Когда хватка ослабла. Я отступила на шаг, потирая свои руки, на которых завтра точно появятся синяки.

Форш смотрел на меня сверху вниз, тяжело дыша. Его губы дрогнули, будто он хотел изменить всё, отменить то, что уже сделано, но в итоге он лишь махнул рукой, словно я была не женщиной, а преступницей, грешницей в его глазах.

— На колени в храме ты всё равно встанешь, — произнёс он с горечью. — Я не позволю тебе снова опозорить моё имя. Запятнать нашу семью изменами.

Изменами?

И вот только сейчас, я разглядела в его руке, клочок пергамента, который небрежно бросила на полку перед своим уходом. На миг в моей голове воцарилась пустота. А потом волной нахлынуло осознание.

Муж держал в руках письмо. И он решил, что я завела себе любовника. Форш даже не подозревал, что я рассказала об отравленных тканях герцогу.

Я вернулась в свои покои, не обращая внимания на жизнь вокруг, не замечая ни слуг, ни звуков собственных шагов по каменному полу. Неприятное чувство глупой и детской обиды, давало о себе знать. Феликс даже не дослушал, он просто попросил меня уйти, не понимая насколько важной могла оказаться информация.

Дверь за мной закрылась, и я осталась наедине с тишиной. Я прошлась по комнате взад-вперёд, то сжимая ладони в кулаки, то бессмысленно теребя край рукава.

Я никому в этом замке не могу доверять. Люди слишком хитрые и увязли в этих играх, за право быть ближе к Королю.

Я хотела довериться своему мужу, рассказать ему всё. В прошлой жизни герцог Терранс стал для меня наставником, каменной стеной, единственным человеком, к которому я могла обратиться без страха.

Но и это произошло не сразу, первые впечатления и тогда были противоречивыми и не ясными… Он открылся и доверился мне только через время. Вначале мне даже казалось, что его внимание ко мне продиктовано сторонними интересами или чьим-то влиянием, как-будто он вынужден был направлять меня.

Но после всего, что нам пришлось пережить, после всех собраний и политических ловушек, всех заговоров и допросов, лишь тогда, я увидела в нем своего сторонника и защитника.

А сейчас?.. Сейчас он бывает нежным и заботливым со мной, а иногда смотрит на меня как на чужую, едва знакомую женщину. Муж, да, но не союзник. Не доверенное лицо.

А вдруг он вообще не тот человек, которого я знала тогда? Вдруг всё, что я помнила, относится к другой жизни и другому мужчине?

Я обхватила себя руками, словно могла спрятаться от собственных мыслей.

Я сидела у себя в комнате, предположения и теории роились в моей голове словно стая птиц, сбившихся с пути.

Кому я вообще могу доверять в этих стенах?

Я перебирала людей в замке, словно выискивала нужную карту в колоде.

Принцесса Элинор… ещё более загадочная личность. В этой жизни я сказала ей больше слов, чем за все пять лет прошлой, и всё же она остаётся для меня закрытой книгой. Её смех, её рассуждения о браке и женщине — всё это звучало так свободно, так непривычно. Я была уверена, что она сильнее и расчетливее, чем кажется на первый взгляд. Но понять её до конца я не могла. А значит, и делиться с ней тайнами — тоже.

Что уж говорить о других дамах двора? Я познакомилась с ними лишь здесь, в этих коридорах. Бриджит — пожалуй, ближе других: мы похожи характерами, взглядами на жизнь. Но и ей я не готова довериться.

Лорд Дербиш… он всегда добр ко мне, терпеливый собеседник, готовый обсуждать книги бесконечно. Но в прошлой жизни я не доверяла ему, даже избегала его общества.

И теперь, размышляя, я понимала: во многом моя неприязнь к нему исходила от Феликса. Герцог Терранс никогда не скрывал своего недоверия к этому человеку — и я невольно переняла его взгляд. Может быть, зря?

Но просить помощи у Дербиша я не стану. И у графа Дюка тоже. Тем более я не доверю им своих секретов.

Отношения с мужем для меня важнее всего. Если я сейчас обойду его и пойду к другим за советом или поддержкой, то между нами никогда не будет настоящего доверия. Я не хотела повторять историю в этом ключе, я предпочитала учиться на своих ошибках.

