Мы встретились взглядами. Я замерла на пороге, не в силах понять, что происходит. Сердце билось в груди так громко, что я сама его слышала.

Он же — дерзко, почти с вызовом, улыбнулся мне. По-прежнему играя с ножом, сделал шаг вперёд навстречу мне.

Я стояла на пороге, не в силах понять, зачем он устроил всё это. Перины на полу, нож в руках — всё это выглядело так странно и неуместно, что мои мысли путались. Он подошёл ближе, остановился прямо напротив меня. Его взгляд изучал меня, а улыбка казалась одновременно опасной и дразнящей.

— Я по-другому представляла музыкальную комнату. У высокородных особ, видимо, своё представление о прекрасном, — заметила я, указывая на перины, небрежно брошенные на пол.

Герцог хмыкнул, склонив голову чуть набок.

— Ах, это? Вы аж побелели от таких вкусов высокородного герцога. Всё в порядке? — спросил он, всматриваясь в моё лицо так внимательно, что у меня запекло щеки. Его голос звучал насмешливо, но в глубине глаз мелькнуло что-то серьёзное. — Вы же не подумали, что я собираюсь вас убить, завернуть в перину и закопать прямо в охотничьем домике Его Величества?

Я выпрямила спину и пожала плечами, стараясь не показать, как я растеряна.

— Надёжнее было бы сбросить с лошади. Несчастный случай, как никак, легче объяснить.

Муж перестал смеяться. Его лицо стало серьёзным, почти жёстким, и я впервые заметила, как холод блеснул в его глазах. Он убрал нож за пояс и шагнул ближе.

— Давайте оставим эти темы, — произнёс он низким, твёрдым голосом, задумавшись на мгновение. — Мне не нравится шутить о смерти. Тем более вашей.

Я посмотрела на него, не скрывая вопроса во взгляде, я ожидала объяснений.

Феликс выдержал паузу, будто обдумывал слова, и наконец произнёс:

— Знаете, когда я увидел, как вы тренируетесь с сэром Алдретом… я был, признаться, очарован вашей решимостью. Вашим упрямством научиться давать отпор.

— Мы живём в опасное время, мой лорд, — спокойно ответила я, гордо подняв подбородок.

Но его следующая фраза обожгла меня сильнее любого упрёка:

— Признаться, и одного наблюдения хватило, чтобы понять, насколько глупыми и небезопасными были ваши тренировки и убеждения. — продолжил он, игнорируя мою обиду.

— Глупыми? — произнесла я, стараясь сдержать дрожь в голосе, и крепче прижала руки к груди. Я смотрела на него, не скрывая злости. Моё желание выжить он назвал глупостью?

Феликс шагнул ближе. Его взгляд смягчился, и на лице появилось выражение, которое я прежде видела лишь в минуты, когда он говорил с Арианой, — что-то почти братское, нежное. В его взгляде было умиление её наивностью и вместе с тем усталое понимание взрослого, который знает больше и готов объяснить.

— Оливия, — произнёс он мягко, но оставляя серьезные ноты в голосе. — Вы должны понять: доводить ситуацию до ближнего боя один на один вам нельзя. Нет смысла сражаться, если вы заведомо проиграете. Вы не выстоите против мужчины, тем более рыцаря.

Он сделал паузу, и в зале, где свет свечей дрожал на стенах, я вдруг ощутила, как тяжелеет воздух между нами.

— Лук — отличная вещь, — продолжил муж, — но если враг близко, вы должны сделать всё, чтобы убежать. Всегда стирайтесь скрыться. Жизнь дороже любой храбрости.

Я стиснула зубы, чувствуя, как во мне закипает протест.

— И к чему всё это, милорд? — спросила я, а голос мой прозвучал резче, чем я ожидала. Я всё ещё была уверена, что он неправ.

Феликс прищурился и едва заметно усмехнулся уголком губ, словно этот вызов только подогревал его желание продолжить разговор.

— А к тому, что сегодня и завтра, если вы не устанете, вас буду тренировать я. — его голос звучал спокойно, но в нём чувствовалась твёрдость. — Хотите, можем начать уже сегодня.

— Но у меня… — начала я было возражать.

— Я попросил Эву, в вашем дорожном мешке есть и ваш костюм. — перебил он, словно заранее приготовил ответ на любые мои вопросы.

