— Недостатка в предложениях нет, Ваше Величество, — почтительно ответил дядюшка. — Баронесса Тенерис – желанная невеста.

— Еще бы, — едко усмехнулся государь. — Такое золото.

— Простите? — изумленно вопросила я.

— Высокомерная, язвительная, мнящая о себе, Боги знают что, еще и с революционными взглядами, — продолжил чеканить король. — Не так ли, ваша милость? Неужто так запросто распрощаетесь со своими мечтами?

Дядюшка встал у меня за спиной и накрыл мои плечи ладонями. Думаю, его взгляд сейчас был таким же настороженным, как и мой. То, что говорил король…

— Вы ведь огорчились бы вовсе не нашим расставанием, верно, Шанриз? Я в вашей жизни, так, ключ к вратам ваших грез, — мои глаза, кажется, еще никогда не раскрывались так широко.

— Государь… — произнес дядюшка, и король рявкнул:

— Выйдите! — после поднял взгляд на графа и повторил, разделяя слова: — Выйдите прочь, ваше сиятельство.

И ладони графа исчезли с моих плеч. Он отступил от меня. Порывисто обернувшись, я увидела, как его сиятельство поклонился королю, после развернулся и удалился с непроницаемым выражением на лице. Я осталась с разъяренным монархом один на один. Мне стало зябко, и я обняла себя за плечи.

— Так что же, ваша милость? — спросил государь, как только дверь за графом закрылась. — Сознаетесь в своем лицемерии?

Обернувшись снова к Его Величеству, я встретилась с его взглядом.

— Отвечать!

— В чем же мое лицемерие, государь? — спросила я, глядя ему в глаза.

— Ради чего вы здесь? Ради того, чтобы стать моей фавориткой и так заслужить милости для вашего рода, или же с иной целью? Быть может, вам претит роль моей возлюбленной, и вы терпите мое общество только ради того, чтобы заручиться моей поддержкой и получить должность, полагающуюся мужчине? Отвечайте!

— Что дурного в том, если я желаю приносить пользу моему королю и королевству? — тихо, но без всякой дрожи в голосе спросила я. — Что дурного в желании быть кем-то большим, чем тень своего супруга?

Его Величество отошел от меня. Он остановился у своего стола, оперся ладонью на его поверхность и спросил, так и не обернувшись ко мне:

— Как вы видели наши отношения? Кем в ваших грезах для вас являюсь я?

— Вы мой… — я запнулась, но все-таки договорила, — друг.

— Друг?

Государь развернулся в мою сторону и воззрился с искренним изумлением, даже недоумением. А потом шагнул в мою сторону. Он приближался неспешно и неумолимо, и с каждым его шагом мне казалось, что так, наверное, подступает сама Судьба, в чьих руках находятся нить твоей жизни. И позволит ли она ей тянуться или порвет – неведомо до последнего решающего мгновения.

— Друг? — повторил свой вопрос Его Величество. — Всего лишь друг? — он вдруг хохотнул и воскликнул: — И кто же вы, ваша милость, если не лицемерка?! Вы ведь желаете изгнать с моего ложа и из жизни Серпину Хальт, но что же оставляете мне? Дружбу?! Поздно, Шанриз, — уже тише закончил государь. — Но теперь я хотя бы точно знаю, почему вы вечно выставляете между нами преграду. Вы не кокетничаете, и это не девичья нерешительность. Я попросту не нужен вам, как мужчина. — Он провел ладонью по волосам и снова отошел, однако обернулся и спросил: — А знаете, что злит меня более всего? То, что огонь уже пылает, но в нем горю я один. — Монарх отвернулся и устало произнес: — Уйдите.

Я сделала шаг в его сторону, не спеша исполнить повеление. Чуть поколебавшись, я спросила:

— Государь, кто рассказал вам всё это?

Он обернулся и бросил на меня непроницаемый взгляд:

— И это всё, что вас волнует? — спросил ровно король. Я промолчала. Монарх криво усмехнулся: — Ришем.

