Потому, дабы избежать неприятной ситуации, необходимо было нарушить молчание, царившее с моей стороны, а на это у меня всё еще не было ни сил, ни желания. Впрочем, государь и сам, хвала Богам, не забрасывал меня письмами, иначе бы это означало, что терпение его на исходе, и он готов идти на штурм.

Нет, он присылал мне записки после того письма, которое я сожгла, однако о чувствах не говорил, только спрашивал о моем здоровье и желал доброго дня. Этакое осторожное прощупывание почвы, без всякого нажима и требований, но ясно дававшее понять, что обо мне не забыли. Он всё еще давал мне время, а потому не стоило рисковать и самой подталкивать на решительные действия, и я дала себе слово, что напишу ему о своем отъезде после окончания процесса по делу «Хандель против Пьепа», время которого как раз подошло.

Мы как раз находились возле Дворца юстиции, и Фьер Гард поспешил приветствовать меня, зная, что мы с госпожой Хандель уже должны были появиться.

— О-ох, ваше сиятельство, боязно мне… — Солида Хандель прижала к груди руки и протяжно вздохнула, однако вдруг охнула повторно, но уже иначе. После расправила плечи и, подняв глаза к небу, будто собираясь произнести заученный урок, сказала: — Приношу глубочайшие извинения, я желала сказать, что опасаюсь предстоящего дела. Ах, — последнее слово более всего напоминало точку в предложении или вбитый гвоздь, чем изящный вздох, призванный обозначить волнение.

Сдержав улыбку, я мягко сжала плечи вдовы и заверила:

— Не волнуйтесь, дорогая, всё непременно будет хорошо. Я верю в господина Раскала. Поглядите на него, разве же наш милый адвокат не образчик спокойствия и уверенности в успехе?

— Образ… тьфу, ваше сиятельство. Простите. Но мне эти ваши изящные словесности язык в узел вяжут, — пожаловалась госпожа коммерсантша. — Однажды и не развяжу совсем, — махнув рукой, она то ли вздохнула, то ли всхлипнула и закончила ворчливо: — Каков злодей этот его светлость, придумал тоже…

Я рассмеялась, глядя на мрачную женщину, и от души обняла ее. Солида в смущении засопела, а когда я отступила, потупилась. Волнение вдовы было понятно. Оставалось совсем немного до мгновения, когда часы пробьют полдень, и мы отправимся навстречу нашей участи. Пока мы были вчетвером: я, Солида, подошедший Фьер Гард и господин Раскал, мило болтавший с мужчиной с унылым постным лицом – адвокатом Пьепа. Наш вероломный компаньон топтался неподалеку и бросал в нашу сторону хмурые подозрительные взгляды.

Еще должны были подъехать граф Доло и его старший сын, а вместе с ними молодой барон Фристен-Доло. Последний желал посмотреть на процесс и поддержать нас. Квитт Доло тоже проявил любопытство, неожиданно обнаружив интерес к юриспруденции, чем удивил отца и порадовал. Дядюшка одобрял всякое стремление сыновей и родственников к государственной службе. Ну а сам глава рода не мог не присутствовать здесь в этот важный для всех нас момент.

— Доброго дня, дядюшка, — улыбнулась я его сиятельству и, привстав на цыпочки, поцеловала в щеку.

— Доброго дня, дитя мое, — ответил мне теплой улыбкой граф.

— Братец Квитт, братец Томмил, — приветствовала я оставшихся родственников. Их я целовать не стала, но улыбнулась со всей моей искренностью.

— Сестрица, — младший граф Доло поклонился, а барон Фристен поцеловал мне руку.

— Приятно видеть вас в добром расположении духа, — сказал Том. — Вы обворожительны, Шанни.

— Благодарю, — ответила я и обернулась на звук приближающихся шагов. — О Боги, ваше сиятельство, а вы что позабыли в чертогах Закона? — изумилась я, глядя на королевского фаворита.

— Не мог оставить вас… — он скользнул взглядом по моим родственникам и барону Гарду и поправился: — Всех вас наедине с судейскими. Доброго дня, Шанриз, доброго дня, господа, госпожа Хандель, — Дренг склонил голову, приветствуя мужчин моего рода, королевского прокурора и вдову, а после поцеловал мне руку: — Отрадно видеть вас в добром…

— Осторожно, — подступив к нему, вполголоса произнес Фьер. — Ее сиятельство кровожадна сверх всякой меры, я едва отбил свою голову.

