Особенности своих соседей по игральному столику я уже знала от его сиятельства еще с того дня, как мы катались на лодке. После мы еще несколько раз вспоминали и проговаривали, чтобы я сумела не запутаться. Так вот главный егерь – граф Джет Райетт. Как отозвался о нем дядюшка: «Об охоте он знает всё. Стреляет превосходно, но его мысль летит медленней пули. Граф ужасный тугодум. Не скажу, что дурак, но, вследствие медлительности своего мыслительного процесса, может ляпнуть чушь, и лишь после поймет это».

Чушь, конечно же, мелочи, опасно другое. Так он может выдать любую тайну, только затем поняв, что сотворил. Такую пометку я сделала для себя об этом человеке. Да и в игре была заметна справедливость дядюшкиного утверждения. Он дольше всех сидел над карточками, по нескольку раз смотрел на то, что положили на стол другие игроки, после на то, что держал в руках, и только после покашливания королевского секретаря решался сделать ход, не всегда удачный. Затем хмурился и досадливо крякал, обнаружив свою ошибку.

Королевский секретарь – барон Грэм Хендис, был мужчиной уже благополучно перешагнувшим порог зрелости, он был старше своего господина на восемь лет. Вот, что сказал о нем граф Доло: «Неглупый, расторопный, услужливый, но скрытный. Его улыбка не означает расположения к собеседнику, хоть и будет казаться, что вы с ним уже почти друзья. Бесконечно предан Его Величеству и действует только в его интересах».

Черта, конечно же, прекрасная, однако же пока мне такой союзник не по зубам. Нам с дядей не было известно, как он относится к графине Хальт, и я сейчас отчаянно жалела, что не расспросила магистра. Вот уж кто бы сумел мне дать более подробное описание, на которое можно было бы равняться. Так что я решила быть с Хендисом нейтральной. Вежливость, приветливость, улыбка, но никаких попыток сойтись ближе, пока я не буду точно уверена, что он настроен ко мне благожелательно.

А вот о третьем своем соседе я почти ничего не знала, да и видела в этой гостиной всего второй раз. Он был темной лошадкой и для его сиятельства. Мы обсуждали свиту принцессы, но рассказать он смог мне только о тех, кто служит ей чуть ли не с детства. А вот барон Стаф Лингар появился относительно недавно. Был он молод, приятен внешне, казался улыбчивым, однако сказать, что кроется за всем этим, было невозможно. Барон был явно ставленником Ришема, потому что являлся уроженцем его герцогства, а значит, от него я собиралась держаться подальше, даже если с его уст потечет мед. В нем я точно не собиралась искать друга. Впрочем, он и сам не пытался разговорить меня или втереться в доверие.

За нашим столиком вообще почти не разговаривали. Главному егерю было не до разговоров, королевский секретарь, и без того не отличавшийся многословием, похоже, просто отдыхал за игрой. Помощник казначея принцессы, как мне показалось, откровенно скучал, но продолжал вести игру. А я не была сильным игроком, потому больше смотрела в свои карточки, да и не было за столом того, с кем можно было завести беседу или переброситься шутливой фразой.

— Бастион, — секретарь выложил на стол карту с изображением крепости.

— Прошу прощения, ваша милость, но ваш бастион пал, — улыбнулась я и накрыла его карту двумя своими, на которых была изображена рать.

— Но король всё еще под защитой, — парировал барон Хендис. — Если, конечно, его сиятельство сумеет остаться последним оплотом.

— Вы смотрите в мои карты? — нахмурился главный егерь.

— Помилуйте, ваше сиятельство, — почти равнодушно ответил секретарь государя, — я сижу напротив вас и не могу видеть сквозь толщу бумаги. — Я всего лишь умею считать и отмечать ходы. Кстати, ваша милость, — он снова перевел на меня взгляд, — зря вы поспешили выбить меня, теперь вам нечем защититься от барона Лингара. Судя по раскладу, могу судить, что карта короля достанется его милости.

— Так зачем же вы оглашаете итог, когда до него осталось еще несколько ходов? — спросил помощник казначея.

— Я не оглашал, я только предположил, — отмахнулся Хендис, — а предположение – это всего лишь предположение, и к финалу ход сражения может измениться. Время покажет. Эй, голубчик, — секретарь подозвал лакея и забрал с подноса бокал с вином. После сделал глоток и, причмокнув, взял оставшиеся у него карты, отложенные после моего хода на стол.

