— Что у нас сегодня по плану? — игриво спросила она, присаживаясь прямо рядом со мной. — Может, устроим нашим милым дамам ещё один урок изящных манер? А вечером… — она заговорщически понизила голос, — можем снова выпить вина у меня в покоях.

— Прости. — я даже не пыталась придумать оправдание. — Я не очень хорошо себя чувствую. Можешь сама заняться досугом для леди.

Бриджит нахмурилась, чуть склонив голову набок.

— Ты в порядке? — спросила она внимательнее, пристально всматриваясь в моё лицо.

— Да, всё нормально. — я старалась держать ровный голос.

— Герцог, да? Всё эти слухи? — её взгляд стал острее, слишком уж легко она ловила намёки.

— Нет. Нет! — перебила я её, торопливо, почти резко. Меньше всего я хотела обсуждать с кем-то — даже с Бриджит — то, что происходило между мной и мужем.

Она вздохнула, но улыбка осталась.

— Ладно. Но если что… — её пальцы легко коснулись моей руки. — Ты всегда можешь со мной поговорить. Я сохраню твои секреты. И, правда, могу помочь.

Я лишь кивнула, не отвечая. Её доброжелательность была искренней, но каждое слово раздражало, всё из-за моей усталости. Все только и спрашивали меня о сне, о самочувствии, о настроении. Внимание душило, выматывало.

Этой ночью я долго ворочалась в постели, пытаясь найти ту самую позу, в которой сон наконец настигнет меня. Простыни казались слишком жёсткими, подушка — слишком высокой, и каждый шорох за окном лишь усиливал моё напряжение. Сон не шёл. В голове бились сотни мыслей, перемешиваясь с воспоминаниями прошедшего дня.

Я закрыла глаза и заставила себя дышать медленно, ровно, будто уже сплю. Но тут… в тишине раздался едва уловимый звук. Скрип. Моё сердце подпрыгнуло в груди.

Я напряглась, пальцы сами вцепились в одеяло. Я уже хотела позвать Эву или стражу, как вдруг поняла: звук исходил не из коридора, а из смежной спальни.

Дверь тихо приоткрылась. В полумраке я увидела знакомый силуэт. Феликс.

Он вошёл так бесшумно, что мне показалось — его шаги не касаются пола. Он не стал зажигать светильник. Подошёл к кровати и сел на край. Матрас под его весом продавился, и я невольно скатилась ближе к нему. Ладонь его опустилась рядом с моей головой — стоит только приоткрыть глаза, и я увижу её прямо перед собой.

Я чувствовала его, слышала, как медленно и глубоко он вдыхает воздух. Всё моё тело дрожало, сердце колотилось, но я заставила себя лежать смирно, не позволяла себе шелохнуться. Сделала вид, что сплю.

Он молчал какое-то время. Будто ждал… или раздумывал. Я почти решилась открыть глаза и встретиться с ним взглядом — но в тот же миг услышала его голос. Тихий, низкий, сдержанный:

— Спокойной ночи, Оливия.

Тишина. Ни звука, кроме моего собственного сердца. И шаги — медленные, тяжёлые. Дверь снова скрипнула и закрылась.

Я осталась лежать в полной темноте, сжимая одеяло в кулаках. И только теперь позволила себе вдохнуть глубже.

Утро началось с шёпота. Шёпот в коридорах, шёпот в гостиной, шёпот даже в храме. Слуги, фрейлины, придворные — все словно сговорились говорить об одном: герцог Терранс сопровождал принцессу Элинор в храм.

А вместе с этим поползли и слухи о браке. Мол, союз будет выгоднее, если руку принцессы отдадут не королю, а вельможе из числа старших титулов. Ведь брак с богатым и влиятельным герцогом, например, мог также служить общей цели объединения с югом, но оставить возможности для местной аристократии закрепить позиции.

Отдых я нашла только в саду. В утреннем воздухе, среди росы и благоухания роз. Но и там меня настигли. На этот раз — не слухи, а сама принцесса в окружении своей свиты.

Элинор шла ко мне легко, будто скользила по дорожке, не касаясь земли. Светлое платье струилось за ней, а в волосах блестели драгоценные камни, словно утренние капли росы.

— Ваша светлость, — мягко обратилась она ко мне, — не будете ли вы так любезны составить мне компанию на прогулке?

