— Какое чудовище?

— Алчность, жажда власти, — ответила я. — Алчность — это желание заполучить больше, чем имеешь, — пояснила я, зная, что Рахон не понял. — Его доброта ложна, илгизит. Это ловушка для слабых человеческих душ. Мы тянемся к тем, кто потворствует нашим порокам, кто готов обласкать и возвысить, но никогда не думаем о цене за щедроты, пролитые на наши головы легкой рукой покровителя. Он дает их не просто так, Рахон, это плата за то, что он желает получить в итоге, за службу…

— И мы верно служим Ему, — оборвал меня пятый подручный.

— Знаешь, какая разница между отцом и покровителем, Рахон? — посмотрев на него, спросила я. — Отец любит своих детей. Всё, что он делает, во благо. Во благо самих детей. Покровитель — во благо себе. И потому, желая своим детям добра, отец устанавливает для них границы дозволенного. Он строг, но мудр и справедлив. Таков Белый Дух.

— Селек, — насмешливо произнес илгизит, и я вновь поглядела на него:

— Что — Селек?

— Почему же твой Отец позволил ей совершить столько дурного? Ее чудовище уже разрослось и пожирает душу этой женщины, но Урунжан молчит.

— Отчего же? — я деловито пригладила волосы: — В Зеленых землях появилась я, и мое место в стане противников Селек. Я — противовес каанше, и я могу изменить нынешнее положение дел.

— Возможно, — уклончиво ответил Рахон. — Но тебя уже нет в Зеленых землях, Урунжан позволил нам забрать тебя. Так может, ему не нужны перемены?

— Промысел Богов не ведом простым смертным, — я пожала плечами. — У всего, что они делают, есть смысл. И если он неясен сейчас, то откроется в свое время. Отец был милостив ко мне с первой минуты, как я попала на его земли, не оставит своим благоволением и теперь. Я верю в это.

— Но служить ты будешь нашему Покровителю, — заметил илгизит.

— Поживем, увидим, — ответила я и подмигнула пятому подручному, он только усмехнулся.

Разговор зачах сам собой. Рахон рассказал всё, что хотел, потому молчал. А может, рассказал бы еще что-то, но не желал продолжать наш теологический диспут. Мне тоже не хотелось разговаривать. Оставшись наедине с собой, я решила дать разуму отдых и просто рассматривала окрестности. Да и вид начал меняться. Лес стал светлей, деревья расступались, и где-то впереди слышался шорох воды. Наверное, мы подъезжали к реке.

Йенахи резво перебирали ногами, и наш с Рахоном признаков усталости не спешил выказывать. Он не отставал от собратьев, не упрямился и не нервничал. Похоже, эти маленькие животные и вправду были выносливы. Впрочем, не знаю, сколько прошло времени. Мы могли ехать час, два, а может и больше времени.

— Что это за река? — спросила я, прислушиваясь к нарастающему шуму.

Ответом мне была тишина. Обернувшись, я посмотрела на илгизита, и он пожал плечом. Усмехнувшись, я опять поглядела вперед. Что ж, ожидаемо. От меня скрывают дорогу, прячут милых и покладистых йенахов и даже не погнушались обыскать спящую женщину. Хотя чего ожидать от людей, которые, «приглашая» в гости, не брезгуют убийством и похищением? Но зато не забывают рисовать радужное будущее в услужении Илгизу. И самое отвратительное, захочу я ему служить или нет, мне попросту внушат, что посчитают нужным, а потом хоть к матери с ножом подошлют — возражений не будет.

— Не хочу, — буркнула я себе под нос и ожесточенно мотнула головой.

— О чем ты думаешь, Ашити? — спросил Рахон.

Вновь обернувшись к нему, я ответила тем же, чем и пятый подручный — пожала плечом. Уголок его губ дернулся в усмешке, но настаивать не стал. И на том спасибо. Я вернулась к созерцанию видов и оживилась, приметив сквозь жидкую поросль кустарника воду. А когда мы выехали на берег, мне открылся вид широкого луга за неширокой рекой, напомнившего о Зеленых землях. Там тоже был луг, а за ним река и мост…

Протяжно вздохнув, я перевела взгляд ниже по течению, после выше и поняла — моста нет. Рахон и воины не стали никуда сворачивать, чтобы доехать до переправы и направили йенахов прямо в реку. Значит, вброд, и я избавилась еще от одной надежды. Возле моста можно было бы привлечь к нам внимание, если бы людей было много, и объявить, кто едет среди них. Однако наши маленькие скакуны уверенно шагали через мелкую речушку. Я только раз приподняла ноги, но вода и без того не поднялась выше колен йенахов. А спустя несколько минут и речушка осталась за спиной. Наш путь продолжился. И это было прискорбно.

