— Ну ладно. Бывай. Всего хорошего. Выберу время, приеду к вам посидеть, пивка попить! — заявил Жека, пожимая руку Олегу.

— Покааа! — помахала ручкой Сахариха, другой рукой придерживая сицилийский нож.

Войдя в номер, Жека достал из бара бутылку виски и набулькал себе и Сахарихе чуть не по половине бокала, бросив льда из холодильника. «Чивас регал» двенадцатилетний! И бокалы для виски, как положено, квадратные и массивные. Не хватало только кубинской или доминиканской сигары.

— Неплохо развлекались. Можно и отметить! — засмеялся Жека, чокаясь своим бокалом о Светкин. — Что ты думаешь про этого Олега?

— Думаю, что мутный он! — заявила Сахариха. — Или чего-то не договаривает.

— И в чем это выразилось? —заинтересованно спросил Жека. — Хотелось бы послушать твое мнение.

— Ну вот смотри, — сказала Светка, вольготно расположившись на диване с ногами и держа бокал с виски в руках. — Сначала он начал говорить по-блатному. Братан, мусора, то да сё. Это как только нас встретил. Я подумала — беглый бродяга из России, пацан по жизни. А потом в баре он говорит, что учился в институте, и даже на военной кафедре. И базар у него стал осмысленный и культурный. Рассуждать о русских стал, местных. Хрен знает, Жекич. Что-то темнит он.

— Мысли здравые у тебя, Свет, разбираешься ты в людях, этого не отнять, — согласился Жека. — Однако ты не учла, что и мы перед ним хрен знает кто. Двое неизвестных русских с ножом и пистолетом. Недавно стрельба была на районе. Он пошёл посмотреть втихоря, что да как. Сначала мог подумать, что мы бандиты, поэтому и разговаривать начал так, приблатнывать понемногу. Мне он показался парнем честным. А в людях я разбираюсь.

— Чё делать будешь? — спросила Сахариха. — Его в бригаду брать хочешь?

— Посмотрю! — заявил Жека. — С чего-то надо начинать. Хотя бы охранников нанять на первое время. А потмо как на ноги встанем, обсмотримся, можно ещё людьми прирасти.

— От кого охраняться собираешься? — усмехнулась Сахариха. — Ты ещё ни в какое говно не влез.

— Дело не в том, что влез или не влез, Свет! Наивная ты девчонка! — возразил Жека. — Запомни — если у тебя есть деньги, а тем более большие деньги, каждый гондон с большой дороги будет стараться их забрать. Да ты угараешь, блин! Мне ли тебе говорить об этом?

— Ладно, не кипятись! — засмеялась Сахариха. — Посмотрим, как и что. Один пойдешь?

— Один, — согласился Жека. — Прочухаю, что там за пацаны трутся…

А тёрлись там пацаны нормальные, в чём Жека впоследствии убедился. Со многими людьми приходилось сталкиваться ему за свою короткую жизнь, со многими делить и водку, и хлеб, и последние сигареты. И никогда он в людях не ошибался, с самого первого взгляда. Если видел, что человек гондон, так оно и оказывалось на самом деле. И даже не приходилось долго ждать, чтобы удостовериться в этом.

Проведя денёк с Сахарихой, ничего не делая, кроме поглощения дорогой еды, секса и лёгкого пьянства, решил Жека наконец-то сходить обратно в бар «У Маруси». Посмотреть, кто там трётся и вообще что почём. Увидеть соотечественников.

Дождался вечера, оделся, как обычно, скромно — кожанка и джинсы, на голову надел черную шапку-гондон, купленную на толкучке. Утром спустился в подвал и взял в тачке пистолет, который забрал у боевиков генерала Завоглу. Отобранный у итальянцев ствол брать не стал, бросил в багажник. Хранить орудие в тачке было не самым умным решением, но держать пистолеты в номере гостиницы, где его может найти любая уборщица, было ещё большей дуростью. А ещё большей дуростью было выбросить стволы, которые могут понадобиться в любой момент.

— Ну что, Свет… Я погнал! — Жека немного попрыгал, проверяя, удобно ли сидит одежда и не выводится ли ствол.

— Иди! — разрешила Сахариха. — Только не вляпайся в какую-нибудь херню!