Я постаралась сохранить невозмутимое выражение лица, но губы сами дрогнули, выдавая довольную улыбку. Совсем недавно я почти уверилась, что он найдёт тысячу причин, чтобы лишить меня тренировок. И вдруг — такой неожиданный подарок судьбы.

— Через десять минут вернусь, — сказала я, стараясь, чтобы голос звучал серьёзно, и направилась к своей комнате, чувствуя, как в груди разгорается азарт и предвкушение.

Я вернулась к музыкальной комнате раньше оговоренного времени. Я почти летела по коридорам до своей комнаты, боясь спугнуть удачу. И вот теперь — я стояла в кожаном тренировочном костюме, сердце колотилось от волнения, будто я собиралась на настоящий поединок.

Феликс велел мне стать в середине комнаты. Мои ноги слегка утопали в мягкости перин, разложенных на полу. Он же ходил вокруг меня — неторопливо, размеренно, словно хищник, изучающий добычу. Его взгляд тяжелый, прицельный, и я невольно ощущала себя в западне.

Вместо ножа в его руке оказалась обычная ложка. Она нелепо смотрелась в руках такого мужчины, придавая его серьёзности нелепый вид. И только усилием воли я удерживала улыбку, сдерживая смех.

— Я долго думал, что может угрожать именно вам, — заговорил он наконец, его низкий голос обволакивал и резал одновременно. — И понял: убивать вас никто не станет. Это слишком просто, слишком бессмысленно. Вас скорее всего попробуют схватить, похитить… и обменять на выкуп, например. Герцогиня живая куда ценнее, чем мёртвая.

Я кивнула, молча признавая его правоту. Врагам он нужен мёртвый, а от меня действительно больше пользы живой, хотя бы первое время, пока выкуп не дойдет до получателя.

Феликс остановился прямо передо мной, его тень легла на моё лицо. Он слегка приподнял ложку, словно это и вправду был кинжал, и в его глазах мелькнул холодный блеск.

— Поэтому сейчас, — произнёс он, и голос его стал угрожающе спокойным, — я попробую вас схватить.

Муж обошёл меня ещё раз и остановился так близко, что я ощутила исходящее от него тепло. Ложка в его руке больше не казалась смешной — в его пальцах она выглядела как настоящее оружие.

— Слушайте внимательно, Оливия. — Голос его был спокоен, но в интонациях чувствовалась твёрдость командира. — Вы не воин, вам не нужно выигрывать честный поединок. Ваша цель — вырваться и убежать. Запомните это.

Он сделал шаг вбок, взял мою руку. Герцог положил мою руку, на своё солнечное сплетение, потом провел ей до горла. Мужчина использовал своё тело, как карту, как пособие для изучения слабых мест.

— Бейте по уязвимым местам. В бок, между рёбрами — так, чтобы сбить дыхание. В горло — чтобы враг захлебнулся воздухом и потерял секунды. В пах, в глаза, в уши — туда, куда вам позволят дотянуться руки. Если закрыли рот рукой, или обхватили вашу шею, так что перед вами локоть противника — кусайте. Это не позорно, это правильно. Вы должны думать только о том, чтобы вырваться.

Герцог склонил голову чуть ближе, его взгляд стал серьёзным, почти хищным.

— Забудьте о чести и правилах. Честь — роскошь для тех, кто идёт на дуэль. Ваша задача — выжить. Тем более те, кто нападают на дам, обычно чести не имеют.

Я сглотнула, нервно обхватив ладонью край своего пояса. Его слова звучали жестоко, но в них была пугающая логика.

Феликс отступил на шаг, взмахнул ложкой, будто действительно собирался ударить.

— А теперь — давайте попробуем. — предложил он.

Он рванул вперёд быстрее, чем я ожидала. Его рука метнулась к моему плечу, пальцы обвили ткань моего костюма. Я вскрикнула — от неожиданности. Феликс резко схватил меня и прижал спиной к своей груди. Одной своей рукой он зажал меня словно в тисках, его локоть почти давил на мою шею, второй рукой он схватил меня под грудь. Он приподнял от земли, давая понять, что ему не составит труда взять и унести меня в другую комнату, как передвинутую ранее мебель.

Муж наклонился так близко, что его губы едва коснулись моего уха, и шёпот проник прямо под кожу: