Я фыркнула, а после и вовсе коротко рассмеялась, но быстро замолчала под взглядом Архама.

– Прости, – сказала я. – Селек попросту меня не знала. Я успела составить о ней мнение еще до того, как пришла в твой дом. К тому же я вижу людей, которые меня окружают, и заведомо пытаюсь понять, чего мне от них ждать.

– Я тоже не знал, – ответил деверь. – Но хотел помочь брату… как мог. Я и сейчас тебя не знаю. – Он ненадолго замолчал, а когда вновь заговорил, взгляд Архама стал вдруг пристальным и даже острым. – Ты говоришь, что тоскуешь по Танияру, говоришь, что твоя душа живет в его глазах, тогда почему тот подручный вился рядом с тобой, а ты его не гнала?

Удивленно приподняв брови, я с минуту смотрела на него, а затем рассмеялась, уже и не думая извиняться за свое веселье. Архам хмурился, я хохотала, но, наконец сумев унять веселье, стерла с глаз набежавшие слезы и сказала:

– Рахон – мой ленген.

– Не понимаю, – нахмурился деверь. Он придержал салгара, я последовала его примеру, и наши скакуны, получив возможность передышки, перешли на шаг. Благо мы вновь спустились к подножию гряды.

– Всё просто, – я улыбнулась. – Мой путь к илгизитам был желанием Создателя, и когда я это поняла, то выбрала определенную линию поведения, которой и придерживалась всё это время. То есть я была приветлива, дружелюбна, в чем-то прямолинейна… говорила, что думаю, в чем-то оставалась скрытной. Я не противилась тому, что меня похитили и увозят от любимого мужа и дорогих мне людей. Вместо проклятий и пустых угроз я разговаривала…

– Зачем?

– Чтобы собрать побольше сведений о враге. Мы ведь совсем ничего о них не знаем, кроме того, что служат Илгизу.

– И много узнала? – взгляд Архама вновь стал внимательным.

– Немало, – усмехнулась я. – Но не всё, что хотела бы узнать. Еще остались вопросы, но и тех знаний, какие я получила за это время, уже хватит, чтобы Танияр сумел подготовиться, если они решат прийти.

– Твой ленген смотрел на тебя совсем не как ленген, – снова заметил Архам и отвернулся.

Я вновь рассмеялась, но уже коротко.

– Да, кажется, он ко мне неравнодушен, – сказала я. – Но это даже логично… то есть это можно было предугадать. Во-первых, я иная. Я ему изначально была интересна как предмет изучения и наблюдений. Добавим к этому мою внешность, а я вовсе не безобразна. К тому же я с ним была открыта настолько, насколько могу себе позволить. Мы общались почти как друзья. Почти, потому что я ни на минуту не забывала, с кем имею дело. Не могу сказать, насколько сильно Рахон увлечен мной, но между мной и своим покровителем он никогда не поставит равно. Это я вижу так же точно, как и его интерес ко мне как к женщине. И потому я отказалась от мысли использовать его для своего побега. Пятый подручный дорожит своей силой, за нее почитает Илгиза и никогда не откажется от этого дара ради женщины, даже той, которая ему нравится.

Архам, не сводивший с меня взгляда, пока я говорила, наконец отвернулся и некоторое время молчал. После кивнул и напомнил:

– Ты так и не рассказала про савалар.

– Верно, – улыбнулась я и перешла к своей поездке к руинам.

Поселения перестали нам попадаться. Их не было приметно даже в отдалении, но Дэрбинэ мы всё еще не покинули. Это было понятно по бурной растительности, стелившейся под копытами салгаров. Теплый воздух был пронизан ароматом подсыхающей травы и цветов. И даже не верилось, что здесь может таиться зло, до того мирной казалась земля илгизитов.

А потом послышался звук ручья, затерявшегося среди травы. Мы услышали его, когда я, ненадолго прервав свой рассказ, перевела дыхание. Заслышав задорный плеск, я облизала губы, и Архам верно понял мое желание.

– Здесь где-то вода, – огласил он вслух мои мысли. – Давай остановимся ненадолго.

– Да, – ответила я, испытав благодарность.

Думаю, это чувство со мной испытали и салгары, потому что едва мы окунули ладони в холодную воду, как рядом появились морды скакунов. Ласково потрепав салгара Акмаль, я кивнула:

– Пей.