Я кивнула, и мы двинулись по аллее, вдыхая запах жасмина и свежей травы. Оставляя её свиту позади, но по-прежнему, находясь в зоне видимости.

Принцесса долго молчала, но потом всё же произнесла:

— Мои слуги доложили, что во дворце полным ходом обсуждают нелепые слухи. Якобы моё присутствие здесь может обернуться браком с кем-то, но не с Его Величеством. — Она вздохнула, её тонкие пальцы сжали край плаща. — Слишком много сплетен в этом месте… Я не понимаю, почему все вокруг не могут просто… замолчать. Можно же легко пресечь любые слухи, или просто приказать.

Я посмотрела на неё, на её ясные глаза, в которых сквозило неподдельное раздражение и усталость.

— Всем рот не закроешь, Ваше Высочество, — ответила я спокойно. — Слова — как вода. Они просачиваются сквозь камень, находят дорогу в щели, и чем больше их пытаются удержать, тем быстрее они текут. Я предпочитаю не тратить на это силы.

— Вы на меня не в обиде? Не сердитесь? — тихо спросила принцесса, её голос звучал так искренне, что я невольно повернулась к ней.

— Если бы и сердилась, то уж точно не на вас, — ответила я после короткой паузы. — А на собственного мужа.

Элинор кивнула, будто приняла мой ответ как должное, и её глаза засветились теплотой.

— Ваш муж хороший человек, — сказала она и внимательно посмотрела на меня, словно проверяя мою реакцию.

— Возможно, — я слегка пожала плечами.

— Что вы скажете про моего будущего мужа? — спросила она.

— А вот про вашего будущего мужа… — я выдержала паузу и наклонилась ближе к ней, ведь я собиралась говорить о самом короле. — толком ничего сказать не могу. Несмотря на всю его открытость, уверена: он хитер. И припас для вас не мало сюрпризов.

Принцесса улыбнулась и тихо рассмеялась; её смех был лёгким, почти музыкальным, но слова за ним прозвучали неожиданно серьёзно:

— Я уже слышала слухи о его фаворитке.

Я удивлённо вскинула брови. Девушка пребывала здесь всего два дня — и уже знала то, что обычно осторожно шепчут в углах.

— Мои слуги говорят на многих языках, — пояснила она, заметив мой взгляд. — А люди здесь так невежественны, что позволяют себе обсуждать сплетни и секреты в присутствии иностранцев. Думают, что их никто не понимает.

— И вас это не волнует? — спросила я, не скрывая изумления.

— Я надеюсь, что мы с ним поладим, — ответила она спокойно. — А любовницы, фаворитки… это уже второстепенные проблемы. Конечно, я буду надеяться, что их не будет, я приложу все силы, но у всего есть свои плюсы. — Она чуть склонила голову набок, словно рассуждала вслух. — У нас на Юге, например, ценится опытный муж. И отношение ко всему другое.

Я едва не сбилась с пути. Я даже не могла предположить, что разговор может зайти так далеко. Шок был настолько силён, что я просто уставилась на неё во все глаза. Передо мной стояла юная девушка, почти моя ровесница — и так спокойно, рассудительно говорила о том, о чём северные дамы предпочитали даже не думать вслух.

— Всё равно, кто был до, — продолжила Элинор, — лишь надеюсь, что они были хорошими учителями. У меня самой, — она улыбнулась с лёгкой грустью, — пока только теория.

Я не смогла скрыть своего удивления.

— Вы, северянки, — сказала она мягко, почти с укором, — всё время думаете о долге и о приличиях. Даже в постели. Тело вам дано не для этого…

Я резко повернулась к ней, слова вырвались сами:

— Я не думаю, что порядочной женщине следует использовать своё тело для… — язык отказался назвать прямо то, что стояло за этой фразой, и я осеклась.

— В чем проблема? Мы лишь уравновешиваем шансы? — посмеялась она.

— Но, это же…

Элинор перебила меня спокойно, её голос был как шелест тёплого ветра:

— А разве женщине не хорошо в этот момент тоже? — её глаза вспыхнули вызовом, но не дерзостью, а уверенностью. — У нас на Юге говорят: долг — это союз, а тело — это язык, на котором говорят души. И удовольствие в браке — это не грех, Оливия. Это награда.