— Бедные гвардейцы, — вздохнула графиня Сикхерт и всполошилась: — А как же мой супруг? Неужто он останется там и не сможет к нам присоединиться?

Ответить ей никто не успел, потому что наглец, не добившись результата, выкрикнул:

— Ваша милость, баронесса Тенерис, замолчите за меня слово, прошу вас!

Обернувшись, я взглянула на пажа в крайнем недоумении.

— Прошу простить, — прохладно произнесла я. — Но кто я, чтобы приказывать гвардейцам короля?

— Невероятно! — всплеснула руками супруга казначея. — Экая возмутительная наглость!

Шум, устроенный молодым человеком, привлек к нему внимание. Одна из дверей в конце коридора открылась, и оттуда вышли Ее Высочество и графиня Хальт. Паж, завидев свою госпожу, воспрянул духом, приосанился и позвал:

— Ваше Высочество, моя дорогая госпожа, прикажите этим остолопам пропустить меня. Его Величество пригласил нас на игру в спилл, а гвардейцы смеют чинить препятствия.

Принцесса приблизилась к нам, уже привычно ожгла меня взглядом и велела:

— Пропустите графа Глиба, это мой паж.

Ответ стражей потряс Ее Высочество:

— Приказ короля пропускать только завсегдатаев желтой гостиной.

— Тогда зачем пропустили эту? — кивнула она на меня.

— Присутствие баронессы Тенерис было одобрено государем, — послышался ответ.

— Уму непостижимо! — воскликнула Ее Высочество и устремилась искать венценосного брата.

Лакей поклонился нам и попросил продолжить путь, мы возражений не имели. Лишь когда поравнялись с графиней Хальт, не спешившей вмешиваться в скандал, учиненный принцессой, ее сиятельство произнесла:

— Задержитесь, ваша милость. Мне нужно сказать вас несколько слов.

— Я вас слушаю, ваше сиятельство, — с ноткой иронии произнес барон Хендис, встав так, что все остальные остались за его спиной.

И раз нужная милость нашлась, то мы с дядюшкой и остальными пока прорвавшимися игроками прошли мимо.

— Я не вас имела в виду, — с досадой ответила Серпина. — Я просила задержаться баронессу Тенерис.

В это мгновение лакей распахнул перед нами дверь, и мы замерли на пороге, потому что в гостиной, где сегодня устроили игральный салон, происходил ссора.

— Можно подумать, что я вам вовсе не сестра! — скандально воскликнула принцесса

— Селия, или сейчас же возьмете себя в руки, или я запрещу вам появляться здесь, пока вы не осознаете непозволительности своего поведения, — послышался в ответ спокойный голос государя.

— Тогда почему ваши гвардейцы не слушаются меня? Я велела пропустить графа Глиба, но мне смели возразить…

— Вы верно заметили, Ваше Высочество, это мои гвардейцы и исполняют они только мои распоряжения. Что до вашего пажа, то он не был мной приглашен, а значит, я не желаю его видеть.

— Но молодой человек всего лишь хотел поиграть…

— Если бы я желал превратить свои покои в проходной двор, то они бы уже были таковыми.

— Однако эта особа, эта баронесса Тенерис, — мое имя будто выплюнули, и я вскинула на дядюшку возмущенный взор. — Что сделает она?

— Как вы выразились, эта особа является одним из завсегдатаев желтой гостиной, потому она здесь, здесь и останется. И не смейте оскорблять моих гостей.

— Ах, вот как, братец! — теперь к скандальным ноткам добавились еще и плаксивые. — Если вам какая-то баронесса дороже вашей сестры…

— Что тогда? — голос государя, не изменивший ровного тона за весь их разговор, теперь наполнился насмешливыми нотками.

В это мгновение принцесса обернулась и устремила на меня взгляд полный ярости:

— Вот и вы-ы, — протянула она. — Вам здесь не рады, и вам стоит сейчас же уйти, если не желаете ссоры между братом и сестрой.

— А вот это уж совсем лишнее, — Его Величество, до этого невидимый, потому что переступить порог так никто и не решился, появился в поле нашего зрения. Он скользнул взглядом по пришедшим гостям, после подошел к сестре, ухватил ее за локоть и потянул в сторону двери. Мы дружно отошли в сторону, чтобы освободить проход. — Простите, дамы и господа, — на ходу произнес король. — Баронесса, вам отдельные извинения, вам и вашему роду.