Вляпайся — не вляпайся, с большой долей вероятности, возможный ход событий предсказать было трудно… Последнее время эти события развивались как в дешёвом голливудском боевике…

Интересно было наблюдать из окна такси, как пропадает освещенность города при езде от центра к окраинам. Улицы как будто тускнели, дома становились все ниже. Потом многоэтажные жилые дома уступили место респектабельному историческому центру, который резко закончился, и начались непрезентабельные дома района Оффенбах постройки начала века. Некоторые из них пострадали в ходе войны от бомбёжек, но позднее все здания были восстановлены, но иногда замазанные следы осколков и пуль были видны отчётливо.

— Это район опасный! — предупредил таксист, пожилой поляк лет пятидесяти, но говоривший по-немецки довольно прилично.

— И чем же он опасный? — поинтересовался Жека.

— Живёт всякий сброд. Арабы, турки, боснийцы, русские.

— А разве русские сброд? — улыбнулся Жека. — Такие же славяне как и ты. Ничуть не хуже.

— Не такие же! — как отрезал поляк. Но чем отличаются русские от тех же поляков, так и не сказал. Впрочем, Жеке было пофиг. В последнее время русских кто только не обвинял во всевозможных бедах. Даже в России стало набирать силу либеральное движение, которое говорило, что всем русским надо каяться и молиться на Запад. Однако Жека воочию, на личном опыте убедился, что молиться на Запад не стоит. Это клоака ещё та. Россия на этом фоне даже в эпоху развала смотрелась получше. Россия хотела идти к свету, пусть вкривь и вкось. Запад жил так веками…

Вывеска бара «У Маруси» виднелась издалека, словно красный таинственный фонарь, освещая полутьму. Сейчас ещё не слишком поздно, и улица не выглядела пустой. Катались на роликах и велосипедах дети. Играли в бадминтон подростки. У домов на скамейках сидели взрослые, в основном женщины. Мужчины во двориках играли в карты и домино, пили пиво. Все провожали взглядом проезжающий «Ауди», в котором сидел Жека, и возвращались обратно к своим делам. Было видно, что чужие в этом районе появляются редко, и местные машины все знают наперечёт.

Жека сунул поляку 100 марок и вышел из тачла, показательно аккуратно закрыв дверь.

— Это много, уважаемый герр… — смущённо сказал поляк, но бумажку всё-таки спрятал.

— Я русский. И могу это себе позволить, — сказал Жека, увидел, как поляк переменился в лице, но деньги, естественно, не выкинул. Вот тебе и идейный… Бабки хоть у чёрта лысого возьмёт и не перекрестится…

В баре в этот раз посетителей было побольше, но народ вел себя тихо. Пахло, как и прошлый раз, пельменями, беляшами, водкой и сигаретным дымом. И этот простой, непритязательный запах так напомнил Жеке Родину, что чуть слеза не капнула из глаз. Впрочем, чувство ностальгии быстро прошло, и Жека профессиональным взглядом оценил обстановку. Прямо у входа сидела компания мужиков в возрасте, одетых кто во что горазд. Они пили пиво и о чём-то громко спорили по-русски. Проскальзывали слова «Ельцин», «путч», «Горбачёв», «предатели родины» и всё в таком же духе. Господи, и эти всё о том же… Да нет уже Союза, нет! Где вы были, когда власть коммунистов рушилась??? Всё так же сидели по барам и рассуждали, кто лучше, а кто хуже???

У Олега Васильева была своя компания. Сидели они в самом углу, о чём-то негромко разговаривали и тянули пивко. Олег, случайно проводя взглядом по бару, наткнулся на Жеку, и непонятная гримаса пробежала по его лицу. Это была не неприязнь, а тень некоей досады. Впрочем, всё это могло и показаться. При тусклом освещении чего только не привидится…

С Олегом сидели четверо человек. И по виду, всё это бывалые парни. Не качки, не амбалы, не блатные, но постоять за себя явно могли. Однако как могли постоять? Между простой дракой и мокрухой — пропасть. Бывало и такое, что опытные зачинщики драк и наезжие, дойдя до мокрого дела, становились в ступоре… А бывало и такое, что неприметные на вид люди, лохи, которых соплей пришибить можно, легко кончали несколько человек и тут же невозмутимо садились обедать.

Увидев подходящего Жеку, парни молча освободили место за длинным столом, что явно трактовалось как знак присоединиться к компании.