– Мы не можем доверять заключению специалистов, которые служат под началом коммандера Саттора, – произнесла Вилкова. – Он должен пройти обследование в Службе опеки, только после этого мы примем заключение к сведению.

– Хорошо, полковник привезет к вам сына…

– Нет, – женщина устремила на адвоката пристальный взгляд. – Полковник не должен оказывать влияние на ребенка. Мы заберем его с собой, проведем необходимые обследования, и только после этого вынесем решение о месте пребывания мальчика до судебного разбирательства, который определит его дальнейшую судьбу. К тому же его контакты с современными детьми нежелательны.

– Почему? – хмуро спросил Саттор. – Со взрослыми Рик отлично ладит. Я не говорю, что на данном этапе собираюсь созывать полный дом детей, но мне любопытно, почему вы так подчеркнуто разграничиваете пространство, в котором может существовать мой сын.

– Госпожа Вилкова, вы считаете, что семилетний мальчик с Танора может пагубно повлиять на детей Геи? – поддержал своего клиента Стивенс.

Селена на мгновение смутилась, но быстро взяла себя в руки, и лицо его стало вновь непроницаемым:

– Я не это имела в виду, – сухо ответила она. – Мальчику вообще нежелательно знакомство с современным миром до судебного разбирательства. Если будет решение о его возвращении на родную планету, ребенок увезет знания, которые его соплеменники не готовы услышать. Это может повлиять на его дальнейшую судьбу. Мы же не хотим, чтобы ребенка считали умалишенным, или же и вовсе поборником какого-нибудь дьявола и сожгли за ересь…

– Что вы несете?! – вдруг прогрохотал Саттор. – Вам самой не страшно говорить подобные вещи? Вы – старший инспектор по надзору за детством!

– Спокойней, Георг, – рука Якоба накрыла плечо коммандера. – В самом деле, госпожа Вилкова, я прошу вас следить за тем, что вы говорите. Для старшего инспектора по надзору за детством и его охране у вас слишком… странные мысли.

– Я всего лишь хочу рассмотреть будущее со всех сторон… – начала женщина, но Георг вновь прервал ее:

– Тогда рассмотрите его блистательное будущее на нашей планете.

– Это сомнительно…

– Отчего же? – Якоб отложил коммуникатор. – Исходя из ваших же жутких предположений, именно его нахождение на Гее принесет ребенку наибольшую пользу. Как вы считаете, господа? – адвокат перевел взгляд на остальных представителей Службы опеки: – Неужели те, кто призван защищать интересы детей, допустят возможность гибели семилетнего мальчика?

– Не передергивайте!

– Госпожа Вилкова, ваше мнение мы уже услышали, – Якоб кривовато усмехнулся, – вы уже похоронили Рикьярда Саттора.

– Я не…

– Невероятный подход к делу для старшего инспектора, – прервал ее Стивенс. – Так что скажите, господа?

Мужчины переглянулись. Полковник откинулся на спинку кресла, в котором сидел, скрестил на груди руки и попытался отрешиться от происходящего, отдав бразды правления в руки адвоката. Его до крайности бесила Селена Вилкова, и коммандер решил для себя, что Рика не отдаст, даже если Якоб скажет, что так нужно для дела. Подумать только! Да даже представить невозможно, чтобы мальчик оказался в руках людей подобных этой женщине!

– Служба опеки существует для того, – осторожно начал Николас Цой, – чтобы, в первую очередь, следить за интересами ребенка, за условиями, в которых он живет…

– Ну, так давайте поглядим на условия! – воскликнул Якоб, поднимаясь с места. – Георг?

– Разумеется, – ответил Саттор, поднимаясь с кресла. – Следуйте за мной, господа.

– И пока мы осматриваем дом, вы можете ответить на мой вопрос, господин Цой, – жизнерадостно заметил Стивенс, и старший инспектор по опеке, только расслабившийся, вновь замялся. – Ну, же, – подбодрил его Якоб. – Если встанет вопрос о выборе: гибель на родной планете, или жизнь на нашей – что бы вы выбрали для Рика?

– Разумеется, жизнь! – возмущенно воскликнул Николас. – Но если суд вынесет решение…

– Вы безоговорочно его примете? – полюбопытствовал адвокат.

