— Но машина непрерывного литья заготовок им же всё равно будет нужна??? — с тревогой спросил Трефилов. — Мы же не зря работаем?

— Машина будет нужна, так она уже наполовину построена, для них — нахаляву, — согласился Жека. — Но немцев, конечно, обломают, и достраивать будут не за счёт германских денег, а за счёт прямых инвестиций из России. Только они, естественно, приходить уже будут не в таком объёме. Строительство затянется на долгий срок. Такие реалии. Это я знаю совершенно точно, потому что люди, которые владеют заводом сейчас, временщики. Им ничего не надо, только сорвать денег побольше.

— И как-то можно с этим бороться? — спросил Трефилов, бессильно опускаясь в кресло.

— Можно, — кивнул головой Жека. — Если я буду владеть заводом…

Трефилов с удивлением посмотрел на Жеку… Неужели не ослышался???

Трефилов в полной растерянности уставился на Жеку.

— Нет, ты не ослышался, — усмехнулся Жека. — У меня есть в наличии 28 процентов акций. Это управляющий пакет привилегированных акций с правом вето. У Альфы 20 процентов, насколько знаю. Я приму участие в собрании акционеров и буду отстаивать нашу позицию по новому уставу.

— Так в чём же дело? — в недоумении спросил начальник участка. — Значит, не всё потеряно?

— Потеряно не всё, — согласился Жека. — Но сложностей много. Сейчас я тебе обрисую текущую ситуацию. Сегодня я приехал подавать своё право на участие в собрании акционеров, и увидел омоновцев перед заводоуправлением. Естественно, я развернулся и уехал. Сразу направился в офис телекомпании «Твой день». Можешь, кстати, посмотреть сегодня вечерний выпуск, там всё подробно будет показано. В присутствии журналистов ОМОН смотался, что указывает на явную незаконность их действий. Сегодня я подал документы и завтра буду участвовать в собрании. Но я боюсь, что владельцы устроят какую-нибудь другую каверзу. Например, заблокируют вход в заводоуправление своим ЧОПом. Тогда я не смогу попасть на собрание.

— Что ты хочешь? — прямо спросил Трефилов.

— Мне нужна поддержка трудового коллектива, — ответил Жека, искоса взглянув на Трефилова, проверяя его реакцию. — Человек 200–300 рабочих как минимум. Мы должны перед собранием встать возле офиса заводоуправления и не пускать никого посторонних, кроме тех, кто является владельцами акций. Взять ситуацию под свой контроль.

— Ну ты даёшь, — удивлённо рассмеялся Трефилов. — Это нам придётся с Чопом драться?

— Я думаю, никакой драки на самом деле не будет! — уверенно сказал Жека. — Наверняка на собрании будет множество журналистов, та же самая телекомпания «Твой день» и другие представители прессы. Я подогрел прессу. Увидев рабочих, отстаивающих свои права, хоть ЧОПовцы, хоть менты развернутся. Слушай, Серёга, за свои права надо уметь бороться. Своё будущее будете отстаивать. Закроют они завод, наверняка скинут строительную управу, навешав долгов по зарплате и налогам, так же как скидывали все непрофильные производства, детсады, базы отдыха, дворцы культуры. Всё пойдёт прахом. Сколько народа без работы останутся… Город сразу захиреет. Кроме завода, где тут работать будешь? Завод встанет, и шахты с рудниками встанут. Не будут же они в Европу и Китай за тридевять земель по железке уголь и руду везти? Я на бирже поторговал этим и знаю все расклады. Мы живём слишком далеко от цивилизации. Никто у местных шахтёров и рударей не будет покупать продукцию с такой доставкой, за тысячи километров. Это золотое получится сырьё, на бирже оно не конкурентно. И уголь, и железо должны перерабатываться в готовую продукцию здесь, в Сибири, у нас дома. У вас, Серёга, ничего нет, кроме этого завода. Кроме того…

Жека помолчал, допил чай и поставил пустую чашку на стол. Потом продолжил.

— Не забывай, что когда я приду рулить заводом, с большой долей вероятности я буду набирать новую команду управленцев. И буду брать тех, кому доверяю и кого знаю. Ты в их числе. Я думаю, тебе тоже надоело здесь сидеть с этими чертежами.

