Я вернулась в покои, чтобы переодеться к приему и последующему балу. Иву переодеваться было не надо, его наряд на сегодня не менялся. Однако он тоже был здесь и глядел на то, как ловкие пальцы Тальмы поправляют мою прическу и немного меняют ее. Я бросила взгляд на короля через зеркальное отражение. Монарх показался мне рассеянным, взор его хоть и был направлен на нас со служанкой, но уходил куда-то в пространство.

— Тебя что-то расстроило? — спросила я.

Государь встряхнулся. Он поймал мой взгляд через отражение и улыбнулся.

— Нет, — ответил Ив. — Всё идет чудесно. Мне рассказали, что тебя сегодня восхваляли.

— Тебя это задело? — спросила я с любопытством. — Рассердило, расстроило?

— Ничуть, — с легкой усмешкой ответил король. — Мне это пришлось по душе.

— Правда? — я была удивлена.

Нет, я не думала, что монарх обидеться на то, что в его праздник и мне досталась капелька народного обожания. И все-таки это было неучтиво и неправильно, если исходить из этикета, а Ив умел становиться занудой, когда дело касалось порядка. Он и сам не был строгим поборником этикета, но он – король, однако от других требовал неукоснительного соблюдения правил. И вот поэтому я ожидала хоть что-то, сказанное едко, однако ошиблась. Государь казался искренним.

— Правда, — он поднялся на ноги, приблизился ко мне и дал знак Тальме удалиться. После присел, обнял меня со спины и уместил голову на плече. — Мне нравится, что ты популярна в народе. Может, пока только единицы заметили то, что ты для них делаешь, но призывать милость Богов на кого-то в день рождения короля – это уже что-то да значит. Да, мне это определенно пришлось по вкусу.

— Почему? — полюбопытствовала я.

— Быть может потому, что народ разделяет вкусы своего сюзерена? — хмыкнул государь, а я ответила пытливым взглядом. Однако не стала требовать пояснений, это было всё равно лишено всякого смысла. Раз уж не ответил сразу, то будет изворачиваться и дальше.

— Тогда отчего эта рассеянность? — спросила я об ином. — Что тебя тревожит?

Вместо ответа король поцеловал меня в шею и распрямился.

— Ты готова, душа моя? — спросил он, теперь рассматривая ожерелье на моей шее, то самое, которое сам подарил мне утром. — Ты вновь права, — неожиданно произнес Ив, — тебе и вправду нужны вот такие вот изящные невесомые вещицы. Отныне я не стану увешивать тебя тяжелыми вычурными побрякушками. Невероятно мило смотрится.

Я поднялась на ноги и развернулась к нему. Накрыв плечи короля ладонями, я заглянула ему в глаза:

— Что с тобой, мой дорогой хищник?

— Ничего такого, что могло бы вызвать беспокойство, — государь взял меня за руку, поднес ее к своим губам и улыбнулся: — Обо всем этом говорить еще рано. Придет время, и я поделюсь с тобой своими соображениями. Но ты должна знать, что они совершенно безобидны. Так ты готова?

Отступив от монарха, я неспешно обернулась вокруг своей оси и приподняла руки:

— Что скажешь?

— Прекрасна, — рассмеялся Ив, и я ответила:

— Тогда я готова.

Я воспользовалась предложенной рукой, и мы покинули покои. Наш путь лежал в тронную залу. Теперь я входила туда вместе со свитой государя, а не ожидала его появления внутри вместе со всеми придворными. И когда мы спустились, приближенные уже ожидали своего монарха. Здесь же стояли и пажи с мантией, от которой он избавится, как только торжественная часть приема будет окончена. И когда все атрибуты власти были на короле и у короля, он кивнул распорядителю, в почтении застывшему в стороне.

— Вы очаровательны, — шепнул мне Дренг, подле которого я стояла. Он подал мне руку, и я, накрыв предложенный локоть пальцами, улыбнулась:

— А вы всегда хороши, ваше сиятельство.

— Этого у меня не отнять, — не стал со мной спорить болтун.

— Кто ж станет отнимать то, чего нет? — усмехнулся магистр Элькос.

— Ну, разумеется, — едко ответил его сиятельство. — Куда же без вас, сварливый старикан.

В этот момент заиграли музыканты, и государь вошел в тронную залу. Разговоры прекратились, и свита последовала за своим сюзереном. Придворные поклонами встречали короля, он ударил посохом власти об пол, ответив им, и направился к трону под бравурную музыку, заполнившую залу. Мы с Дренгом и магистром – моими вечными спутниками в минуты, когда Ив не мог сопровождать меня, встали на отведенные нам места.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Монарх поднялся на возвышение, сел на трон, и музыканты, закончив «Слава королю», заиграли гимн Камерата. Хор, стоявший на балконе, влился в мелодию. И когда последние ноты растворились в воздухе, теперь уже и мы вместе с остальными склонились перед величием нашего государя. И вновь он ударил посохом об пол.

— Приветствую вас, дети мои, — негромко произнес король, но звук его голоса долетел до каждого уголка залы.

— Пусть хранят Боги Камерат и его государя! — дружно гаркнули мужчины.

— Слава королю! — подхватили женщины.

— Да пребудет с нами благодать Вседержителя и прочих Богов, — закончил традиционное приветствие Ивер, полагавшееся на такие приемы, а день рождение монарха приравнивалось к важным государственным событиям, что само собой разумеется. Потому и одеяние его было полноценным, и все атрибуты власти находились не в хранилище, а при нем.

Далее должны были последовать поздравления. Первыми, конечно же, выступали послы чужих государств. Они передавали добрые пожелания от своих правителей, далее представители рода Стренхетт из младших ветвей, некоторые из них были столь дальнего родства, что его можно было проследить лишь на родовом древе, но, тем не менее, капля королевской крови ставила их выше тех, кто еще ждал своей очереди.

И каждый из мужчин этих семей мог быть оглашен наследником в равной степени, как и сын герцога Ришема. По сути, только выбор короля в отсутствии собственного сына, возвышал любого из них. Ребенок Нибо и Селии нисколько не превосходил их шансов, и выбор падал на него лишь потому, что герцогиня Ришемская приходилась родной сестрой государя.

Однако, если подходить к вопросу со всем тщанием, то можно было уверенно рассуждать, что кроме решения государя у младшего герцога Ришема прав на корону не было… не больше, чем у прочих осколков правящего рода. Во-первых, он был не Стренхетт, а Ришем, и этого не оспорить, потому что родство ведется от отца, а не от матери. Селия же являлась женщиной, а потому закон Камерата не допускал ее правления. Соответственно то, что она сестра короля, не играло никакой роли.

Ив просто использовал лазейку в законе, чтобы дать королевству временного наследника, которого все ждали уже долгие годы. Это было необходимо, чтобы королевство в случае внезапной смерти государя не погрязло в гражданской войне, когда свора дальних родственников кинутся делить трон. Да и не только они. Потомки прежних династий были живы и поныне, а потому без законно признанного наследника мог начаться хаос. И поэтому монарх воспользовался лазейкой в законе, дававшей ему право выбирать приемника по близкородственным узам и уроженца Камерата. Только это возвысило отпрыска Ришемов над остальными кандидатами.

Впрочем, этот малыш не был первым. Государь говорил, что время от времени переписывает завещание, меняя имена приемников. Они не объявлялись, только указывались в посмертной воле. Родственники короля знали, что в отсутствии законного наследника может быть назван один из них, но никто точно не знал, кто именно. А вот теперь был первый случай официального оглашения. И то на время, пока король, наконец, не примет решение о женитьбе.

— Ив, тебе ведь и вправду придется однажды жениться, — как-то сказала я ему. — Королева тебе необходима, чтобы родить тебе дитя.

— Еще несколько лет, и у меня будет королева, — заверил меня монарх. — Пока я не хочу ничего менять. — Так что результатом его промедления стало нынешнее событие, но это всё вы уже знаете, а потому продолжим.