И он утащил молча сопротивлявшуюся Селию прочь.

— Дамы и господа, — произнес лакей с улыбкой, будто ничего и не произошло, — прошу войти.

Нам оставалось лишь последовать приглашению. Лица почти у всех были ошарашенные, менее всего хотелось стать свидетелями скандала в королевском семействе. Пожалуй, только барон Хендис оставался спокойным, ему, должно быть, видеть нечто подобное уже приходилось по роду своей службы. Но главное, я сделала вывод, что он нисколько не симпатизирует графине Хальт, как и герцогу Ришему, что успел показать во время прошлой игры и сегодня, заняв мое место после требования фаворитки остановиться. Симпатизирует ли он мне, я не знала, но не спешила делать выводы, памятуя об оценке этого человека, данной дядюшкой.

— Как мило! — воскликнула супруга казначея, первая отойдя от ошеломления.

Теперь огляделась и я. Гостиная, куда пригласил нас государь, была значительно больше нашей желтой, и столиков здесь тоже было больше, что позволяло играть всем желающим и не ожидать, когда место освободиться. Стены ее были обиты приятным зеленым шелком, и этот цвет как-то сразу успокоил. Я подошла к одной из картин и с восторгом заметила:

— Это же Малери Билд, не так ли? Я видела эту картину в описаниях герцога Лаворейского.

К счастью, это был не тот Лаворейский, а двоюродный дед нашего государя, получивший земли того Лаворейского, о котором было непринято говорить. На картине было написано море перед штормом и одинокая скала, часть которой пряталась под водой. Казалось, что скала острой вершиной упирается в мрачное серое небо. На скалу бросались пенные гребни и разлетались брызгами, так и не сумев поколебать каменного великана. Но что более всего тронуло меня в этой картине, это птица, сидевшая на скале. Она остановилась здесь, чтобы переждать ярость природы. Такая беззащитная и одинокая, она неизменно вызывала у меня щемящее чувство в груди, до того все было живо написано.

— Невероятно, — негромко произнесла я. — Кажется, протяни руки, и ты сможешь взять несчастную птицу и унести ее от того ужаса, который ей еще предстоит пережить. Потрясающая картина. Вживую она еще реалистичней, чем в описаниях.

— Вы совершенно правы, Шанриз. Когда я впервые смотрел на это полотно, меня пробрало до дрожи. Билд – восхитителен.

Порывисто обернувшись, я присела в реверансе, приветствуя государя. Он мягко взял меня за подбородок, так вынудив смотреть на него:

— Поднимитесь, Шанриз, — с улыбкой произнес Его Величество. — Вы же помните, что в карточном салоне я всего лишь один из завсегдатаев. Так, стало быть, вы понимаете в живописи?

— Не столько в глубине мазков, сколько вижу душу художника, — ответила я, распрямившись, и не удержалась от вопроса: — Кажется, наше появление доставило вам хлопот? Простите великодушно, что из-за меня вы поссорились с Ее Высочеством.

— Это мне впору просить у всех вас прощение за безобразную сцену и вызывающее поведение Ее Высочества, — возразил монарх. — Что до вас, баронесса, то прошу смиренно принять мои извинения за тот уничижительный тон, каким было произнесено имя славного рода. — И он склонил голову.

— Ох, — я прижала ладонь к груди, ощутив неловкость от этого поклона. — Вы так великодушны, Ваше Величество.

— Вы удовлетворены извинениями? — спросил он с улыбкой.

— Более чем, — ответила я. — Теперь мы можем приступить к игре?

— Разумеется, — кивнул государь. — Позвольте мне сопроводить вас до столика.

И я накрыла локоть короля ладонью. Однако к игре мы пока не приступили, потому что графиня Сикхерт так и не дождалась своего супруга, а вместе с ним не пришли и остальные наши игроки, явно завязнув в толпе придворных, посчитавших себя тоже приглашенными.

— Грэм, вы лучше знаете, кто проводит с вами вечера, — король обернулся к секретарю. — Пойдите и приведите их. — Барон Хендис, поклонившись, ушел исполнять приказание, и Его Величество обратился к уже присутствующим: — Дамы и господа, не сдерживайте себя. Напитки и закуски в вашем распоряжении. Кто уже желает начать игру, не стоит себе в этом отказывать.