— Не хочу в Лакас, — ответила я. — Сейчас не хочу.

— А куда хочешь?

— Продолжить свою инспекцию, — честно ответила я. — А что хочешь ты?

— Видеть тебя, — сказал король. — Я безумно соскучился. И что же нам делать?

— Едем со мной, — предложила я. — Моя поездка продлится четыре дня, и если твои дела…

— Подождут, — легко отмахнулся государь. — Куда едем?

— В Ситте, — сказала я, ощутив невероятное облегчение. — Это первая остановка. Дальше проедемся по восточной границе Тибада и повернем назад. Нигде надолго задерживаться не станем…

— Меня всё устраивает, — прервал меня Ив. — Я всё еще хороший мальчик? Заслужил поцелуй?

— Имейте совесть, Ваше Величество, — возмутилась я. — С нами рядом мой отец.

— Твои школы вошли в перечень учебных заведений Камерата, — как бы между прочим произнес король.

Я округлила глаза, осознавая сказанное, а после, взвизгнув, кинулась монарху на шею. Да Боги с ней с новой взяткой! Главное, что теперь мои дети учатся в учреждениях, признанных официально. Уже никто не посмеет отмахнуться от них, если они появятся пороге Королевского университета, объявив об их сомнительных знаниях, полученных в школе взбалмошной особы. А еще я теперь могу требовать финансовой поддержки из денег, выделяемых государем на обучение камератцев. А еще могла побороться за обучение талантливых, но бедных детей в том же университете за счет королевской казны. Да и распространить учебники, написанные для моих школ и изменить сам подход к обучению, как юношей, так и девушек. Восхитительно! И я звонко поцеловала короля в щеку, краем сознания отметив, что все-таки не так уж и далеко ушла от матушки с ее эмоциональностью.

— Батюшка! — воскликнула я, вывернувшись из объятий рассмеявшегося монарха. — Наши школы признали!

— Чудесная новость, — улыбнулся барон Тенерис и, посмотрев мне за спину, склонил голову: — Государь, позволите ли благодарить вас за новое благодеяние, оказанное роду Доло?

— Пустое, ваша милость, — отмахнулся Ив. — Это заслуженная награда. Ваша светлость, — позвал король, — вернитесь в карету. Кажется, вам не терпелось продолжить путешествие. — А затем объявил своему сопровождению, состоявшему из гвардейцев: — Мы едем с герцогиней. Господа, возвращайтесь в седла. Тальма, пока поедешь на козлах.

И дышать сразу стало чуть тяжелей. Вроде бы и не остановил, позволил продолжить путь, но уже забрал правила в свои руки и начал распоряжаться. У меня даже на миг появилось детское желание сделать хоть что-то наперекор, но его я задавила, как неразумное. К тому же мы все-таки делали то, что хотела я, и это примирило с первым витком пут. Да и известия изрядно подсластили пилюлю, и портить себе настроение пустым спором вовсе не хотелось, как и ругаться с королем. Пока он был душкой. И я вернулась в карету, а вместе со мной туда сел и монарх.

— А теперь я могу тебя поцеловать? — спросил он с улыбкой, когда дверца закрылась, и карета снова тронулась. — Позволь напомнить тебе о моем примерном поведении. Мне кажется, я заслужил совсем маленький поцелуй.

— Такой ты уже получил, — пожала я плечами. — Маленький.

— Это была благодарность…

— Награда, — не согласилась я. — Ты, наконец, принял верное решение, и получил за это награду. — Ив открыл рот, но я подняла руку, останавливая его, и продолжила: — Признал бы мои школы раньше, награда была бы больше. А ты тянул три года.  Подождал бы еще пару лет и вовсе заслужил бы только «спасибо». По заслугам и награда, — наставительно закончила я и застыла, глядя в глаза короля, загоревшиеся лихорадочным огоньком.

Он порывисто прижал меня.

— Как же мне не хватало тебя, моя дорогая язва, — и он завладел моими губами.

Я не ответила в первое мгновение. Просто закрыла глаза и прислушалась к своим ощущениям. Отвращения не было… А потом мне вспомнилось то чувство неясной грусти испытанное мной, когда я видела взгляды, которыми обменивались Элдер и Амберли, их касания и улыбки, дарованные друг другу со всей теплотой и искренностью царившей между супругами.

