— Окружить! — гаркнул Четон.

Скертанцы не были солдатами, поэтому не сразу отреагировали. Некоторые по-прежнему занимались телегами и выводили лошадей на дорогу. Пока они мешкали, прозвучало еще два выстрела. Резкие звуки заставили всех вздрогнуть.

Комендант упал на землю, прикрывая голову руками. Олмер и сам бы сделал так же, но его хорошо привязали.

Кругом лежала взрывчатка, один неверный выстрел, и все взлетит на воздух. В том числе и он.

Поднялась небольшая суета, и, пока где-то там перезаряжали ружья, скертанцы метнулись исполнять давно прозвучавший приказ.

Из рук Олмера выдернули трость. Северянин еще раз проверил узлы и отошел. Он двигался почти лениво и в отличие от других не бежал к насыпи. Вместо этого взял палку, похожую на факел, и поджег.

У чиновника застучала кровь в висках, когда он понял, что северянин возвращается к нему. На лице мужчины не было никаких эмоций: ни торжества, ни злорадства. Поджечь фитиль всего лишь его работа. А смерть какого-то королевского служащего, видимо, побочный эффект.

— Послушай, — из последних сил сохраняя спокойствие, обратился к нему Олмер. — Сколько тебе платит Четон? Я могу больше, просто назови цену.

Но скертанец будто не слышал. Он обернулся, посмотрел, как катится еще одна телега, а потом спокойно сделал три шага вперед и сел на корточки рядом со взрывчаткой.

В этот момент чиновник краем глаза увидел, как Харт повалила держащего ее мужчину. Вскочила и с неожиданной резвостью бросилась вперед, оказываясь точно перед самим Олмером. Она, не мешкая, сбила с ног северянина с факелом.

Скорость, с которой двигалась женщина, поражала. Нея не применяла особых приемов, скорее работала как таран. Толкала и била сапогами. Это впечатляло. Скертанца Харт огрела по голове его же факелом. А другого, который очухался и попытался напасть со спины, она опрокинула вместе с собой и тут же перевернулась, пытаясь придушить врага. Они так и покатились по снегу, кусаясь и колотя друг друга как и чем придется.

В то же время позади лейтенанта северяне устремились к насыпи. Но прежде чем они смогли окружить, в них небрежно выстрелили. А затем в сторону крепостного фундамента полетели две масляные лампы. Чиновник даже успел удивиться тому, как ловко их перекинули через головы нападавших мужчин.

Желтым вспыхнул лишь маленький участок, но все равно этот свет почти ослеплял в предрассветном полумраке. Олмер не мог ошибиться, по рву точно разлилось масло. Лампы разбились, и теперь там горел снег.

От такого зрелища северяне застопорились и, не привыкшие к дисциплинированному ведению боя, остановились. Переводили взгляд с насыпи на огонь, потом на Нею, колошматившую скертанца, и стояли.

— Идиоты! Ружья! — прикрикнул комендант, поднимаясь.

Он бросился за первую попавшуюся телегу и сам схватил двустволку. Только вот прицелился не в Нею, открытую для любого стрелка. Дуло повернулось в сторону Олмера.

«Раньше времени убивать мага, конечно, нельзя. А вот взорвать одного чиновника и немного покалечить лейтенанта — другое дело», — почти спокойно подумал Олмер.

— Вставайте, — рядом с ним появилась Нея.

Она неловко вздернула чиновника на ноги. Оказалось, он умудрился сесть, пока наблюдал.

Недолго думая Олмер просто шагнул в сторону, так чтобы тело Неи закрывало его от выстрела.

Вблизи стало ясно, что Харт не так уж свежо выглядит. Осунувшаяся и белая как снег женщина держалась на ногах из чистого упрямства. Ее немного шатало. Непослушные руки с трудом развязывали узлы. Олмер отметил это машинально, думая лишь о том, что их убьют.

Комендант будто услышал его мысли и выстрелил по Нее. Пуля прошла вскользь, Харт даже не вздрогнула, в отличие от чиновника. Он прекрасно видел разорвавшийся рукав ее тулупа. Кусок меха вывалился, открывая темную ткань кителя. Крови не было.

Прицельный выстрел или неосторожность?

