— Если вы планировали сопротивляться… то самое время ударить меня локтем в грудь.

Его дыхание обжигало шею, и я собрала все силы, чтобы замахнуться. Локоть врезался в его грудь, но толку было мало — он даже не шелохнулся. Его руки сомкнулись вокруг меня крепче, как стальные обручи. Я задыхалась не от силы его хватки, а от осознания собственной беспомощности.

Феликс чуть усмехнулся, и шёпот снова скользнул вдоль моей шеи:

— Такая тактика не сработала. — Его голос звучал почти насмешливо, но в нём не было злобы. — Попробуйте отвлечь меня укусом.

Я вздрогнула от этих слов — от их прямоты, от того, что он сказал это так буднично, словно предлагал шаг в танце. Его лицо оставалось рядом с моим, и я знала: стоит повернуть голову, и мои губы коснутся его кожи.

— Что? — прошептала я, не веря своим ушам.

— Если враг держит вас так близко, используйте всё, что у вас есть. Даже зубы. — Его пальцы сомкнулись крепче, так что я ощущала давление даже сквозь плотную кожу тренировочного костюма. Его голос был тихим, но безапелляционным: — Давайте.

Я приоткрыла рот — и сама же нервно рассмеялась. Эта ситуация казалась настолько нелепой: я, герцогиня, и он, мой муж, серьёзно рассуждающий о том, чтобы я кусала его.

— Я серьёзно, — произнёс он, и теперь в его тоне не было ни капли насмешки.

Смех застрял у меня в горле. Я вдохнула, решилась — и резко вцепилась зубами в его руку. Не сильно, конечно, но достаточно, чтобы ощутить вкус кожи и услышать, как он втянул воздух сквозь зубы.

Он отпустил меня так внезапно, что я едва не потеряла равновесие. Но вместо злости на его лице мелькнуло что-то иное — одобрение. Глаза сузились, уголок губ дёрнулся в хищной полуулыбке.

— Вот так, — сказал он глухо. — Хоть этот барьер сломлен. Сражайтесь грязно.

Потом герцог показывал мне приёмы, которые никогда не продемонстрируют на рыцарском турнире. Он учил, как ударить так, чтобы сбить дыхание, как встать боком, чтобы вырвать руку из железной хватки, как поставить подножку, чтобы даже самый сильный мужчина оказался на земле.

Каждый раз Феликс хватал меня неожиданно — резко, твёрдо, без жалости и аккуратности. Его руки управляли моим телом, словно он и вправду держал в руках будущего воина, а не жену. В иной обстановке от его близких касаний мои щёки, наверняка, давно бы запылали алым.

Мой учитель поворачивал мои плечи, направлял локти, подталкивал колени, показывал, как ударить, куда надавить, чтобы враг ослабил хватку. Иногда он удерживал меня так близко, что я слышала его дыхание и чувствовала напряжение его мышц. А потом резко отпускал — и снова атаковал, вынуждая искать выход.

Муж вновь поймал моё запястье, рванул вниз, показывая, как я должна выкрутиться, и я почувствовала, что он буквально обучает меня ломать его собственное тело.

И вот он снова схватил меня, как в самый первый раз — резко развернул спиной к себе и прижал к груди, его рука закрыла мой рот. Но теперь я знала, что делать. Я вцепилась зубами в его кожу, ударила локтем в грудь и, не раздумывая, со всей силы наступила пяткой ему на ногу.

Его хватка дрогнула. Я почувствовала свободу и, ведомая вспышкой азарта, решилась на последнее: резко дёрнула ногу и подставила ему подножку. Всё произошло так быстро, что я даже сама не поверила — вот этот огромный, сильный мужчина, мой муж, уже лежал на спине на мягкой перине у моих ног.

Я замерла, ошарашенная собственным поступком. Вдруг я переборщила?

Но в его глазах я увидела не ярость, а смех. Смех и гордость. Он лежал на спине, дышал тяжело, но уголки его губ были изогнуты в довольной улыбке.

— Видите теперь, зачем я приказал притащить сюда эти перины? — сказал он, не сводя с меня взгляда.

Я стояла над ним, сердце колотилось, а по телу разливалось странное чувство. Я ощущала себя едва ли не самой сильной женщиной в королевстве. И счастье от этой маленькой победы согревало меня изнутри.