– Суд примет решение на основе всех доводов, документов, заключений… – заговорил младший инспектор Сато.

– И ходатайств, – закончил за него Стивенс. – Ходатайства Службы опеки в том числе. Так вот я и спрашиваю вас, господа, готовы ли вы обречь мальчика на будущее, которое ему предрекает госпожа Вилкова?

– Не давите на нас, – холодно заговорила Селена. – Служба опеки будет исходить из многих факторов. Если все они укажут, что возвращение на Танор – лучший выбор для ребенка, он отправится на Танор.

– На костер? – усмехнулся Георг.

– Это было всего лишь предположение, – с досадой ответила Вилкова. – В средневековье люди были крайне плодовиты. Вполне возможно, что в соседней деревне есть его дяди, бабушки, дедушки, старший брат или замужняя сестра.

– Но что делать с тем, что мальчик уже знает о космосе, о других планетах и прочих вещах, которые ему знать не полагалось? – Якоб остановился и пристально взглянул на женщину. – Предлагаете вмешаться в хрупкий детский разум и лишить его памяти? Не противоречит ли это вашим убеждениям и нашим законам, которые запрещают ставить блок детям до десяти лет? Или же ребенок с отсталой планеты имеет меньше ценности, чем дети с цивилизованных планет?

– Вы вновь передергиваете! – воскликнула Вилкова. Ее лицо вдруг стало пунцовым, и глаза зло сверкнули. – Мы ничего подобного не говорили…

– Тогда что делать со знаниями, которые мальчик уже получил? – перебил ее Стивенс. – Будете держать его в изоляции три года, чтобы поставить блок, а после отправите на Танор, где его уже похоронили вместе со всеми родными? Представьте, повзрослевший мальчик появляется у каких-нибудь родственников, если они, конечно, у него есть. Он не может ответить, где был три года, не помнит, что случилось, может, даже никого не узнает. А не будет ли это повод назвать его юродивым? И какое тогда будущее будет ждать Рика?

– Господин Стивенс, – Цой нервно передернул плечами, – вы переходите все границы. Это давление на представителей…

– Вы так считаете? – Якоб пожал плечами. – Я считал, что мы ведем цивилизованный диалог. Если уж госпожа Вилкова способна рассматривать возможное сожжение мальчика, почему же я не могу спросить вашего мнения по этому поводу? Мы ведь выясняем, что ждет Рика Саттора после того, как будет рассмотрено дело о его местонахождении. Заметьте, я пока не говорю об усыновлении, только о местонахождении…

– Конечно, – фыркнула Вилкова. – Когда вы услышите, что Служба опеки согласна с тем, что возвращение ребенка на Танор невозможно, вы перейдете к тому, с кем мальчику будет лучше жить.

Саттор одарил женщину тяжелым взглядом, но вновь напомнил себе, что нужно доверять Якобу. Пока тот неплохо справлялся со своей задачей, и комиссия шла у него на поводу, даже неприятная Вилкова. Стивенс вел эту партию, и полковник терпеливо слушал, стараясь ни во что не влезать. Он остановился перед гостевой комнатой, но промолчал, ожидая, когда на него обратят внимание.

– Конечно, – в тон женщине ответил адвокат. – Вы сами прекрасно понимаете, что в такой непростой ситуации коммандер Саттор, уже сумевший найти с мальчиком общий язык, как никто сумеет воспитать достойного гражданина нашего сообщества и верноподданного Его Императорского Величества. Его послужной список, награды, любовь экипажа – говорят за себя сами. Боевой офицер, герой империи, прекрасный человек, полюбивший мальчика, как родного, готовый дать ему превосходное образование и помочь определиться с будущим. Вы видите кого-то более достойного? Возможно, приют, и Рик вместо семьи получит…

– Можно подумать, что с коммандером Саттором ребенок получит семью, – фыркнула Вилкова. – Вы верно заметили, он – боевой офицер, и служба полковника проходит в космосе.

– И, тем не менее, – возразил Стивенс. – Иметь отца, пусть и видеться с ним во время его пребывания на Гее, и оказаться круглым сиротой – это разные вещи.

– Кадетский корпус? – поджал губы младший инспектор Либкнехт. – Не вижу особой разницы.