— Каков негодник, — фыркнула графиня, усевшись рядом. — Вы это слышали, ваша милость? Еще меня вздумал обвинять!

— Это было дурно со стороны его сиятельства, — улыбнулась я.

— Мы еще поговорим об этом, — поправив волосы, деловито заметила графиня. — Потом… Но непременно поговорим!

Ее клятва мужу не помогла. Граф вылетел еще в середине состязаний, и к концу на арене осталось всего трое стрелков: граф Дренг, тугодум-егерь, стрелявший лучше, чем соображал, и… барон Гард. Это уже был триумф Фьера! Никто не верил в него, кроме меня. Все считали, что он не пройдет и первой части состязаний, однако его милость утер нос всем тем, кто ободрял его в начале и уверял, что проиграть – это не страшно.

— Браво! — выкрикивала я после каждой его победы. — Ваша милость, Хэлл сегодня на вашей стороне!

— У него нет иного выхода, раз со мной ваше участие, баронесса! — отвечал барон с веселой улыбкой.

Среди придворных о нашем дружеском общении не знал разве только тот, кто недавно выбрался из чащобы. Но таких при Дворе точно не было, а значит, знали все. Мне много раз говорили о сплетнях, которые ходят о нас с бароном. Как-то было даже, Гард бросил вызов одному из таких сплетников, требуя ответить за клевету. Его противник с кривой усмешкой выбрал пистолеты. Дуэль не состоялась, потому что о ней быстро донесли королю, и он запретил поединок под страхом ареста и показательной казни выжившего дуэлянта. Я облегченно выдохнула, а сейчас, вспомнив об этом случае, мстительно усмехнулась, потому что сплетником был один из тех, кто выбыл из этого состязания. Должно быть, он сейчас был счастлив, что тогда, еще в середине лета, государь остановил бессмысленное кровопролитие.

— Ох, я так переживаю, — поделилась со мной ее сиятельство. — Теперь, когда мой супруг выбыл, я всей душой с нашим дорогим бароном. Как бы мне хотелось, чтобы он утер нос всем нашим завистникам и неприятелям.

— Он сумеет отстоять честь ее светлости и ее свиты, — уверила я графиню и нервно потерла ладони.

Первым отстрелялся Дренг, и сделал он это превосходно. Следующим к мишени вышел граф Райетт. Приближенный государя, закончивший стрельбу, встретился с ним и что-то сказал главному егерю. Этого оказалось достаточно, чтобы бедолага несколько раз обернулся вслед Дренгу, растеряв всякую собранность. Я даже была уверена, что сказана была какая-нибудь ничего не значащая фраза, но этого хватило, чтобы отвлечь Райетта, соображавшего слишком долго и мучительно. И это сказалось на стрельбе, потому что, уже стоя у мишени, егерь вновь обернулся и пророкотал:

— Что вы имели в виду, ваше сиятельство?

— Я пожелал вам удачи, граф, — едва слышно нам ответил Дренг. — Стреляйте же.

Но собранность егеря была уже утеряна, и он промахнулся на первом же выстреле. Занервничав еще больше, Райетт выстрелил неточно, и пусть у него оставалось еще три выстрела, но эту схватку он уже проиграл. И когда Фьер вышел к барьеру, я затаила дыхание…

— Ваша милость.

Сердито фыркнув, я обернулась. Лакей, привлекший мое внимание, поклонился и произнес:

— Его Величество приглашает вас в свою ложу.

— О-о, какая честь, — восхитилась графиня Энкетт. — Впрочем, она ваша по праву, баронесса. Я лишь удивлялась, отчего не с первых минут.

— Всему свое время, ваше сиятельство, — улыбнулась я, вдруг ощутив внутренний трепет.

Уже подозревая, что стало причиной этого приглашения, я поднялась с места и последовала за лакеем. В это время раздался первый выстрел, и я порывисто обернулась. Слуга поднял красный флажок, обозначив попадание. Я широко улыбнулась, и в спину мне зашипели:

— Ваша милость, вы дева воздушная, но вовсе не прозрачная. Соблаговолите пройти дальше или же вернуться на место, но стоять вот так – это же верх неприличия.

Буркнув извинения, я поспешила пройти к лестнице, где вновь остановилась и посмотрела на то, как был поднят второй красный флажок.

