… – Архам оборвал сам себя. Он поднялся на ноги и отошел к окошку. Снова заговорил не сразу, и я поняла, что справляется с эмоциями. – Я ее больше всех остальных люблю, – голос деверя прозвучал немного глухо. – О ней думал чаще, чем об остальных. Всех своих дочерей люблю, а Тейа… она в сердце с первого взгляда запала.

– Мне казалось, что ребенок ближе от любимой жены, – сказала я.

– Эчиль, выходит, всегда и была более любимой, – не обернувшись, ответил Архам. – Я много думал после нашего разговора, сравнивал. Хотел понять, что чувствую на самом деле. И понял. Эчиль мне всегда была ближе остальных, с ней рядом душе тепло было.

– Хорошо, что Эчиль выбираешь, – произнес Танияр. – Хасиль одна не останется, а Эчиль забота нужна.

И мы с Архамом воззрились на дайна с одинаковым изумлением. Он усмехнулся:

– Кажется, с Иланом у них слаживается. Хасиль его выхаживала, повязки меняла, заботилась. Я видел, что не вертит хвостом, просто хочет помочь. Похоже, и Илан увидел. Когда понял, что они приглядываться друг к другу начали, мешать не стал. Она без мужа, ему с моей женой надеяться не на что. Думаю, если поладят, дам согласие на свадьбу как брат Архама и дайн. Теперь Илан Хасиль с девочками подарки носит, разговаривают часто. На курзым недавно вместе ходили.

– От дочерей не отказываюсь, – немного резко сказал Архам. – Мои они, но мешать счастью Хасиль не стану. Оно не со мной, потому пусть выбирает, кого хочет. Приедем, сразу отпущу, а дочерям отцом останусь.

– Верно, – улыбнулась я. – Как Отец велит.

– Велика мудрость Белого Духа, – отозвался Танияр, а его брат согласно кивнул.

В комнате ненадолго воцарилась тишина. Я собирала свои сокровища обратно в сумку, мужчины продолжали наблюдать за мной. Ненадолго я достала мешочек со свитками, чтобы уложить вещи, и деверь встрепенулся:

– Может, погадаем ирэ?

Округлив глаза, я подгребла под себя мешочек и категорично ответила:

– Нет!

– Почему? – искренне удивился Архам, и я нацелила на него палец.

– Он чудовище! Он отнимал у меня кисть, не давал мне даже сунуть нос, я чувствовала себя обездоленной! Никогда и ни за что я больше не стану делиться с Архамом своей работой, если только у нас не будет у каждого по кисти и свитку. И если поклянется не отнимать книгу. Ты представляешь, что я пережила?! – с возмущением вопросила я у супруга.

Танияр хмыкнул, но ответить не успел, потому что его брат возразил:

– Но тебе же нравилось…

– Нет!

– Ты говорила, что у нас хорошо получается.

– Да говорила, – не стала я спорить. – Но это было поначалу, а потом ты начал отнимать у меня кисть! Это было ужасно, – пожаловалась я Танияру, но он вновь не успел ответить.

– Мы же не в лесу, можем взять у хозяев вторую кисть, – предложил деверь.

Я посмотрела на свитки ревнивым взглядом и убрала их в сумку. После мотнула головой:

– Нет. Мои чувства еще свежи, я тебя пока не простила.

– Не стой между Ашити и ее делом, – назидательно произнес Танияр, у которого наконец появилась возможность вставить слово. И добавил: – Загрызет.

Архам усмехнулся и полюбопытствовал:

– И что я должен сделать, чтобы ты меня простила?

– Ничего, – ворчливо ответила я. – Само простится. А сейчас не дам. – И, прижав к груди сумку, я унесла ее подальше от чужих глаз.

– Танияр, твоя жена – жадина, – фыркнул деверь.

– Она добром не разбрасывается, – возразил дайн, и мужчины негромко рассмеялись.

Я усмехнулась и покачала головой. Признаться, я была не против заняться книгой, но хотелось уделить этому не пару часов или половину ночи, чтобы утром, после короткого сна, встать с больной головой. Да и вернуться в Иртэген хотелось свежей и отдохнувшей, чтобы не улыбаться устало, а радоваться всей душой встрече с дорогими мне людьми. Потому еще днем я решила, что непременно высплюсь и подготовлюсь к въезду в нашу столицу так, чтобы предстать иртэгенцам истинной дайнани.

Так что отступать от своих намерений у меня не было никакого желания, как и отдавать свое сокровище в руки Архама и даже Танияра, чтобы без моего участия происходила расшифровка. Жадина? Ну и что! Белый Дух дал книгу мне, а не Архаму или кому-то еще, и значит, разбираться с ирэ буду я. И, если братья будут хорошими мальчиками, может, и им перепадет честь сунуть нос в заветные строки. Впрочем, Танияр прекрасен во всем, и это аксиома, потому мое замечание касается только деверя. А ему прежде надо наладить отношения с женами и детьми, примириться с иртэгенцами и ягирами, а там уж и о книге поговорим.

Хотя разобраться со скопившимися делами предстояло и мне. И вот когда мы все дружно запустим маховик становления Айдыгера, который уже будет невозможно остановить, тогда и приступим к подробной расшифровке и уделим ей столько времени, сколько потребуется. Ну… понемногу всё-таки можно и между делами, но! Насущное прежде всего.

– Я буду спать, – сообщила я мужу и его брату. – Пусть Увтын будет к вам милостив и дарует только добрые сны.

– И тебе его милости, сестра, – ответил Архам.

Танияр ничего желать не стал, он приблизился ко мне и, заключив в объятия, шепнул:

– Я скоро приду к тебе.

– Буду ждать, – улыбнулась я, и мы обменялись поцелуями.

Он появился, когда я уже почти заснула. Впрочем, усталость была немалой, и на самом деле времени прошло не так уж и много, не более четверти часа. Я держалась, сколько могла, и, когда веки налились свинцом, пришел Танияр. Он лег рядом, подпер щеку ладонью и, лаская, провел по моей щеке костяшкой согнутого пальца. Повернувшись к нему, я уткнулась носом супругу в грудь и обняла его.

– Спи, – шепнул Танияр. – Ты устала.

Он улегся, и я перебралась ему на плечо. Так было хорошо, надежно и спокойно. Но сон ненадолго отступил, и я подняла взгляд на мужа.

– Я хочу родить тебе ребенка, – сказала я. – Хочу, чтобы подарки айдыгерцев нам пригодились.

– Пригодятся, – улыбнулся дайн. – Илсым милостива. Вернемся и займемся нашим родом, обещаю. А сейчас отдыхай, в твоих глазах туман. Увтын уже раскрыл врата мира снов, ступай в них смело. Я рядом.

– Рядом, – повторила я.

Вернув голову на плечо супруга, я закрыла глаза и улыбнулась.

– Добрых снов, мой возлюбленный.

– Добрых снов, свет мой души. – И я шагнула в страну грез…

Тронная зала была полна народа. Там была и я. Стояла среди приближенных и улыбалась, слушая тихую перепалку двух мужчин. Она была беззлобна, и она была привычной. Эти двое всегда втыкали друг в друга шпильки. Мужчины были разного возраста, что не мешало им находиться в достаточно дружеских взаимоотношениях.