И я не смогла сдержать порыв. Наклонившись к нему, я почти шёпотом произнесла:

— Итак, мой дорогой муж… почему я должна бежать, если вы лежите передо мной на полу? Я вполне могу вас ранить, обезвредить ещё больше.

Я потянулась за ложкой, блеснувшей среди складок перин. Холодный металл коснулся моих пальцев, но в ту же секунду его руки крепко схватили меня за колени. Рывок — и я согнулась, теряя равновесие, падая прямо на его грудь. Ложка выскользнула из моих пальцев и с глухим звуком упала на перину.

Он вскочил так стремительно, что я даже не успела понять, как оказалась на спине. И вот уже надо мной нависал Феликс, тяжёлый, уверенный, в его глазах не было ни тени сомнения. Его дыхание касалось моего лица, а к моему горлу была приставлена ложка, которая заставляла меня приподнимать подбородок, открывая шею.

— Видите? — его голос был спокоен, но твёрд. — Вы потеряли эффект неожиданности. Я был готов и сосредоточен только на вас. Если мужчина схватит вас, ему не составит труда всё переиграть в свою пользу. Вам следовало использовать шанс и убежать, Оливия.

Я лежала под ним, сердце билось в груди, я никак не могла успокоить своё дыхание. В груди разливалось странное чувство — смесь досады от поражения и восхищения его силой.

Феликс всматривался в моё лицо, словно пытаясь прочесть каждую эмоцию, выхватить каждую мою мысль. И когда я уже готова была признать его правоту, он не дал мне этого сделать.

Его губы опустились на мои. Поцелуй был резким, требовательным, и вместе с тем отчаянно страстным. Ложка всё ещё холодным металлом касалась моей кожи, сковывая меня, напоминая, что я нахожусь в его власти. Другая его рука держала мои запястья, не позволяя ни прикоснуться к нему, ни оттолкнуть. Я была пленницей его силы — и этого поцелуя.

Когда он отстранился, я поймала его взгляд. В нём мелькнуло что-то большее, чем просто желание — удивление, будто он сам не ожидал от себя подобного. И лишь тогда он заметил, что по-прежнему держит меня как противника: руки в ловушке, горло под столовым прибором.

Феликс резко выдохнул и выкинул ложку. Она с глухим звоном ударилась о камень, покатившись в сторону.

— Прости, Оливия… — начал он, и голос его звучал сдержанно, почти виновато.

Но я не захотела слушать. Я не хотела позволить ему испортить этот момент. Я сама потянулась к нему, обвила руками его шею и притянула ближе. Моё сердце колотилось, кровь гудела в висках, и я, не давая себе ни секунды на сомнения, сама поцеловала его губы, снова передавая власть над ситуацией ему.

Феликс прервал поцелуй первым. Его губы оторвались от моих, будто с усилием, и он на миг задержал дыхание. Затем сел прямо на перине напротив меня, не отрывая своего взгляда. Его глаза были тяжёлыми, тёмными, словно в них скопились и огонь, и лед одновременно. Муж провёл ладонью по своим волосам, как-будто искал способ вернуть себе привычное самообладание.

Я приподнялась на локтях, ощущая, как сердце всё ещё гулко стучит в груди, и всмотрелась в его лицо. Он был близко, слишком близко, и в его взгляде читалась растерянность.

— Нам пора, — сказал он хриплым, чуть приглушённым голосом. — Мы слишком много тренировались. Завтра у вас всё тело будет болеть.

Я едва заметно кивнула, но не смогла скрыть улыбку.

Мы вышли в коридор. Каменные стены отражали звуки наших шагов, и замок казался почти безжизненным. Огни факелов горели тусклее, чем обычно, и тени вытягивались по стенам, словно наблюдали за нами.

— Я отпустил слуг с этого этажа, — тихо сказал Феликс, когда мы двинулись дальше. Его голос прозвучал просто, почти буднично, но я слышала, как в этих словах таилась странная откровенность. Мне нравилось, что мы были одни.

Мы остановились у двери в мои покои. Моя ладонь сама собой нашла его руку. Его пальцы были тёплыми, крепкими — и он не отнял своей руки. Я чувствовала, как он ждал, оставляя мне право выбора.

Я потянула его за собой. Дверь скрипнула, впуская нас внутрь, и Феликс вошёл следом за мной.