Одно я понимала ясно: доверия у меня нет ни к кому. Ни к принцессе, ни к придворным, ни к доброжелательным лордам, ни даже к мужу. Всё слишком зыбко, слишком опасно. Но и молчать я не могу.

Если я не узнаю сама всё о своём даре, если не пойму, что именно со мной происходит, — то как сумею рассказать Феликсу правду так, чтобы не оказаться пешкой в руках его величества?

Я знала, чем всё обернулось в прошлой жизни. Наказание обрушилось на лорда Хоммея и его дочь. Лорда отстранили от важных дел, допросили и признали виновным, Мариану король помиловал и сослал в монастырь.

Или если это было совпадением? Если их постигла такая участь не из-за тканей?

Я села на край кровати, уставилась на свои ладони. Они были чистыми — ни нитей, ни знаков дара. Пустота. И в этой пустоте поселился страх. Как я могу хоть что-то узнать без своего дара?

Я прошлась по комнате, пытаясь унять дрожь в пальцах. Мой взгляд упал на стопку книг у изголовья. И среди них — знакомый переплёт, книга о Карле Великом. Я протянула руку, взяла её и сжала, словно в ней был ключ к разгадке.

Если кто-то в истории знал, что значит потерять силу, то именно он — человек, который ценой собственной крови лишил магов власти. Может быть, в этих страницах я найду намёк, ответ, хоть крошечную зацепку.

Я развернула фолиант и начала искать хоть что-то интересное…

Я сидела в постели, укрывшись одеялом, облокотившись на мягкую подушку, и пролистывала фолиант о Карле Великом. Страницы шуршали под пальцами, но мысли то и дело ускользали. Я вздрагивала от каждого шороха в коридоре, и когда дверь тихо отворилась, сердце забилось сильнее.

Феликс вошёл, не постучал, и даже не хлопнул громко дверью, чтобы обратить моё внимание на себя. Его шаги были уверенными, но взгляд — мягче, чем обычно. Он задержался на секунду у порога, а потом заметил книгу в моих руках.

— Вечером — и снова с книгой, — сказал он с лёгкой усмешкой. — Если так пойдёт и дальше, я боюсь, что вы одним днём и вовсе переедете в библиотеку.

Я хотела возразить, но он, не дожидаясь ответа, обошёл кровать и опустился на край, облокотившись плечом о мои ноги поверх покрывала. Этот жест был таким неожиданным, что я растерялась.

— Милорд, я… — начала я, откладывая книгу и собираясь подняться.

Но Феликс перехватил мой взгляд и чуть улыбнулся, качнув головой:

— Не нужно. Не вставайте.

Я сжала пальцы, собираясь с духом. Я собиралась сказать ему о тканях, о том, что меня терзает дурное предчувствие, но слова застряли в горле.

Муж оказался первым, кто нарушил молчание.

— Я несколько раз брал Ариану в тот охотничий дом, — произнёс он негромко, уставившись на каменную стену украшенную гобеленом. — Но девочка ни разу не узнала собственную мать на портрете.

Я моргнула, ошеломлённая, — ведь именно это тревожило меня до потери дара, до страха за жизнь принцессы. Я совсем забыла об этом портрете.

— Неужели ваша сестра правда не знает?.. Что её мать — член королевской семьи? — неуверенно спросила я, сомневаясь в его словах.

Феликс перевёл взгляд на меня. В его глазах скользнула тень, и голос прозвучал твёрдо:

— Этот факт как раз-таки и не скрывается от её ушей.

И он замолчал, повернулся ко мне, его больше не интересовала стена, он уставился на меня, заглядывая прямо в мои глаза, будто ждал — что я продолжу его историю.

— Я внимательно смотрела на портрет, и я прочитала подпись. Я всё поняла. И не могу сказать, что это открытие меня не испугало. — сказала я почти шепотом.

И он снова просто смотрел на меня, его лицо не выражало никаких эмоций. Он просто ждал, когда я наконец-таки осмелюсь предположить все выводы и последствия самостоятельно.

— Сначала, — начала я тихо, — я думала, что вы просто хотели показать себя перед служителями храма… собрать лавры истинно верующего человека. Жениться, заключив не договорной брак, а магический согласно всем ритуалам храма.