А потом начал накрапывать дождь. Сначала мелкая морось, почти неощутимая, вскоре сменилась более крупными каплями. Я подняла лицо к небу и, зажмурившись, чувствовала, как капли падают на кожу.

— Надо поспешить, — сказал Рахон. — Впереди есть укрытие.

— Да, — подал голос один из воинов, — сейчас польет.

Йенахи побежали быстрей, понукаемые людьми. Я с интересом искала взглядом, что илгизит назвал укрытием, но впереди вновь начинался лес. Значит, просто спрячемся под деревьями — решила я. Сомнительное укрытие, если говорить о ливне, но кто бы спрашивал моего мнения. И наши скакуны… нет, бегуны, йенахи и не думали скакать, ворвались в редколесье, еще через пару минут сменившееся густой порослью. И вот тут я увидела.

Это был высокий холм, одинокий и каменистый, скрытый деревьями и кустарниками. А еще там имелся грот, достаточно большой, чтобы внутри поместились и люди, и животные. Туда мы и въехали, а спешивались уже внутри. И только мои ноги коснулись пола, ударил ливень. Вода мчалась к земле отвесной стеной.

— Будто водопад, — усмехнулась я, глядя на поток воды, заглушивший все остальные звуки.

— Это надолго, — недовольно проворчал Рахон. — Будем ждать.

Я пожала плечами, мне было всё равно. Стояла ли я здесь или ехала на спине йенаха, к дому меня это не приближало. Так пусть уж лучше ливень выгадает для меня еще немного времени. Подойдя к выходу из грота, я привалилась плечом к стене и смотрела на водяные стрелы, вонзавшиеся в землю.

Кто-то толкнул меня в плечо, вышло это грубовато и требовательно. Возмущенная неучтивостью, я не обернулась, и тычок повторился.

— Да что… — начала я, разворачиваясь, и хмыкнула, встретившись взглядом с изумленными глазами йенаха. — Пришел за лаской?

Животное подступило ближе, и я запустила пальцы в кудряшки. Шерсть была мокрой, но отказывать милому йенаху в его притязаниях я не стала, даже тесней прижалась. Моя одежда тоже успела намокнуть, и по телу уже бегали мурашки. А в объятьях с бегуном быстро стало тепло, йенах возражений не имел и на это.

— Зря ты это делаешь, Ашити, — донесся до меня голос Рахона.

— Почему? — спросила я.

Ответ дали сами животные. Заметив, что здесь есть, кому их любить, йенахи начали стягиваться ко мне, требуя своей порции ласки.

— И как же мне вас всех погладить? — спросила я, с улыбкой разглядывая своих новых друзей. — Мне рук не хватит.

И пока я пыталась одарить лаской каждого, йенахи толкались и напирали, пытаясь протиснуться вперед. Закончилось всё тем, что меня почти вытолкали из грота.

— Эй! — возмутилась я. — Там же ливень!

Илгизиты пришли мне на выручку, и вскоре рядом со мной остался только йенах Рахона, остальных отогнали, и теперь они что-то обиженно ворчали, поглядывая в мою сторону.

— Иди сюда, — позвал пятый подручный, — здесь теплей.

— Хочу тут постоять, — ответила я, почесывая своего бегуна. После того, что между нами было, я смело могла назвать его моим. — У него есть имя? — спросила я Рахона.

— Есть, — ответил он. — Но я его не знаю.

— Как это? — я оторвалась от йенаха и с изумлением воззрилась на илгизита.

— Так, — он пожал плечами. — Мы их взяли в Курменае. Там же и бросим. Дальше нас будут ждать наши дайхи. Это животные, на которых мы ездим. В горах лучших скакунов не найти.

— Но это же не дело, — пробормотала я. — Как же такое возможно? Даже не знать имени того, кто таскает тебя на своей спине. — Погладив йенаха, я сообщила ему: — Ты заслуживаешь имени, малыш. Да, тебя будут звать — Малыш. Малыш, — повторила я и встрепала шерсть между ушами животного.