Что касаемо ваших устремлений и взглядов, то я готов признать их справедливость, потому что на своем опыте испытал женские ум и изобретательность. Я был свидетелем интриг герцогини Аританской, да что там! Я сам стал ее жертвой. Я знаю вас, и вы – прекрасное доказательство того, что женщины способны на многое и сумеют пробиться там, где иной мужчина спасует. Впрочем, не каждую женщину стоит допускать к власти, как и не всякий мужчина справится с ней. Более того, в моем герцогстве военным делом занимаются и женщины, в приграничных поселениях, им это необходимо, чтобы выживать. И мне в голову не придет запретить им драться. Это в столице легко рассуждать о нежности и трепетности дамы, но когда в твой дом врывается кочевник, то томность не поможет спасти себя и своих детей, пока муж сражается на улице. И потому я в какой-то степени разделяю ваши взгляды, ваше сиятельство. Более того, готов стать помощником в вашем деле, и мне кажется, что вам это необходимо.

Мы нужны друг другу, Шанриз, и потому я еду с вами, чтобы лучше разобраться в том, что вы делаете. И теперь спрошу я, готовы ли вы даровать мне вашу дружбу и доверие?

— Дружба и доверие – это то, что нужно завоевать и доказать, — ответила я с вежливой улыбкой. — Между нами о них говорить рано, однако я готова к сотрудничеству, ваша светлость. А уж к чему оно приведет, покажет время.

Я протянула ему руку, герцог посмотрел на нее, после мягко сжал мою ладонь и заверил:

— Вы можете на меня положиться. — Он откинулся на спинку сиденья и огляделся: — Нам долго еще ехать?

— Мы уже приехали, — ответила я и приветливо махнула рукой. — А вот и дядюшка. — Кучер натянул вожжи, и коляска остановилась.

Ришем первым вышел, открыл дверцу и подал мне руку. И когда я вышла из коляски, граф Доло, направлявшийся к нам, остановился и в великом изумлении воззрился на его светлость. Я тихо усмехнулась, воспользовалась предложенной рукой герцога, и мы направились к его сиятельству, теперь глядевшего на меня пытливым взглядом. Он ждал объяснений. Мне скрывать было нечего, а потому, когда мы сблизились, я произнесла:

— Доброго дня, дядюшка. Позвольте вам представить нашего нового союзника. Его светлость желает ознакомиться с нашим делом и завести нечто подобное в Ришеме. Удачная идея, не находите?

— Это было бы прекрасно, — осторожно ответил граф и перевел взгляд на Нибо. — Однако…

— Это чистая правда, — произнес герцог. — Доброго дня, ваше сиятельство. Позвольте для начала принести вам свои извинения за мои прошлые грехи. Я поступил с вами подло, в чем уже раскаивался перед ее сиятельством. И все-таки прошу увидеть во мне пусть и не друга, но человека, который готов поддержать ваше дело и помочь в нем.

— Время покажет, — уклончиво ответил дядюшка, а после, наконец, поздоровался: — Добрый день, ваша светлость. Идемте, госпожа Хандель заждалась нас.

— Кто эта госпожа Хандель? — спросил у меня Нибо.

— Наша подопечная, — ответила я с улыбкой. — И первая женщина, которой позволено самой вести свои дела, без всяких управителей.

— Любопытно…

На госпожу Хандель обратил внимание дядюшка еще в первый год моего фавора. С тех пор, как остался без должности, и ему требовалось новое занятие, где он мог чувствовать себя полезным, его сиятельство занялся моим делом. И пока я получала необходимые знания от преподавателей, которых мне назначил государь (милейшие старички, стоит отметить), граф Доло обдумывал политику и последовательность наших действий.

— Дитя мое, вот что я вам скажу, — произнес он в одну из наших встреч, — образование – это хорошо, но нам нужно подготовить почву для первых выпускниц, иначе они со своими знаниями пойдут проторенной дорогой – в дом к супругу, чтобы рожать ему детей, стряпать и натирать полы до блеска.

— Что же вы предлагаете, дядюшка? — живо заинтересовалась я.