— Понял, — также тихо ответил фаворит, я глядела на них с ироничной усмешкой, приятели сделали вид, что их никто не слышал. Олив мило улыбнулся и продолжил, мгновенно сменив направление мыслей: — Вредный старикан прислал вам пожелание удачи и свое благословление. Он был бы не прочь присоединиться к нам, но вновь всплыли следы того мага, и Элькос со своими гончими кинулся на поиски.

Гард нахмурился, а дядюшка шагнул ближе

— Тот самый маг? — спросил он, и Дренг кивнул.

— Какой маг? — спросил Томмил, а Квитт перевел с него заинтересованный взгляд на отца, ожидая ответ.

— Где он объявился? — спросила уже я, понимая, что речь идет о маге – пособнике герцогини Аританской в деле с похищением моим и герцога Ришема.

Он был подобен неуловимой тени. Люди Элькоса уже несколько раз почти настигали беглеца, но каждый раз он умудрялся отводить глаза своим собратьям, обладавшим немалой силой, по нынешним временам, конечно. Магистр бранился, плевался ядом и рвался лично заняться поисками, но служба при государе не позволяла ему надолго покидать столицу.

Возможно, хитрый и изворотливый негодяй был бы схвачен еще три года назад, но Элькос прибыл в мое поместье много позже, и время было упущено. С тех пор полиция и маги, служившие в отделе магического сыска при Департаменте юстиции, не прекращали свои поиски, но пока только находили следы, но не самого мага. И вот он опять объявился, и раз Элькос лично бросился в погоню, значит, это произошло где-то рядом.

— Наглец осмелился явиться в столицу. Был недолго и уже покинул ее пределы, но поисковая сеть успела его определить, — ответил мне Дренг.

— А в Аритане появлялся? — спросил Гард, явно думая о происках королевской тетки.

— Нет, там его не видели ни разу, — сказал Олив. — Да и ее письма по-прежнему не содержат никаких попыток найти новых или вернуть прежних союзников. Она направила свое очарование на местное общество, старается стать центром их внимания. И потом она не решится, потому… впрочем, неважно.

— Почему? — спросила я. — Олив, нельзя начать говорить что-то любопытное и тут же отступить.

Чуть помявшись, фаворит указал мне взглядом в сторону. Теперь уж и вовсе заинтригованная, я направилась следом за его сиятельством, и когда все прочие остались на расстоянии шагов в десять, прошептал:

— Вам об этом неизвестно, государь никогда бы не стал вас тревожить, но… — Дренг бросил взгляд себе за спину, но там никого не было, и он продолжил: — Тетка короля около года назад пыталась отправить письмо одному из придворных, где сетовала, что вы заморочили голову государю, что он совсем размяк и позволяет вам вытворять всякие непотребства вроде ваших школ, о которых начали расходиться слухи. Писала, что вы подрываете устои Камерата, и раз она не в силах помешать, то должен отыскаться спаситель королевства, который уничтожит угрозу в самом ее зародыше. Однако герцогиня не учла, что ее письма тщательно проверяются, и то послание отправилось не к адресату, а к королю. Так вот… — он опять оглянулся. — Так вот, Его Величество отправил тетушке недвусмысленный ответ, после которого она снова притихла и сменила политику на обустройство светской жизни.

— Что же он ей написал? Пригрозил? — полюбопытствовала я.

— В общем-то, да, — кивнул граф и кривовато усмехнулся: — Он отправил ей удавку.  — И добавил: — Разумеется, я прошу вас не распространяться и не выдавать мою болтливость. Дело касается королевской семьи.

— Упасите Боги влезать в семейные дела Стренхеттов, пусть варятся в своем котле сами, — вздохнув, я покачала головой и охнула, услышав бой часов. — Полдень, Олив. Поспешим, сейчас начнется заседание. — И, подняв взгляд к потолку, шепнула: — О Хэлл, пошли нам удачу.

— Всё будет хорошо, — улыбнулся Дренг. — Ваш покровитель не оставит вас, я уверен. Идемте.

Он подал мне руку, и мы вернулись к нашим спутникам. Солида, явно робевшая среди высокородных аристократов, выдохнула с нескрываемым облегчением и поспешила подойти ко мне, а там и вовсе нырнула за спину. Здесь было уютней. Я выпустила руку Олива и сменила ее на руку вдовы.