Вздохнув, я подняла с земли прутик и сунула его кончик в огонь.

– Вы решили меня убить, потому что от меня все беды? – спросила я, глядя на то, как на кончике прута заиграл язычок пламени. – Или хотели ослабить Танияра? А может, пытались так избавиться от Илана, который начал вас шантажировать? Его ведь послали к убийце, правда, он оказался умней и сделал по-своему.

Я заметила, как Рахон покривился и покачал головой. Кажется, он затеи с моим убийством не одобрял. Впрочем, оно и понятно. Задачей пятого подручного было привести меня к великому махиру. Они ожидали пользы от моих знаний, и я показала, что они у меня все-таки имеются. И раз он дождался моего появления на старом подворье, значит, считал важным исполнить поручение. Наверное, это был его последний шанс, потому что оставаться дальше уже не мог – махари была раскрыта.

– Хватит разговоров, – резко произнесла Акмаль. – Я устала, буду спать.

– Да, нужно отдохнуть, – согласился Рахон. – Завтра мы будем много идти, нужны силы. Ложись, Ашити.

Я возражать не стала. О моем удобстве никто не позаботился, на это я лишь хмыкнула и растянулась на земле. Я вновь глядела в звездное небо, но уже не прислушивалась к звукам – я думала. Перед мысленным взором, словно частички мозаики, откровения Акмаль заполняли собой бреши. Даже представила, как страдала махари, когда продолжала разыгрывать простодушную Мейлик, а хотелось вцепиться мне в горло. Как же ее корежило от злости и ненависти!

Бедняжка… Я усмехнулась. Это же с каких высей она, дочь великого махира, летела в пропасть бессилия, не имея возможности что-либо изменить! Когда-то явилась в Зеленые земли, чтобы стать госпожой, а сейчас возвращалась обратно, так ничего и не добившись. Только кровавый шлейф из впустую загубленных жизней тянется следом. Первое разочарование – дочь. Если бы родился сын, то Эчиль со своими детьми перестала представлять опасность, сколько бы каанов в роду у них ни было. Второе – свержение Архама. Третье – ни одна из ее задумок после бегства мужа не увенчалась успехом, и тому причиной уже и вправду была я.

Но разве же такая раздутая пустышка поймет, что дело не в том, насколько хорошо у меня подвешен язык, а в доверии людей, с которыми я подружилась, в отличие от Акмаль. «Такая она, наша Ашити, на доброе слово щедрая и с каждым приветлива. Как ласковое солнышко», – так отозвались обо мне ягиры. Потому и приняли меня в Зеленых землях быстро, потому и шли за советом и со своими бедами и радостями. Потому хоть и слушали навет, но, едва я начинала говорить, уже не сомневались в моей правоте.

И потому ты желала мне смерти, махари. Я даже была уверена, что именно зависть к моим успехам породила столь лютую ненависть. И эта ненависть привела в Иртэген убийцу. И я также была уверена в том, что всё началось с желания меня уничтожить, а уже после родилось обоснование, каким бы оно ни было: моя въедливость, Танияр, Илан или что-то еще, – и увидела их Хазма, раз решила подставить бывшего советника. А для Акмаль единственной причиной оставалась смерть ради смерти. Потому она и прервала разговор – ответить было нечего.

Снова усмехнувшись, я повернула голову и обнаружила, что Рахон смотрит на меня. Взгляд был пристальным, даже пронзительным, будто он вновь пытался влезть мне в голову и понять, что я скрываю за показным смирением. Я почувствовала себя неуютно, но показывать этого не хотелось. И я села.

– Как ты выжил? – задала я новый вопрос. – Пагчи были уверены, что убили всех.

– Когда они выстрелили, я упал и лежал, пока они не ушли, – ответил пятый подручный. – Пагчи не проверяли, просто посмотрели, что никто не пытается сбежать, и ушли. Всего лишь маленькая хитрость, они поверили. – Он усмехнулся и вдруг спросил: – Почему ты хочешь идти с нами?

Я ответила удивленным взглядом.

– Хочу? Нет, Рахон, я не хочу идти с вами. Я хочу вернуться к мужу и забыть о вас, будто мне приснился дурной сон. Но вернуться я не могу, а ты не отведешь меня назад, верно? – Он кивнул, и я пожала плечами: – Так какой смысл сопротивляться, если ничего изменить нельзя? Я это уже говорила.