— Я немало думал, разговаривал и наблюдал за жизнью дам из разных слоев общества. К примеру, вдовы коммерсантов. Не спорю, есть среди них те, кто не способен вести дела покойного супруга, и опека назначенных лиц для них благо. Но есть и такие, кто и у Смерти выторгуют себе еще пару лет. Хваткие и способные сами вести свои дела, они вынуждены прозябать в зависимости от управителей, которые без зазрения совести запускают длани в чужие карманы, и до вдов доходит средств в несколько раз меньше, чем они могли бы иметь, будучи хозяйками оставленного наследства в полном смысле этого слова.

— Несправедливо, — согласила я и подхватила мысль, намеченную графом: — Надо дать им возможность самим заниматься делами.

— Изменения в закон с ходу не протащишь, — заметил дядюшка.

— Я уже избавилась от иллюзии в то, что перемены возможны по щелчку пальцев государя, — отмахнулась я. — Нужно провести эксперимент и выбрать женщину, которая способна показать, на что способна.

— Одной мало, — улыбнулся граф.

— Безусловно. Иначе это назовут исключением из правил. Но начать стоит с одной, и это должна быть женщина с волчьей хваткой. Разумная и волевая. Нам нужен достойный пример для тех, кто готов последовать за ней, а главное, за нами. И вот тогда уже можно будет говорить о поправках, однако высочайшим одобрением на наш эксперимент разжиться необходимо. — Я бросила взгляд на портрет короля, висевший в кабинете дядюшки, и усмехнулась: — Вы уже приглядели такую женщину?

— У меня их три, — ответил граф, — но наиболее подходящей считаю госпожу Хандель. Весьма достойная женщина. Она хороша уже тем, что прежде вела дела вместе с мужем, а значит, имеет не только хватку, но и представление о том, что от нее требуется.

— Значит, женщина у нас есть, дело за высочайшим одобрением, — резюмировала я. — Это я беру на себя. Думаю, через пару дней я добьюсь положительного ответа.

— Почему так долго? — изумился дядюшка. — Нет, Шанни, я не спешу, просто мне казалось, что государь неизменно идет вам навстречу…

— О, — взмахнула я рукой. — Если бы я попросила бриллиантовую брошь стоимостью в новый особняк, она была бы у меня к вечеру. Но что касается государственных дел, это нужно выгрызать зубами.

— Должно быть, ему нравится ваш напор, — улыбнулся граф.

— А, по-моему, ему нравится доводить меня до белого каления, — проворчала я. — Но я получу то, что нам нужно. В этом можете быть уверены.

— В вас я ни минуты не сомневался, — рассмеялся дядюшка.

Я ошиблась, вырывать одобрение мне пришлось недолго. Сопротивлялся государь всего один вечер. Мы привычно поспорили. Разговор проходил вечером во время прогулки по Малому парку. Через неделю мы должны были выехать в Лакас, и мне надо было спешить, чтобы заручиться одобрением короля на нашу с дядюшкой затею до отъезда. К сожалению, мне задержаться не было никакой возможности, мой правящий любовник не желал выпускать меня из своих сетей, да и впереди тогда ждало знакомство с Тибадом. Но это означало, что заниматься нашим делом его сиятельству придется в одиночку, по крайней мере, пока я не вернусь.

Мы неспешно брели по аллее, время от времени кивая встречным придворным. Я держала короля под руку и слушала, что он говорит.

— Шанни, мне не сложно согласиться. Ты же знаешь, лучик, я готов выполнять твои капризы…

— Это не каприз, — прервала я короля. — Это необходимость, и она назрела. Ив, довольно закоснелых убеждений. Разве же ты сам не видишь очевидного? Управляющие и приказчики обворовывают своих хозяек, которые вынуждены терпеть унизительное положение лишь только потому, что они женщины и считаются заведомо неспособными вести собственные дела. Разве же это правильно? Кому, как не тебе, знать, насколько женщины предприимчивы? Дай возможность хотя бы одной опробовать свои силы…

— Одной я уже дал, — снова усмехнулся государь. — И во что она превратила мою жизнь?

— Ты несчастлив? — не без иронии спросила я.

Монарх остановился и, притянув меня к себе, поддел согнутым пальцем подбородок.

— Каждый мой день рядом с тобой наполнен счастьем, — сказал он и, не обращая внимания на посторонние взгляды, ненадолго приник к моим губам. После отстранился и сказал, глядя в глаза: — Твоя затея вызовет недовольство.