А еще мне вспомнились похожие моменты из нашей жизни с королем до его проклятого спора и лжи, разбившей мое сердце. И я вдруг поняла, что скучаю по этим моментам и, наверное, по мужчине, с которым пережила немало светлых минут, тоже. Кажется, я и вправду готова была сделать шаг навстречу… И я ответила на его поцелуй.

— Шанни, — отстранившись на миг, произнес с затаенным восторгом монарх.

Его объятья стали крепче, и возобновившийся поцелуй приобрел большую чувственность. И когда его дыхание участилось, и рука поползла по моему телу, я вспомнила совсем иное – объятья в дверях дома оперной дивы.

— Нет, — отпрянув, от короля, я отрицательно покачала головой. — Не могу.

Ив отвернулся, затем и вовсе отодвинулся. Ему потребовалось некоторое время, чтобы справиться с дыханием и успокоиться. Наконец, король обернулся и одарил меня немного натянутой улыбкой:

— Хорошо. Ты права. Я опять спешу, а обещал этого не делать.

В карете на некоторое время воцарилось молчание. Государь глядел в окошко, я тоже, но совсем недолго. Вскоре я скосила глаза на своего соседа и попутчика. Ив вдруг напомнил мне мальчишку-сорванца, получившего по рукам, как только он потянулся к конфете в надежде, что этого не заметят. И теперь этот сорванец нахохлился, став похожим на сердитого воробья. Вроде бы и клюнуть может, но забавный до невозможности.

Я снова отвернулась к окошку и так сидела некоторое время, чтобы справиться с приступом смеха.

— Со мной сегодня произошел презабавнейший казус, — немного сухо спросил Ив.

Он всё еще дулся, и я прикусила губу, чтобы не рассмеяться в голос, потому что перед внутренним взором всё еще стояло сравнение, пришедшее мне на ум. Поругаться из-за неуместного веселья мне не хотелось. Это могло закончиться тем, что уже мне пришлось бы заигрывать с королем, чтобы успокоить. Но могло быть и хуже. Разгневавшись, монарх мог перестать быть милым и уступчивым, а сворачивать в сторону Лакаса из-за его мстительности мне хотелось еще меньше. После этого общаться стало бы снова тяжело.

Не дождавшись от меня внимания, Ив молчал. Однако вскоре мне удалось справиться со смехом, и я, обернувшись, ответила вопросительным взглядом, показав, что слушаю его. Удовлетворенный этим государь продолжил:

— Я примчался в твое имение, как какой-нибудь герой-кавалерист, — напряжение из его черт постепенно уходило, и говорил Ив уже более живо: — Желал налететь, закружить, обескуражить…

— У тебя это вышло, — заметила я.

— Но позже, — парировал король. — Поначалу я ворвался в твое имение. Я был блистателен и великолепен, уж поверь мне. — Я хмыкнула и удостоилась высокомерного взгляда и упрямого: — И тем не менее, ваша светлость. А теперь уберите жало и дослушайте, если всё еще желаете удовлетворить свое любопытство. — Я прикрыла ухмылку ладонью, и меня облагодетельствовали важным кивком. — Так вот, я ворвался в ворота, промчался до дворца и там спросил у твоего дворецкого, поспешившего мне навстречу, где хозяйка. Меня отправили в парк. Я устремился туда, рисуя себе сцену, как захвачу тебя в объятья, потом упаду на одно колено и объявлю, что весь у твоих ног…

— И что же? — полюбопытствовала я. — Тебя выставили за ворота?

— Вовсе нет, туда я выставился сам, но чуть позже, — отмахнулся государь. — Я шел по парку и услышал женские голоса. Один из них показался мне твоим, и я поспешил. Вдруг увидел, как ты выбежала на дорожку за мячом, выкатившимся из-за кустов. На тебе было чудесное небесно-голубое платье и шляпка с широкими полями.

— О Боги…

— Нет, душа моя, они в это мгновение решили остаться в стороне, должно быть, хотели позабавиться над своим наместником на благословенных землях Камерата. Так вот пока Всевышние замерли в ожидании развития событий, я поспешил к моему видению. Схватил за руку, развернул в танцевальном па и, перехватив за талию, воззрился... на баронессу Тенерис.

И я расхохоталась, представив воочию описанную мне картину. Бедная матушка! Столь вероломного нападения на нее не совершали еще ни разу!