— Искала способ снять метку, — сказала она прямо. — Или поставить её. Мне нужно было убедиться, что та жизнь действительно осталась позади. Что я свободна от всего, что тянуло меня вниз. Я хочу построить новую жизнь сама.

Я смотрела на сестру, всё ещё не до конца понимая, кем она стала. Передо мной сидела не избалованная девчонка из прошлого, не капризная младшая дочь семейства средней руки, а взрослая, зрелая женщина — уверенная, спокойная, странно просветлённая.

Селия подняла на меня взгляд.

— Знаю, знаю, твоя любимая булочная, корицы столько, что дух захватывает… — она криво усмехнулась. — Но нам пора. В общине о тебе позаботятся. На территории монастыря ты будешь в безопасности. И Старейшина… она ждёт тебя.

Она поднялась, схватила меня за руку и потянула к выходу — как будто всё было решено. Как будто мой выбор уже сделан за меня.

Мне понадобилась всего секунда, чтобы остановиться. Я удержала Селию за запястье и притянула к себе, обнимая так крепко, как будто мы были самой крепкой и дружной семьей.

— Я рада, что ты не злишься на меня, — прошептала я ей в волосы. — И рада видеть, какой сильной женщиной ты стала.

Селия чуть расслабилась, но затем снова напряглась.

— Давай обсудим всё по пути, ладно? Мне бы не хотелось надолго здесь задерживаться.

— Селия… — мягко остановила её я. — Я не пойду с тобой.

Она отшатнулась, словно я ударила её.

— Что?

— Я только хотела обнять тебя. И сказать, что хочу, чтобы ты была гостьей в моём доме. Чтобы мы попробовали… наладить отношения.

На лице сестры появилось недоверие — болезненное, почти детское.

— Но куда ты пойдёшь? Наши родители тебя не защитят! — она схватила мои ладони, всматриваясь в мои глаза, будто пытаясь вытащить из моих мыслей сомнение. — Оливия, ты не понимаешь…

— Как куда? — я тихо улыбнулась, останавливая поток речи об этом опасном мире, сказала просто и честно. — Как куда? Домой. К мужу.

Я тихо вошла через главный вход в прихожую нашего городского дома, закрыла за собой дверь и сразу почувствовала тишину, слишком чужую для этих стен. Ни слуг, ни звука их шагов, ни привычного перешептывания стражников или смеха рыцарей, которые обычно здесь проживали.

Уверенность, что Феликс не уедет без меня ни в герцогство, ни в королевский замок, не покидала меня. Я знала, что отпустить ситуацию выше его сил, и ожидала увидеть его здесь. Но дом встречал меня пустотой, которая только усиливала тревогу и вызывала неприятное, почти пугающее чувство страха.

Я сразу пожалела, что отпустила сэра Алдрета к служебному входу. Дом был настолько безмолвен, что я не была уверена, услышит ли он мой крик и придет ли на помощь, если что-то случится.

За окном гудел ветер, ветки царапали по каменным стенам, а лунный свет дрожал на полу. Вдалеке коротко вскрикнула ночная птица, и сердце забилось так сильно, что на миг я всерьез подумала выбежать обратно на улицу.

На камине в холле стояла одинокая свеча. Я взяла её и дрожащими пальцами выбила искру кремнем, наблюдая, как маленький язычок пламени вспыхнул, как только коснулся фитиля. Этот слабый тёплый свет придал мне немного уверенности. Я пошла дальше, стараясь наступать только на ковры, чтобы не выдать себя звоном каблуков. Но шаги все равно глухо отражались от стен пустого коридора, а капли воды с моего плаща падали на каменный пол слишком громко, и этот звук разносился по всему дому.

Скрипнула дверь кабинета, и в проёме появился Феликс. В руках он тоже держал свечу. Я всмотрелась в его лицо и заметила усталость.

— Я уже испугалась, что дом пуст.

— Я всех отпустил.

— Мы одни?

— Ну… нет. На кухне рыцари сейчас пируют. Нам не слышно, но у них несколько бочонков вина. С ними сэр Артур, — он смотрел на меня, не отводя глаз, и это заставило меня смутиться. Я просто не могла подобрать нужные слова.

Феликс сделал шаг навстречу мне. Он нависал надо мной, стоял так близко, что я чувствовала тёплый аромат трав для ванной, лёгкий запах вина и чистой ткани рубашки. Его ладонь коснулась моей руки, и длинные пальцы затушили хрупкий огонь свечи. Я опустила маленький огрызок своей свечи, и только тогда я поняла, что держала его перед собой, как клинок.

Он потушил и свою свечу таким же быстрым, уверенным движением, и комната сразу утонула в густой темноте. Я даже не успела сказать ни слова.

Мои глаза ещё не привыкли к этой черноте, когда его руки нашли меня. Сильным движением он притянул меня к себе. От его прикосновения по коже побежали мурашки, а дышать стало в разы тяжелее.

Пока мои глаза привыкали к тусклому лунному свету, едва пробивающемуся сквозь мутное окно, слух стал острее. Я слышала стук его сердца, его ровное дыхание, тихий шорох ткани, которая мягко сминалась под его движениями. Я чувствовала, как он носом коснулся изгиба моей шеи, а его пальцы медленно выводили узоры на моей спине.

— Ты вернулась, — прошептал он.

— Хочешь сказать, что у меня был выбор? — так же тихо ответила я, прижимаясь лбом к его груди и слушая размеренное биение сердца.

— Официально нет. Но я боялся, что тебе придёт в голову какая-нибудь глупость.

— Сэр Алдрет был со мной.

— Знаю. Только это и позволило мне послушать тебя… и не послать людей следом.

Я и правда не ожидала такой свободы. И прекрасно понимала, что Феликсу не о чем волноваться: уйти от мужа в нашем обществе почти невозможно. Тем более — против воли влиятельного человека. История знала лишь обратное: когда влиятельные мужья избавлялись от жён, а не наоборот.

— Феликс… я не собираюсь делать глупости. Ты совсем не знаешь свою жену.

Он отпрянул от меня, лишив опоры и тепла, и чуть наклонился. Его ладони легли на моё лицо, а пальцы бережно скользнули по щекам. Сквозь темноту я видела его глаза, внимательные и изучающие. Он всматривался, отслеживал каждую мою реакцию. Его пальцы осторожно коснулись скулы, почти невесомо, словно он боялся спугнуть этот момент.

— Можно? — шепнул он так тихо, что я почувствовала его слова, его дыхание своей кожей, сильнее и ярче, чем могла бы просто услышать.

Я не успела ответить. Наверное, и не смогла бы вовсе, мой голос пропал, дыхание сбилось. Я просто подняла взгляд, и этого оказалось достаточно.

Он медленно наклонился ко мне, не торопясь, давая мне возможность отстраниться, и коснулся губами моей щеки. Я же сама потянулась ему навстречу. Его губы едва коснулись моих, мягко, нежно, осторожно.

Я не чувствовала сумасшедшей страсти или бешеной волны желания. Это было скорее медленное, нежное признание, которое мягко заставляло откликаться каждую часть моего тела. Его поцелуй дарил не только тёплую, тянущую тяжесть внизу живота, но и спокойствие, мягкое тепло на сердце.

Феликс поцеловал меня снова, чуть глубже, но всё так же бережно. Его рука легла мне на затылок, вторая — на талию, притягивая ближе. Я забыла обо всём.

Когда он отстранился, совсем немного, наши лбы всё ещё касались друг друга. Дыхание по-прежнему было одним на двоих. Но первой пришла в себя я.

— Обговорим условия, — прошептала я.

Феликс осторожно коснулся моей руки, переплёл пальцы с моими, и уверенно, повел меня за собой.

— Пойдём, — тихо сказал он, не желая нарушать тишину ночи.

Муж повёл меня вперёд, помогая ориентироваться в темноте. Его шаги были уверенными, а я просто шла следом, чувствуя, как его ладонь мягко направляет меня, ограждая от каждой неровности, каждого порога и предмета мебели.

Мы вошли в малую столовую. Здесь было светлее, чем в коридорах: в камине горел огонь, отбрасывая на стены мягкое золотистое сияние. На столе уже было накрыто — лёгкая еда, закуски, напитки, сервирован ужин на двоих.

Феликс подвёл меня к стулу.

— Присядь, — сказал он тихо, по привычке отдавая приказ.

Феликс помог мне снять плащ, аккуратно отодвинул стул, следил за подолом платья, окружая меня вниманием и удобством. Потом подошёл к столу, взял графин и наполнил мой бокал вином — не спеша, словно этот жест говорил больше любых слов. Затем взял тарелку и положил мне еду, выбирая то, что, как он предполагал, могло мне понравиться.