Мое изумление было велико. Откуда знать герцогу о моих мечтах и устремлениях? Магистр бы не стал с ним делиться, граф Доло тем более. А больше я ни с кем подобных бесед не заводила. Бывало, без напора и настойчивости вворачивала мысли, занимавшие меня в разговорах с придворными, когда они были к месту. Слушала ответы, чтобы понять, кто может стать мне единомышленником, но не более. А Ришем взял и вывалил на монарха мою тайну, будто бы я говорила ему лично, или же он подслушал…

И меня озарило – конечно же, подслушал! Та наша встреча в лесу! Он уехал первым, а мы с его сиятельством после беседовали о моих настоящих намерениях. Начали разговор на дороге, а закончили в резиденции после конюшен. Конь Ришема стоит в королевской конюшне, а там Логнер. Если герцог поручил ему проследить за нами, то конюх вполне мог подслушать, а после доложить. Вот, чем мне угрожал мерзавец, сбегая из моей спальни.

— И, как я вижу, не солгал, вы даже не пытались отпираться, — вернул меня к действительности голос короля. — Тогда это дает мне повод думать, что он не лгал и в остальном.

Теперь усмехнулась я и покачала головой:

— Забавно, государь. Выходит, лжец не тот, кто скрывает свои грехи, выдавая чужие помыслы, а тот, кто честно отвечает на заданный вопрос. Я ведь не заверяла вас в любви, не заигрывала, просто была собой, радуясь нашему сближению. Похоже, я и вправду лицемерка, Ваше Величество. Не Ришем, не Серпина Хальт, которую вам привели ради удовлетворения амбиций главы ее рода, а она исполнила. А я, потому что ценю ваше доброе отношение, но считаю положение друга надежней положения дамы для ваших утех. Да вы и не спешите сами что-либо менять, а значит, отводите мне роль временного увлечения, какие были до меня. И потому я выбираю дружбу…

— И должность, — едко добавил король. — Кем вы мните себя? Что можете предложить Камерату?

— Свой разум и желание верно служить на его благо, — твердо ответила я.

— Умников мне хватает и без вас, — усмехнулся Его Величество. — Один герцог Ришем, чего стоит…

— Еще бы! — воскликнула я. Меня охватила злость, да что там, ярость! И потому я продолжила: — Такие интриги плетет! Только как-то очень однобоко. Соблазнил герцогиню, попал во дворец. Соблазнил ее снова, но уже перспективой власти, и притащил во дворец невестку. А после сменил покровителя и уже вскружил голову принцессе…

— Что? — очень тихо и оттого опасно спросил монарх. — Что вы сейчас сказали?

Опомнившись, я готова была прикусить язык, но на попятную идти было уже поздно. И я продолжила:

— Я сама однажды стала свидетелем их свидания. Оно состоялось возле старого фонтана. Фрейлины стояли на страже, а Ее Высочество ожидала герцога. Он пришел, и разговор между ними состоялся вовсе не дружеский.

— И как же вы смогли его услышать, если фрейлины были на страже?

— Они не видели меня за зарослями, зато я оттуда неплохо слышала, — ответила я.

Король прошелся по кабинету. Он несколько раз бросал на меня непроницаемый взгляд, но не произносил ни слова, и мне оставалось только гадать, куда завела меня моя несдержанность и ослепляющая ярость. Наконец, Его Величество вернулся ко мне стремительным шагом и испытующе заглянул в глаза:

— Вы сейчас это выдумали, Шанриз? Мстите герцогу за то, что он выдал вашу тайну?

— Разумеется, государь, — ледяным тоном ответила я. — Кому же здесь еще лгать? Герцог – образец прямоты и искренности, а Ее Высочество – чистейшее создание, вам ли не знать? Простите, — я отвела взгляд в сторону я. — Я не имела права оглашать того, что видела и слышала…

— Что вы слышали? — сухо вопросил король.

Теперь устало вздохнула я и, не дожидаясь позволения, отошла к столу и села на стул, который занимала прежде. На удивление Его Величество не остановил меня и не отчитал за вольность. Впрочем, я и без того наговорила столько, что желание сесть в присутствии короля и без его дозволения казалось сущим пустяком. Вместо негодования государь последовал за мной, уселся на стул его сиятельства и поторопил меня с ответом:

— Говорите.

— Они разговаривали, как близкие люди, — ответила я. — На «ты» и по имени. Принцесса жаловалась на то, что герцог стал с ней холоден, а он обещал прийти вечером. Я слышала не всё, только то, что произносилось громко, по большей части они разговаривали приглушенно. С моего места мне не было видно, что они делают, но несколько реплик расслышала хорошо.