— Ваша милость, — напомнил о себе лакей.

— Да-да, — рассеянно кивнула я, но с места не сдвинулась. Третий выстрел оказался таким же удачным, как и первые два.

— Государь ждать не любит, ваша милость, — воззвал ко мне лакей.

Протяжно вздохнув, я отвернулась и последовала за ним, правда, прошла ровно две ступеньки – снова раздался выстрел. И вновь попадание. На следующие ступеньки я поднялась задом, дождалась последнего выстрела и ликующе закричала:

— Браво!

Фьер обернулся туда, где уже привык меня видеть, однако не обнаружил, и я подпрыгнула, махая руками, чтобы привлечь его внимания. Гард заметил, помахал в ответ и поклонился, благодаря за поддержку.

— Ваша милость.

— Иду, — кивнула я и поспешила к ложе.

Бросив на нее взгляд, я обнаружила, что король взирает на меня, и выражение лица у него каменное. Подобрав юбки, я прибавила шаг, решив, что дикарке подобное простительно. Почти вбежав в ложу, я присела в глубоком реверансе, приветствуя государя.

— Прошу меня простить, Ваше Величество, — произнесла я. — Видят Боги, я спешила, мое промедление продиктовано лишь желанием поддержать моего доброго друга. В моих помыслах не было…

— Сюда, — отрывисто бросил монарх, кивнув на кресло, поставленное рядом с ним.

Поклонившись герцогине, я поспешила занять место подле государя и устремила взгляд на арену. Теперь шла борьба за победу. Граф Дренг и барон Гард одновременно вышли к барьеру, чтобы поставить точку в споре за право называться победителем.

— Вы ведете себя вызывающе, ваша милость, — отчеканил король, не глядя на меня.

— Прошу прощения, государь, — ответила я и улыбнулась. — Мне всего лишь хотелось поддержать человека, которого я почитаю за друга.

— Меня вы тоже почитаете за друга, не так ли? — с легкой насмешкой спросил Его Величество. Ответить я не успела, потому что прозвучал следующий вопрос: — Мне любопытно, если бы я решил принять участие в турнире, вы тоже прыгали бы и кричали, поддерживая меня?

— Еще выше и громче, — заверила я.

— А если бы мы сошлись с его милостью, за кого бы вы переживали больше?

— За обоих, государь, — ответила я искренне. — И это было бы тяжкое для меня зрелище.

— Стало быть, предпочтения кому-то одному вы бы не делали? — он, наконец, посмотрел на меня.

Я скосила глаза на арену, чтобы узнать, как стреляет Фьер, и тут же услышала ядовитое:

— У вас косоглазие, Шанриз? Ваш король рядом с вами. Отвечайте.

Развернувшись к нему, я постаралась сосредоточить внимание только на государе.

— Ну?

— Ваше Величество, я уверенна, что победа была бы на вашей стороне, потому я бы переживала больше за его милость, — не став увиливать и лгать, заговорила я. — Мне бы не хотелось, чтобы ему сильно досталось.

— А если бы побеждал он?

— Тогда бы я вновь переживала за барона, чтобы после его победа не обернулась крахом, — мы встретились взглядами. Взор монарха был холоден, мой упрям. — Ваше Величество, не извольте гневаться, но дело не в том, к кому я отношусь с большей теплотой, а лишь в разнице положений вашего и его милости. К тому же я не сомневаюсь в вашей победе не потому, что барон мог бы поддаться вам…

— Почему же тогда?

— Потому что уверена в том, что вы сильней, опытней и хладнокровней его милости. Вы – сильный противник, государь, и поединок с вами опасен. Лишь потому я говорю, что больше переживала бы за Гарда. В этом нет женской симпатии, только беспристрастная оценка физических возможностей.

Взор монарха чуть потеплел. Он отвернулся и посмотрел на арену. Поединок стрелков продолжался. Судя по флажкам, еще ни один из них не уступил другому.

— А барон-то у нас – ларчик с секретами, — произнес кто-то у меня за спиной. Там сидели министры, но по приглушенному голосу я не поняла, кто это был.

— Его милости не к чему выставлять свои таланты на показ, — заговорила герцогиня. — Он проявляет их там, где считает нужным. В моей свите немало бриллиантов, — добавила она с явным умыслом. — Что скажете, дорогой племянник?