Барон Хендис оказался прав, выиграл помощник казначея Ее Высочества. Королевский секретарь отсалютовал ему бокалом и спросил:

— Продолжаем? Или же у нас уже есть проигравшиеся?

— Мои карманы набиты звонкой монетой, — улыбнулась я. — Я в игре.

— Я тоже, — потянувшись, произнес главный егерь.

— И я, — склонил голову секретарь, и все мы посмотрели на барона Лингара.

Тот бросил взгляд на дверь, как-то уж очень печально вздохнул и кивнул:

— Чрезвычайно увлекательно, я продолжаю.

И в этот момент дверь открылась, и барон просиял, не сумев скрыть своей радости, а заодно и выдав причину того, что он столько времени страдал, но удерживал место. В гостиную вошел Нибо Ришем. Я протяжно вздохнула и перехватила взгляд секретаря. Барон Хендис хмыкнул и спросил:

— Вы сбегаете или по-прежнему в игре?

— В игре, — твердо ответила я. — Куда мне бежать дальше резиденции?

— И то верно, — барон усмехнулся, бросил насмешливый взгляд на Лингара, чем дал понять, что он тоже всё прекрасно понял. Только наш дорогой главный егерь остался равнодушен к происходящему, лишь искренне удивился, когда герцог приблизился к нашему столику:

— Ваша светлость? Вот уж неожиданно увидеть вас там, где вокруг вас не собираются  стаи мотыльков.

— Сдается мне, что мотылек сам примчался на свет огонька, — тихо хмыкнул себе под нос секретарь Его Величества, но сказал так тихо, что даже мне, сидевшей с ним рядом, едва удалось понять, что произнес барон Хендис.

— Доброго дня, господа и милая дама, — склонил голову герцог, проигнорировав вопрос графа Райетта. Выслушав ответные приветствия, его светлость полюбопытствовал: — Я смотрю, вы еще не раздали карт, могу ли и я присоединиться к игре?

— Как видите, у нас полный набор игроков, — ответствовал барон Хендис и с иронией посмотрел на Лингара, и тот не разочаровал.

Подскочив с места, барон объявил:

— Прошу простить, у меня имеются дела, о которых я подзабыл…

— Какая недопустимая оплошность, — покачал головой секретарь короля, а я не сдержала улыбки. — Как же вы так, ваша милость? Отдыхать нужно только после работы, но не бросать работу из-за отдыха.

— Прошу, ваша светлость, — буркнул Лингар. Затем еще раз поклонился и поспешил ретироваться.

— Какова ставка? — деловито спросил герцог, устроившись на стуле. Он подозвал лакея, взял бокал с вином и, устроив его слева от себя, высыпал справа небольшую горсть монет.

— Однако же вы, ваша светлость, кажется, собрались выиграть особняк, или же просидеть до рассвета с такими-то деньжищами, — изрек барон Хендис, а я негромко рассмеялась и вдруг поняла, что мне нравится этот человек.

Ирония его милости была вполне понятна. Игра велась на деньги, но ставки были настолько малы, что вряд ли бы кто-то ушел с такой игры баснословно разбогатевшим. Просаживать дома и состояния считалось дурным тоном. Сумма, приготовленная герцогом, была, может и не велика, но, как заметил господин секретарь, достаточной, чтобы просидеть за столиком до рассвета.

Впрочем, его светлость, хоть и метнул в насмешника острый взгляд, но на губах его появилась улыбка:

— В приятной компании можно просидеть и до рассвета, — ответил герцог, остановив на мне взгляд ненадолго, а после продолжил, не дав Хендису сказать еще какую-нибудь остроту: — Каковы ставки?

Прекращая насмешки и вопросы, я первой положила на маленький поднос, стоявший в центре стола, три коппера – медные монеты малого значения. За мной последовали и остальные игроки. А вскоре карты были розданы, и игра началась. Разумеется, появление герцога привлекло внимание к нашему столику, да и то, что он выбрал именно тот, за которым сидела я, не могли не отметить. Думаю, маневр Лингара был понятен не только нам с бароном Хендисом, и от этого ситуация становилась еще пикантней.