Жека потрогал пальцами лежащие на столе чертежи, по которым рассыпалось печенье и сахар.

— Должность начальника строительного управления тебя устроит? — улыбнулся Жека, посмотрев в глаза Трефилова.

— А я потяну? — растерялся Трефилов, не зная, что сказать на такое неожиданное предложение. — У меня опыта нет таким большим коллективом руководить, с таким объёмом работы… Да и куда девать Нефёдыча?

— Для Нефёдыча у меня уготована должность генерального директора комбината, — уверенно ответил Жека. — А ты пойдёшь на его место. А насчёт опыта… Как говорится, не боги горшки обжигают. Всегда есть замы, помогут, направят. Я тоже сначала боялся в бизнес влазить, думал, как там, что там… Убьют, застрелят нахер. Но понемногу влез, и с каждым шагом стал подниматься всё выше и выше. Оно так, Серёга, работает. Когда ты работаешь хорошо, то всегда лезешь вверх. А если есть кому подтолкнуть, это вообще халява. Так что хватайся за такой шанс. В гору сразу пойдёшь.

— Так, а если Нефёдыч не захочет быть директором комбината? — растерянно спросил Трифонов.

— Может быть и такое, — согласился Жека. — Нефёдыч — человек старой, советской закалки, идеалист и моралист. Может и заерепениться так же, как и ты. Скажет: «Недостоин я такой должности. Я лучше у себя в стройуправе буду сидеть». В таком случае предложу тебе должность председателя профкома комбината. Тут уже, сам понимаешь, во властные двери будешь входить как к себе домой. Может, депутатом со временем станешь, или министром. Профком большого завода — хороший старт для карьеры.

— Ладно, я решил, — согласно кивнул головой Трефилов. — Как я понимаю, нужно срочно профсоюзное собрание провести? Эх, времени мало, можно было отработать по всему коллективу комбината, и большой митинг замутить. А так только наших строителей придётся подпрягать на это.

— Пусть хотя бы наших, — согласился Жека. — Я думаю, этого будет достаточно. Сейчас пробегись по всем участкам, или позвони начальникам участков, мастерам, прорабам. Скажи что дело срочное, вопрос денег и зарплаты. Собери трудовой коллектив, проведи с ним собрание. Только проводи не после работы, а то никто не придёт. Скажи, чтобы прямо сейчас собирались в актовый зал, в старую контору. И дай задание: чтобы завтра с 9:00 утра блокировали здание заводоуправления. Ещё плакаты можно изготовить с лозунгами «Вся власть рабочим!», «Рабочие — главная сила», ну и в таком вот духе.

— А ты сам-то будешь выступать перед рабочими? — спросил Трефилов.

— Нет! — решительно отказался Жека. — Я — капиталист в рабочем понятии и их враг. Все мои слова окажутся пустыми. А тебя не зря председателем профсоюза поставили. С людьми ты умеешь разговаривать и ключик к ним найти и сам сможешь.

— Ключик… — в голосе Трефилова опять появилась неуверенность. — А что Нефёдыч скажет? Он же не в курсе этого дела? Неловко так получается, через голову начальника прыгать.

— Нефёдыч человек старой закалки, я тебе уже говорил… — пожал плечами Жека и встал со стула. — С его помощью ты ни одно собрание и ни один митинг не проведёшь. Как профессионал и как управленец он хорош, но новые реалии требуют быстрого действия, и, бывает, действия не всегда законного и очень рискованного. Нефёдыч на это никогда не пойдёт. Он по-советски будет сидеть без зарплаты год или два, и при этом будет исправно ходить на работу. Мне же нужно опираться на таких, как ты, на молодых и башковитых, которые знают современные реалии и могут постоять за свои права. Ну, Серёга, я сказал всё, что хотел. Увидимся завтра.

Жека пожал руку Трефилова и вышел из вагончика. Посмотрел на кипящую стройку, поезда, везущие раскалённые слитки металла в прокатные цеха или ковши с жидким чугуном в мартеновский цех, и подумал, что и в самом деле жалко всё это бросать на самотёк неизвестно кому. Неспеша, пиная гравий по асфальту, направился к мерседесу.

— Ну что, договорился? — спросил Графин.