Впрочем, моего одобрения животным не требовалось. Они и без него уже утоляли свою жажду. Последовала их примеру и я. После ополоснула лицо и обернулась. Архам сидел неподалеку и смотрел на меня. Улыбнувшись ему, я приблизилась и устроилась рядом.

– Надолго задерживаться не будем, – сказал брат Танияра. – Пусть животные передохнут, и продолжим путь.

– Хорошо, – согласилась я.

Бросив взгляд в ту сторону, откуда мы приехали, я вслушалась в окружающие звуки, но ни один из них не напоминал звук погони. Не было быстрого топота копыт, не было возгласов, не мелькали вдалеке тени. Мы были в одиночестве, и мы всё еще были свободны, а это не могло не радовать.

– Как думаешь, что тебе показал Белый Дух? – спросил Архам, откинувшись на локти.

«Мне тоже интересно», – услышала я бестелесный шелест и улыбнулась.

На миг даже зажмурилась, вдруг ярко представив, что мы и вправду сидим втроем: я, Танияр и его брат. Только не на землях илгизитов, а дома. Архам так и полулежит, опершись на локти, напротив него удобно устроился мой муж, а я привалилась к нему спиной, и надежная рука обнимает меня. Пальцы поглаживают по животу, и затылка время от времени касаются губы…

– Ах, – тихо вздохнула я, почти физически ощутив то, о чем грезила. Однако заставила себя встряхнуться.

Присутствие супруга я чувствовала почти всё это время. Иногда это ощущение исчезало, наверное, Танияра отвлекали, а потом он вновь возвращался, и его дух витал рядом, оставаясь незримым спутником. А еще я знала, почему ему любопытно мое мнение об увиденном. Наши свидания с ним были так редки и коротки за весь период моего пленения, так что говорить мы успевали без особых подробностей, только делились новостями, и Создатель разрывал нашу связь. Жаловаться и стенать не приходилось. Мы все-таки могли видеться, а не это ли великий дар, когда оторваны друг от друга?

– Почему молчишь? – вырвал меня из размышлений деверь. – Не знаешь, что сказать?

– Знаю, – улыбнулась я. – Отец показал мне день, когда мир в том виде, который я увидела на стенах храма, перестал существовать. Когда всё изменилось.

– Что изменилось?

– Илгизиты сломили сопротивление служителей савалара и разрушили его, – пояснила я. – Я не знаю, что именно произошло дальше. Но могу сказать в точности, что с того момента начался упадок…

– Что это означает? – спросил Архам.

– Скажем так, и вы, и илгизиты начали дичать. – Заметив возмущение в глазах бывшего каана, я усмехнулась. – Да-да, Архам, именно дичать. Я сказала тебе, как были расписаны стены храма, и, можешь мне поверить, эти изображения оставили истинные мастера. Тот, кто рисовал ваши с Селек портреты, просто позорит имя художника. Это детские рисунки, а вот стены храма расписывали люди, которые знали свое дело в совершенстве. Добавим ирэ. Тагайни имеют скудный запас этих символов, илгизиты сохранили ирэ значительно больше, но все-таки далеко не все. А еще у ваших предков не было предубеждения против других детей Белого Духа. Я ведь сказала, что вместе с Шамхаром вошел черноволосый человек с зелеными глазами. Они говорили на равных, и одет он был так же, как и главный жрец. Тагайни и племена когда-то жили сообща. Не было разделения и предубеждения. Почему произошел распад и почему они деградировали еще больше… ушли назад, неизвестно. Впрочем, и тагайни не так уж сильно их опережают. И, как бы это ни было прискорбно, но илгизиты в данный момент более цивилизованны… развиты лучше.

Архам фыркнул и отмахнулся:

– Нам этого не надо.

– Надо, мой дорогой брат, надо, – возразила я. – Отчего-то я уверена, что после той войны не было разобщенности среди племен и тагайни. Но сейчас мы видим лоскуты из таганов, отдалившиеся от них племена, и только Курменай остается осколком былого величия вашего мира. Но и он, я уверена, сильно недотягивает до развития ваших пращуров. И сколько времени назад начался регресс, сказать сложно, но можно предположить. За сто или двести лет… зим такое бы вряд ли произошло. Не менее тысячи, а может, и больше, вы из цивилизованного общества превратились в дикарей. Да, Архам, в дикарей. И Отцу это не нравится. Думается мне, пришло время начать свой путь к возрождению.