У насыпи между тем оживились скертанцы. Их уже не пугали одиночные выстрелы, и они быстро огибали укрытие. Правда, первого подошедшего сразу вырубили. А потом там метнулись тени. Одна стремительно рванула ко рву. Кубарем вместе со снегом эта тень повалилась прямо в ров. Комендант выкрикнул какие-то команды, и на Нею побежало сразу двое.

Вот, кажется, и конец.

Почти со страхом Олмер смотрел, как Харт заломили руки. Его живой «щит» согнулся вдвое. «Бежать», — стучало в голове чиновника, пока он выпутывал руки из веревок.

Но тут послышалось какое-то гудение. Под ногами все задрожало. Слабенькое колебание не вызвало паники, но теперь никто не мог хорошенько прицелиться.

Олмера накрыла странная смесь облегчения, неверия и торжества со страхом. Но внешне он оставался относительно спокоен, поймал взгляд коменданта и позволил себе улыбнуться.

Давненько он так не потел на морозе. Земля еле отзывалась и отказывалась выходить из спячки. Любое шевеление сопровождалось ворчанием. Приходилось напрягаться как никогда.

Эзра тяжело дышал, пытаясь достать всеми пальцами до промороженной почвы. Масло лишь немного растопило корку льда, и он мог коснуться ее всего-то двумя пальцами, к тому же обожженными. Приходилось тяжко. И не хватало сосредоточенности. Он постоянно прислушивался к крикам и выстрелам. Стоило огромных трудов не представлять окровавленную Нею.

Надо было отправлять Каспина.

Их план строился в основном на случайности. Неожиданное появление лейтенанта должно было стать отвлекающим маневром, пока они укрепятся за насыпью. Затем расчет был на силу земли, если масло удачно протопит снег. Потом Харт должна была прикрыть Олмера. А вот Каспин и Милкот вроде бы надеялись держать оборону, но в итоге тоже сиганули в ров, когда прижало.

А масло хоть и помогло, но не так, как они надеялись. Судя по звукам, и у Неи дело шло наперекосяк.

И чего, спрашивается, сержант прыгнул в ров, когда в эту сторону бежала уйма скертанцев? Спасался бы или выручал прекрасную даму — помнится, он к Нее относился по-особенному!

Но Милкот плюхнулся рядом с ним и прямо изо рва стрелял по противникам. Теперь Эзра готов был поверить в искреннюю любовь сержанта. Такую, когда плюешь на всех и, не жалея собственного живота, защищаешь скромного ведьмака в восьмом поколении.

Знал бы профессор Астер… «Неуд» по боевой магии и неделя дополнительных тренировок — примерно так расценил бы ситуацию он. По его мнению, любой маг с силой выше единицы не нуждался в дополнительном прикрытии.

Эзра в который раз постарался отвлечься от звуков. Но чем дольше он пытался, тем отчетливее слышал лязг затвора и отскакивающих гильз. Он почти видел, как Милкот перезаряжает ружье, замирает на секунду и стреляет. Ощущался даже теплый воздух и запах амулета, выталкивающего пулю. Магия ружей всегда пахла грозой, а сейчас еще и добротным порохом. Хотя, возможно, последнее мерещилось из-за тех мешков, что стояли вокруг. Земля оставалась сонной, но каким-то образом передавала тяжесть разложенной по периметру взрывчатки.

Когда под ногами перестало дрожать, ведьмак с облегчением застонал. Теперь почва «дышала» в унисон с ним.

Что же, предстояло просто всех потрясти и вызвать суматоху.

Об управлении такой замерзшей почвой речи не шло. В другое время года получилось бы захватить ноги тех, кто стоял. Ведьмак бы даже отличил своих людей от чужих. Но сейчас рассчитывать приходилось лишь на легкое землетрясение.

Равномерная тряска усиливалась, и в какой-то момент Эзра полностью погрузился в магию земли. Он как будто раздвоился. Чувствовал вибрации своим телом и в то же время лежал где-то там и нехотя шевелился… потому что его позвал хороший друг.

Голос просил о небольшой помощи, и отказать в этой просьбе было бы преступлением. Но как же хотелось спокойствия!

В сознании ведьмака осталась лишь земля, и он послушно не стал сопротивляться. Вздрогнул, вздыбился и ухнул вниз, рассчитывая, что этого хватит, чтобы согнать тех букашек, которые так мешали другу. Еще раз тряхнул и успокоился. Все, что мог. Пора отдыхать.