Но страх жил во мне. Негромкий, вязкий. Будущее, которое я когда-то знала, ускользало, менялось. Я чувствовала — вторжение может начаться раньше, чем предсказывала память. И хотела быть готовой дать хоть малейший отпор.

Я нашла Леннокса в библиотеке. Он сидел у окна, погружённый в чтение толстого фолианта, перо за ухом, пальцы помечали что-то на краю страницы. Лицо у него было сосредоточенное, но при моём появлении оживилось.

— Герцогиня, — он слегка поднялся и кивнул, откладывая книгу.

— Как вы смотрите на то, чтобы составить мне компанию? — спросила я. — Я, вы, Эва, сэр Алдред и несколько его людей. Думаю, пора нам сделать объезд — взглянуть на деревни, рудники, дороги. Посмотреть всё своими глазами.

Леннокс опустил взгляд на раскрытую книгу.

— Ваша светлость, если честно, я как раз думал о том же. Здесь, — он постучал по записям, — по документам, которые я прихватил из города, в герцогстве выделяются немалые суммы на дорожные работы. А жалобы крестьян не прекращаются. Что-то здесь не сходится.

Наша процессия выехала из замка чуть позже полудня. Сэр Алдред ехал впереди, прямая спина, взгляд — цепкий, как у хищника, скользил по опушке леса. Он высматривал любую опасность, которая могла поджидать нас за деревом или кустом. Его люди — молчаливые, вооружённые, опытные. Эва держалась рядом со мной, тихо шепча что-то под нос, а Леннокс вел наблюдение, будто записывая увиденное прямо глазами.

Дороги... если это вообще можно было назвать дорогами.

Вблизи замка они ещё держались — утоптанная земля, кое-где старые доски, подгнившие и скользкие. Дальше — просто промятые колеи, где телега могла завязнуть по ось. Камня не было вовсе, а мостки — редкие и шаткие, словно сделанные в спешке.

— Так дело не пойдёт, — буркнул Леннокс, поджав губы. — Такие дороги герцогу точно не понравятся. Но я не могу решать этот вопрос без герцога, а перед вдовствующей герцогиней отвечает этот Кервин.

Я посмотрела вдаль, где туман стлался по болотистой низине.

— Не делайте пока ничего. Наблюдайте. Слушайте. Составьте отчёт, если хотите. И, да, герцогу написать можно. Но пока не более. Мы с Эвой поедем в город. У нас там дело. Вернёмся — займёмся этим. — сказала я, используя это время, чтобы продумать наши следующие шаги.

В деревне, куда мы прибыли ближе к вечеру, воздух пах дымом, навозом и печёной репой. Мы снова встретили знакомого старосту — среднего роста, с крепкими руками и тенью усталости на лице.

— О, ваша светлость... — Он поклонился, но взгляд свой не отводил, смотрел прямо на меня. — Не ожидал увидеть вас снова так скоро.

— Мы хотим услышать всё, что вы бы хотели нам сказать. Без прикрас.

Он вздохнул, почесал в затылке.

— С деньгами туго. Н людей нанимать — сложно. Грабежи случаются. Молодёжь в город уходит, поля обрабатывать тяжело. Инструменты ломаются, почва забита. А налогов не меньше, чем было. Даже больше.

— Вы всё ещё вносите то, что указано? До конца сезона, правильно? — спросила его я.

— Вносим, миледи, куда деваться. Но старики гнутся, молодёжь злится. И если дальше так пойдёт… Что же будет … — сказал староста, пока не опомнился, что жалуется семье герцога на решения принятые этой семьей. Он с опаской посмотрел на нашего начальника стражи и его людей.

Процессия медленно ползла по неровной, заросшей дороге. Колеса телег то и дело подпрыгивали на корнях, а копыта лошадей глухо стучали по утрамбованной земле. Чем ближе мы подъезжали к границе, тем сильнее сгущался воздух. Здесь пахло сыростью, древним камнем и чем-то ещё… неестественным. Гнетущим.

Мы остановились у полуразрушенного участка стены. Крепостная кладка, некогда гордая и монументальная, теперь местами зияла дырами. Каменные блоки были покрыты мхом, кое-где провалились бойницы. Одна из сторожевых башен выглядела так, будто могла рухнуть от сильного порыва ветра. Дороги к этой части укреплений фактически не было — лишь вытоптанная полоса, по которой иногда проходили патрули. Ни склада со снарядами, ни постов снабжения. Пустота.