Он тоже сел, скрестил ноги и склонил голову к плечу.

– Я помню, – сказала илгизит. – Но мне непонятно. Ты больше злилась, когда я забрал тебя в первый раз. Тогда для всех ты была пришлой, а Танияру всего лишь гостьей. Теперь ты его жена. У тебя появилась власть, тебя почитают люди. Сейчас уйти должно быть еще тяжелей, но я вижу, что ты готова к дороге, и не понимаю почему.

– А ты влезь ко мне в голову, – прищурившись, предложила я. – Ты же умеешь управлять сознанием. Может, и найдешь иной ответ, раз этот не нравится.

Рахон еще некоторое время смотрел на меня. После поднялся на ноги и приблизился. И когда он протянул руку, я отпрянула, но илгизит сжал мое плечо и присел на корточки. Он накрыл мой лоб ладонью, я отбила ее. Мы снова мерились взглядами, и пятый подручный вдруг выдохнул, затем мотнул головой и снова встал. И я поняла – не получается! Он не может влиять на меня!

– Не выходит? – полюбопытствовала я.

Илгизит не спешил ответить. Он вернулся на прежнее место, уселся и лишь после этого сказал:

– Ты закрыта от меня. Это ничего. Великий махир сломает этот щит. Он могущественней меня.

Умиротворенно вздохнув, я произнесла тоном, полным благочестия:

– На всё воля Белого Духа.

Рахон не ответил. Он усмехнулся и снова лег.

– Спи, Ашити, завтра нам предстоит долгий путь.

«Пусть Увтын не будет к вам милостив», – подумала я, так пожелав илгизитам ночных кошмаров. После тоже легла и повернулась спиной к костру и к пятому подручному. Любопытно… Когда он похитил меня в первый раз, то заставил спать, а сейчас, похоже, не может и этого.

– Благодарю, Создатель, – шепнула я и закрыла глаза, но вскоре вновь их открыла и опять села. – Рахон, – позвала я. Он открыл один глаз, скосил его на меня, и я задала следующий вопрос: – Это ты ослепил тех, кто следил за Селек и Архамом?

– Я, – ответил он.

– Выходит, тебя долго не было, пока ты провожал беглецов?

– Я вернулся за два дня до битвы под Иртэгеном, – ответил пятый подручный и в очередной раз устремил на меня испытующий взгляд. – Почему спрашиваешь?

Бросив насмешливый взгляд на Акмаль, я сказала:

– Значит, она воспользовалась твоим отсутствием, чтобы призвать убийцу. Ты ведь не позволил бы этого сделать…

– Мне не нужно разрешение Рахона, – заносчиво отозвалась махари и села. – Это он слушается меня, а не я его.

Я покивала, не глядя на нее. Однако мысленно усмехнулась не без сарказма. Доказательством обратного была я, живая и невредимая. Если бы Рахон и вправду слушался Акмаль, то меня бы уже доедал черын, а то и вовсе я осталась лежать на старом подворье со свернутой шеей. Однако я сижу здесь и говорю с ними, и дочь великого махира посмела ударить меня только раз, пока не подошел пятый подручный.

Впрочем, вслух я этого не сказала, чтобы не началось склоки, но необходимый вывод сделала. Вместо этого я произнесла:

– Любопытно, ты дважды оставлял махари на продолжительный срок. Хазма не обладала твоей силой, иначе она бы вложила Илану в голову свою историю, и он безропотно пошел бы на казнь за попытку отравить Мейлик. Да и воином вряд ли была. Неужто Акмаль оставалась в одиночестве, без охраны? – И добавила, подначивая своих собеседников: – Неужели великий махир допустил, чтобы его дочь могла пострадать? Если так, то, выходит, не столь высоко он ценит махари.

– Ты… – начала Акмаль, но пятый подручный остановил ее жестом и произнес с прохладной улыбкой:

– Махари не оставалась без охраны. Отец позаботился о своей дочери.

Я покосилась на третьего илгизита, еще ни разу не принявшего участия в нашем разговоре, однако он больше напоминал тех воинов, которых перебили пагчи во время моего первого похищения, чем еще одного подручного махира. А значит, остался еще кто-то. Любопытно…

– Пожалуй, и вправду пора спать, – сказала я и скрыла зевок за тыльной стороной ладони.