Я велела Эве остаться с телегой, а сама поднялась по покосившейся лестнице на смотровую башню. Доски скрипели под ногами, но выдержали. С вершины открывался вид на Дикие Земли. Темные. Бескрайние. Тихие. Но не пустые.

Я прикрыла глаза — и как маг, почувствовала пульсацию. Земля за стеной была пропитана тягучей, вязкой энергией. Чёрные нити силы тянулись от основания стены туда, в безмолвные глубины лесов и скал. Тени казались плотнее, чем должны быть, ветер будто обходил эти земли стороной.

Рядом встал сэр Алдред, начальник стражи. Его лицо оставалось спокойным, но взгляд — внимательный, как у человека, привыкшего видеть смерть близко.

— Считаете ли вы эту стену надёжной, сэр Алдред? — спросила я, не оборачиваясь.

Он медлил с ответом.

— Светлость сказали, что у нас другие приоритеты. Магия крови защитит эти земли. — передал он решение вдовствующей герцогини. Голос его был сухой, без обвинений. Просто факт.

— Хм. Даже если шпионы проскользнут в наши земли? Вы уверены, что они не заглядывают?

Он посмотрел на меня. Не резко, не вызывающе, но пристально — как человек, внезапно осознавший, что собеседник знает больше, чем должен.

Я перевела взгляд на Леннокса, стоящего чуть поодаль, и произнесла тихо, но отчетливо:

— Вы поверите, если я скажу, что чувствую: там, за стеной, бурлит тёмная деятельность?

Леннокс оторвался от созерцания руин и подошёл ближе. В его глазах мелькнуло изумление, но он не усомнился.

— Вы удивили меня, герцогиня. Моей задачей, как мне объяснили, было останавливать вас от покупки драгоценностей и участия в светских приёмах. — Он посмотрел прямо в глаза. — А теперь я поверю во все, чтобы вы ни сказали.

Я едва заметно улыбнулась, но в груди заныло, мне стало так обидно и грустно. И Леннокс заметил мои эмоции. Только муж мог дать такой приказ. А герцог даже не знал меня… а уже решил, что я всего лишь будущая дворцовая кокетка.

Сражаться за влияние с женщиной, чья власть крепла десятилетиями и была закреплена Орденом и самим королём, — всё равно что пытаться спорить с приливом. Вода может отступить, оставляя тебе иллюзию победы, облегчение, будто ты наконец дышишь свободно… Но в это самое время море, древнее и упрямое, собирает силы для нового удара, сильнее прежнего.

Я уже переступила слишком много границ, чтобы продолжать питать иллюзии. Не будет между нами теплоты. Не будет уважения, тем более любви. Я стала для неё угрозой, занозой, вызовом. А для меня она — препятствие, которое нельзя сдвинуть, можно только обойти, шаг за шагом уменьшая её власть в доме, что до моего появления бесспорно принадлежал ей.

Каждое моё достижение, как бы ни было трудно его вырвать, теряло силу уже на следующий день — словно сам замок сопротивлялся изменениям, как будто стены, пропитанные её властью, шептали слугам, кому нужно подчиняться.

Утром я, как и полагалось, присоединилась к завтраку. В зале было прохладно, серебряные канделябры всё ещё догорали после ночного освещения, на столе дымился чай, в вазе стояли свежие цветы — безупречный порядок, поддерживаемый по привычке. В этом порядке я всё ещё чувствовала себя гостьей.

Ариана вздыхала, нарочито драматично, откусывая ягоду с пирога.

— Софи, сестра лорда Дюка, уже дебютировала. — Она глянула на меня, будто проверяя реакцию. — А я всего на несколько месяцев младше… И она ведь всего лишь сестра графа, а не герцога!

— Мы это уже обсуждали, Ариана, — отозвалась вдовствующая герцогиня с усталой снисходительностью. — Время ещё не пришло.

— Но, матушка! Бал! Представление в обществе! Мы не можем вечно прятаться в поместье! — Ариана капризно откинулась на спинку стула, задела локтем вазу. Та качнулась, но не упала. Я промолчала. Если они поедут в столицу — мне же проще. Там, в городском доме, в столице, герцог все держит под своим контролем. А я здесь смогу навести порядок.